ДОМ ПЛОТИ

покупают? Устраивают достойные похороны? Разумеется, они жрали это гребаное мясо.

— Ты…

— Это ведь не ракетная технология, так? — Изобел сложила руки на груди. — Так что, инспектор? Кажется, тебе стоит что-то сказать — или я ошибаюсь?

Инш сказал, но не ей:

— Ты представляешь, какой вред ты нанес, напечатав все это? Наш коммутатор забит звонками с жалобами на странный вкус сосисок! Каким образом мы будет проводить расследование убийств, если…

— А… верно. Это я виноват, что вы не можете поймать Вайзмена. Я написал, что люди едят мертвяков, потому что… это… правда. Вместо того чтобы меня винить, лучше бы подняли зад и сделали что-нибудь. И если вы еще раз рискнете говорить с Иззи в таком тоне, я лично приду к вам в участок и набью тебе твою жирную морду!

На этом Колин отключился.

Ричард Дэвидсон был не из тех, с кем вы рискнете оставить своего ребенка, разве что дети вам окончательно осточертели. Пять футов одиннадцать дюймов злобы, украшенной татуировками. На нем были тюремная футболка с надписью «Абердин», полосатая рубашка и синие джинсы. Он с ненавистью смотрел на Логана и Фолдса с другой стороны стола в комнате для свиданий.

Начальник полиции испробовал свою обезоруживающую улыбку:

— Ты меня помнишь, Ричард? Я был…

— Я знаю, кем ты был, ясно? Ответ тот же: отвали.

— Ричард, мне очень жаль, что для тебя всё так скверно обернулось, но…

— Ну вот это блеск! Сразу полегчало, чего уж тут. Ему жаль, видите ли. Маму и папу Джейми замочили, так он у бабки жил. Учился в университете. Написал эту долбаную книгу. А что получил я? Отца, который вскоре сдох от пьянства. Приемных родителей, настоящих сволочей. И небо в крупную клетку. — Он ткнул себя большим пальцем в грудь. — Где мой гребаный договор с издательством?

— Ричард, я…

— И его книги — настоящее дерьмо.

Логану надоело смотреть, как они пытаются переглядеть друг друга.

— Послушайте, — сказал он, — мы всего лишь хотим задать вам пару вопросов о том, что случилось двадцать лет назад, понятно? И всё, больше ничего.

Дэвидсон осклабился:

— А я ничего больше и не делал. То, что они вам наговорили тут, в тюряге, — сплошное вранье.

— Прекрасно. Мне это безразлично. Мы только хотели бы знать, что случилось в 1987 году.

— И больше ничего?

— Больше ничего.

Дэвидсон поерзал на стуле и уставился на камеру, подвешенную к потолку.

— Мы пошли проводить Джейми домой, когда уже было темно, я и мама. Подошли к джунглям — такой маленький кусок парка, пара деревьев и говенные кусты, мы с Джейми часто играли там в англичан и японцев. — Он сжал и разжал пальцы, будто в такт сердцебиению. Костяшки были в ссадинах и тюремных татуировках. — Мы с Джейми кинулись в самую гущу… Мама попыталась остановить нас, но мы не послушались. Джейми должен был пойти на какой-то поганый маскарад у папашки на работе, а ему идти не хотелось, потому что папаша у него хрен собачий. — Он вздохнул. — Через некоторое время нам надоело быть солдатами, но мы нигде не могли найти маму. Мы кричали, искали везде… — Дэвидсон закусил нижнюю губу. — Так и не нашли. Ее нигде не было… Она исчезла. — Он потер глаза ладонью. — И тут он появился, этот Вайзмен, в гребаном костюме мясника. Он взял нас за руки, и… и мы пошли к дому Джейми… Больше я никогда не видел маму.

Логан дал ему помолчать почти целую минуту. Потом спросил:

— А что произошло в доме?

— Глупо, правда? Столько лет прошло, а я все еще по ней скучаю… — Дэвидсон покачал головой и снова вытер глаза. — Хреновый папаша Джейми держал трубку, орал на моего отца, затем принялся орать на нас, и мы побежали наверх… Джейми надел костюм викинга, и мы там сели. Нам были слышны крики, но мы не хотели спускаться, боялись попасть под раздачу — папаша Джейми был одним из тех уродов, кому ничего не стоило побить чужого ребенка. Вот мы и сидели там целую вечность, ожидая, что он придет и заберет нас. Только он не пришел… — Плечи Дэвидсона дрогнули. — Наконец нам надоело ждать, и мы спустились вниз. Все кухня была в крови… и Вайзмен… Вайзмен велел нам сесть в гостиной и ждать, пока он вскипятит чай… — Заключенный взглянул на них, глаза у него сильно покраснели. — В книге Джейми написано про блинчики, но это была печенка. Его отец печенку не выносил и никогда не держал в доме. Как вы думаете, где Вайзмен ее взял? — Еще одна длинная пауза. Затем Дэвидсон встал и обхватил себя руками. — Я хочу поскорее вернуться в камеру.

— Итак, — сказал Логан, когда надзиратель увел Дэвидсона, — чем вы теперь хотите заняться?

Фолдс сверился с часами:

— Почти десять. Раз уж мы здесь, не попытаться ли нам расколоть Макфарлейна?

— Ну…

— Что?

— Может быть, это не самая лучшая мысль, сэр. Инспектор Инш может выпрыгнуть из штанов от…

Начальник полиции отмахнулся:

— Ерунда. Мы всего лишь поболтаем с этим типом, что тут плохого?

— Но…

— Ладно, решено. Ты поручи кому-нибудь доставить его из камеры, а я побеспокоюсь о чашке хорошего чая для нас.

Через пять минут Логан уже выполнил свое задание. Что же касается чая, то здесь было сложнее. Фолдс принес какую-то бурду с подозрительной пенкой по краям.

Еще через пять минут из камеры привели Эндрю Макфарлейна. Мясник выглядел ужасно. Лысина покрыта каплями пота, лицо местами распухло, на бледной коже уже начали созревать синяки. Его большой нос был слегка свернут влево, переносицу закрывал лейкопластырь. И от него воняло. Смесь пота и отчаяния плюс резкий запах хлорки.

— Вы должны вытащить меня отсюда! — с порога прокричал он.

Фолдс подвинул ему одну из пластиковых чашек:

— Всё нормально, мистер Макфарлейн. Никто вас здесь не тронет.

— Никто меня здесь… А ЭТО ЧТО? — Он показал дрожащим пальцем на свое изуродованное лицо. — Они же поместили мою фотографию в газетах. Тут все думают, что это я убил всех этих людей…

— Я уверен, всё дело…

— …он бил меня не переставая! Говорил, что это я убил его мать! А я ее пальцем не трогал! Это был не я! — Макфарлейн начал плакать. — Мне всего лишь хотелось иметь маленькую мясную лавку где-нибудь в приятном месте, обслуживать местное население, чтобы люди приходили и покупали мясо…

— Тогда зачем ты продавал им человечину?

Макфарлейн вытер нос рукавом:

— Я же сказал: я понятия не имею, как это попало ко мне в магазин.

— Значит, ты говоришь, что это всё Вайзмен…

— Нет! Он никого не убивал, он…

— Когда он сидел в тюрьме Питерхед, он забил в душе мужчину, насмерть.

— Потому что это вы, сволочи, засунули его туда. Он не виноват.

— Поверить невозможно, что ты дал ему работу, когда он вышел. Вайзмен и мясная лавка? Это всё равно что дать педофилу ключи от детского дома.

— Он мой деверь, я что, должен был его бросить? Он этих людей не убивал!