солдат попытался его заблокировать. На миг Эрл овладел собой, видя внезапный испуг и понимание, мелькнувшие во взгляде парня. Солдат раскрылся, и понимая это, пытался изменить позицию. Эрл не планировал бить его сильно, имитация удара подтвердила бы его правоту. Но внезапно в нем взорвалась мутная ярость, он уже бессознательно разблокировал сдерживающие центры и нанося удар в незащищенное солнечное сплетение, вложил всю силу.
Солдат рухнул, как подкошенный, задыхаясь от боли. Его ноги спазматически дергались, рот открывался и закрывался, пытаясь глотнуть воздуха.
- Боже праведный! - хрипло выдохнул один из друзей.
- Ничего с ним не случилось, - бросил Эрл, вытирая рот. - Просто на время сбилось дыхание.
Его руки неуклюже обвисли, волна жгучего стыда побежала по телу. Три парня таращились на него, будто он совершил что-то подлое и грязное.
- Посмотрите, с ним все в порядке, - пробормотал Эрл, когда солдат с трудом заставил себя сесть.
- Держи руку, парень. Просто расходись немного, это помогает.
Парень в вельветовой куртке его оттолкнул.
- От тебя ничего не нужно, ты уже достаточно ему помог.
- Я не хотел...
- Ладно - ладно, - отмахнулся тот. - Почему бы тебе не заняться своей выпивкой?
- Я только показал ему кое-что для его же пользы.
- Ступай пей свое виски. Забудь о нем.
Товарищи помогли солдату добраться до кабинки. Уронив голову на руки, он рыдал низким, сдавленным голосом.
- Скажите ему, чтобы не уходил, слышите? Скажите, ладно? Со мной сейчас все будет в порядке. Я с ним разделаюсь.
- Будь уверен, - говорил один из друзей, ласково поглаживая его по плечу. - Он тебя подловил нечестным приемом. Не расстраивайся, парень.
Эрл медленно возвращался на место, сгорая от стыда. Зачем он это сделал? Зачем так ударил? Он собрал свою мелочь трясущимися от отчаяния и безнадежности пальцами, затем надел свой старый черный плащ.
- Я только пытался показать ему кое-что, - обратился он к бармену.
Мак внимательно смотрел на него.
- Ты ему показал.
- Я просто хотел показать ему то, что он должен знать, будь все проклято.
- Несомненно, - Мак медленно кивнул. - Ему девятнадцать, настоящий герой в отпуске. Ты показал ему в лучшем виде, Эрл.
- Ладно, Бог с вами, - безнадежно махнул рукой Эрл. - Скажи ему, я сожалею. Скажи, ладно?
- Будь уверен, Эрл, я скажу.
На улице Эрл торопливо зашагал сквозь мрак, ледяной ветер бил в разгоряченное лицо. Пройдя полквартала он остановился и оглянулся на манящую неоновую вывеску над баром. Он внимательно смотрел на неё несколько секунд, безвольно уронив руки, потом вытер рот тыльной стороной ладони и пошел домой.
Глава третья
В квартире Эрл включил свет и телевизор и принялся медленно расхаживать взад-вперед, сцепив узловатые пальцы. Ну ладно, черт с ним, вот все, что можно иногда сказать. Черт с ним! Он не знал, почему у него все шло наперекосяк, но переживать по этому поводу было бесполезно. Уж это он знал прекрасно.
Пожав плечами, Эрл устроился на кушетке, закурил и положил ноги на кофейный столик. В комнате, как обычно, было прибрано и чисто, как в кукольном домике. Лорин все привела в порядок и протерла, прежде чем уйти на работу. У одной стены расположился небольшой бар, украшенный рецептами коктейлей, выписанных большими черными затейливыми буквами. Наверху поместились бокалы для коктейлей на плетенных подставках. Кофейный столик и кушетка стояли перед телевизором, но на ночь их приходилось убирать, чтобы освободить пространство для софы. У своего изголовья Лорен пристроила небольшой светильник, чтобы работать вечерами со счетами и отчетами, и сделала это ради него: Эрл любил смотреть поздние телепередачи в полутьме и полудреме.
Так они провели немало вечеров: Лорин работала, и притененный свет золотил её лицо, а Эрл курил, едва замечая мелькающие на экране кадры старых фильмов. Теперь он ждал начала мультиков, которые просто обожал. Карикатурные ужимки рисованных персонажей обычно выводили его из депрессии, одолевавшей ближе к ночи. Неизвестно почему он не любил вид темноты за окнами. Свет в соседних домах и силуэты за шторами всегда вызывали в нем беспокойство и чувство щемящего одиночества.
Мультфильмы стали настоящим противоядием, снимавшим хандру. Ведущий программы вызывал у Эрла чувство нежной, теплой симпатии. Хрупкий молодой человек, смахивавший на подростка, носил галстук-бабочку и общался с аудиторией в потешно-глуповатой манере. Звали его Денни Дудл. Он якобы все путал и во время рекламных пауз вдруг выдавал такие вещи: '- Послушайте, что скажет ваш друг, старина Денни Чепухудл, я имел в виду Денни Дудл, пошевелите вашим мудрл и попросите вашу замечательную мамудрл, о-о, я имел в ввиду вашу изумительную маму, чтобы она проявила добротудл и, ради всего святого, купила эти замечательные хлопья, которые необходудл на завтрак...'.
Обычно Эрл находил его программу забавной и смешной. Но сегодня все было иначе. В его сознании возникло тревожащее черное пятно, и не желало рассыпаться от легковесной околесицы Денни Дудла. Не выдержав, Эрл встал и в раздражении выключил телевизор. Наблюдая, как чернота заполняет экран, он понимал, что одновременно нечто похожее происходит в его мозгу: черное пятно беспокойства на краю сознания становилось больше и больше, пока не вытеснило собой все остальное. И в центре черного пятна был Новак, весь как витая пружина. Как быть с его предложением? Что из этого выйдет?
Эрл не мог объяснить точно, что его тревожило, но внутри шевелилось знакомое чувство разочарования и неспособности разобраться в возникшей проблеме. Он запутался в неразберихе неясных опасений, затягивавшихся, как путы. Нервы его заныли, а попытки мыслить логически только усиливали внутреннее напряжение.
Дело было не в деньгах. Пятьдесят тысяч долларов - сумма абстрактная, сознанием никак не воспринимаемая. Он в ней не нуждался. Так зачем хвататься за этот шанс? Он жил, нигде не работая, на всем готовом: одежда, еда, даже деньги на карманные расходы - десять баксов, по утрам каждый понедельник, минута в минуту. Никогда Эрл ещё не наслаждался таким благополучием. Наконец-то он обрел домашний очаг. Но его продолжали донимать старые армейские обиды. Он должен выбиться в люди - это Эрл постоянно помнил. Он не мог жить, словно любимый кот. Пришло время что-то сделать для Лорен. Жениться, устроиться на работу и завести свой собственный дом. Но не только эти проблемы требовали решения. Было что-то куда важнее. И настоятельнее...
'- Почему же, черт возьми, я вечно думаю про армию?'удивлялся Эрл.
Глаза скользнули по висевшей на стене фотографии его самого в парадной форме. Прекрасное фото - тонированный увеличенный портрет сделал один друг в Антверпене. Не слишком он изменился за эти годы. Тот же вес, то же сложение. Лорен фото нравилось, - заключил он, - иначе не потратила бы она восемнадцать долларов на нарядную серебряную рамку. Насчет денег у неё бывали причуды: то жаловалась на какой-то незначительный перерасход, то вмиг преображалась и выбрасывала десять - двадцать долларов за субботний ужин и пару бокалов вина в каком-нибудь модном ресторане.
Он потащился на кухню и взглянул на часы. Лорен будет очень скоро, если, конечно ничего не случится, и мистер Пул ничего не придумает. Пул, хозяин заведения, обхаживал Лорен, как некую сказочную даму, вечно увиваясь вокруг, но никак не мог добиться толку. А потому всегда как на иголках, вечно недоволен и обеспокоен по любому поводу: почему не готовы сэндвичи из тунца для особо важных
