Заключив меня в объятия, он вновь овладевает мной. Раздавленная тяжестью его тела, почти отделившись от своей плоти, я продолжаю лить слезы.
«I love you, Клео».
Нужно уходить. Вернуться к супружескому очагу, к Марку. Жаль, что мы не можем больше времени проводить вместе. И никогда не сможем. Наши четко организованные жизни не оставляют места для отклонений. Взаимные обязательства, распорядок. Есть мужчина, который меня ждет. Я в большей степени, чем Ральф, остаюсь недоступной. И мне приходится отчитываться.
Шесть часов. Марк скорее всего уже начал меня искать. Ральфу через полтора часа предстоит петь.
– Придете послушать?
– Куда?
– В «Оперу». Хотите побывать на сегодняшнем спектакле? – Мне бы очень хотелось. Но как украсть этот вечер, не встревожив или не ранив мужа? Догадавшись о причине моих колебаний, Ральф добавляет: – Вы можете прийти с ним.
Лицо, по которому ничего невозможно понять. Почувствует ли он себя неловко, увидев меня рядом с Марком – живым доказательством непрочности нашего союза? Мне не по себе, и я пытаюсь по его глазам угадать смысл его предложения. Равнодушие? Нет, в это я поверить не могу, особенно после сегодняшнего дня. Значит, вызов. Склонность к риску. Примерить себя к другому самцу, чтобы заполучить сердце самки. Очевидно, в роли соблазнителя, имея за плечами сценический опыт, он может быть весьма убедительным. От Марка останется горстка праха. Но пожалуй, время для таких битв еще не пришло.
– Спасибо, нет. – Пытаюсь улыбнуться. Покорная. Домохозяйка. – Я не могу… Не сегодня. – Ненавижу себя. Какая дура! Пытаюсь лукавить: – Может быть, в другой раз.
Я ищу его руку и сжимаю ее. Только бы он не оскорбился, только бы не стал требовать большего. Без грубости, но твердо Ральф убирает руку. Расстроен?
– As you like, Elizabeth.[57]
Элизабет – это любовница и мачеха Дона Карлоса, жена короля Испании. Невероятная история. Я не люблю намеков, но он, должно быть, действительно разочарован. Целует мои волосы.
– So long, my angel…[58]
Он быстро прижимает меня к себе. Я снова завладеваю его рукой, когда мы прощаемся у дверей.
– Я… я…
– Скажите!
Его глаза умоляют. Приходится закончить фразу:
– Я люблю вас, Ральф.
– I know…[59]
– Сейчас… больше всего на свете.
По дороге домой я продолжаю осмысливать все те слова, которые мы успели сказать друг другу. «I love you, Клео». Так по– детски, и в то же время если это признание сделано зрелым человеком, оно содержит целую гамму чувств. Потому что взрослому приходится наступать на свое «я», превозмогать страх оказаться смешным, брать на себя риск одностороннего признания. Ребенку на это наплевать! В нашем возрасте отмеряешь семь раз, прежде чем отрезать. Во всяком случае, со мной это так.
Я решаю заскочить в галерею и прийти в себя среди полотен. Выпить чаю или пропустить стаканчик? Часок, чтобы перейти от одного к другому, мне не помешает. Войдя, я обнаруживаю на автоответчике сообщение от Марка: «Привет, детка, твой мобильный не отвечает, хочу предупредить тебя, чтобы ты не ждала меня к ужину – я встречаюсь со швейцарцем. Увидимся дома. Чао!»
Я отказала Дон Жуану, хотя и умирала от желания. Из уважения к браку. И все для того, чтобы в очередной раз убедиться: Марк не утруждает себя излишней щепетильностью! Я в бешенстве. Хватаю телефон.
– А, детка! Наконец– то, где ты пропадала?
– Нигде. Мог бы предупреждать, когда не приходишь ужинать!
Задыхаюсь от ненависти.
– Что я и сделал. Жаль, не смог связаться с тобой пораньше.
– Ты же понимаешь, я могла иначе распорядиться своим временем! – Мой голос дрожит от ярости. – Мне тоже нужно встречаться с людьми… с коллегами…
– Я никогда не запрещал тебе видеться с коллегами!
Тон становится напряженным. Следует сбавить обороты.
– Из уважения к тебе я этим не злоупотребляю, потому что для супружеской пары очень важно проводить больше времени вместе. Иначе зачем все это?
Рыдаю. Ситуация выходит из– под контроля. Голос Марка становится мягче. Спокойнее.
– Перестань, детка. Ты слишком нервничаешь, должно быть, устала… Возвращайся домой, прими теплую ванну, выпей стаканчик вина. Можешь поставить диск с «Дон Жуаном»…
Ненавижу его! Из вежливости даю ему закончить фразу и кладу трубку. Не сказав ни слова. Пытаюсь дозвониться до Ральфа, но без особой надежды. В это время он уже гримируется. Десять гудков, он не отвечает. Естественно. Приговорена провести вечер у телевизора. Я действительно очень глупа.
Кстати, я замечаю, что я ни на миг не задумалась о том, чем же на самом деле будет заниматься Марк сегодня вечером. Я ни на секунду не усомнилась в его объяснении, впрочем, довольно невразумительном:
