— Это кузнец. Тот свободный паренек из Мариньи. Это не он подковывал твою лошадь прошлой зимой?
На земле, у ног любопытных зевак, простерлась длинная мускулистая рука, крепкая и темная, словно строевой лес.
К вечеру полиция забрала то, что осталось от Амоса. Альтея вела себя так, словно ничего не случилось.
— Ты проплакала весь день, — сердито заявила она, сдергивая с Патрисии покрывало. — Твои глаза распухнут и станут словно у коровы.
— Меня это не волнует.
— А что тогда тебя волнует? Почему ты так переживаешь из-за этого кузнеца? — Альтея остановилась у изножия кровати. Собранные в кольца косички обрамляли ее узкое лицо — слишком по- девичьи для ее лет. — Или ты его знала?
— Нет, не знала, — отозвалась дочь, поскольку время сказать матери правду давно прошло.
Альтея достала из шкафа бледно-желтое платье.
— Дай мне причесать тебя, и будем одеваться. Похоже, на сегодняшний бал мы опоздаем, но тут уж ничего не поделаешь.
Патрисия крепко зажмурилась, желая оказаться где-нибудь в другом месте или стать кем-нибудь другим. Она потерла шею: одно место стало невероятно чувствительным. Или она придумала себе эту боль из-за того, что произошло ночью с горлом Амоса?
— Альтея… я слишком не в себе. Не могу ли я сегодня остаться дома?
— И пойти на риск, что Жюльен Ларро обратит внимание на другую девушку? Ты с ума сошла. А ну вылезай из кровати.
Жюльен Ларро. Глаза Патрисии широко распахнулись — к ней вернулась память.
Его зубы на горле, металлический запах крови, тошнотворное хлюпанье, когда он сглотнул… И как все это время она пыталась вырваться, но не хватало сил…
Она снова поднесла руку к горлу. Кожа под ее пальцами саднила, словно она забрызгала себя щелоком для стирки.
Старухи рассказывали сказки о подобных созданиях. Патрисия никогда к ним не прислушивалась — сплошные глупости и предрассудки, вроде баек Мари Лаво насчет вуду. Или так она всегда считала.
«У бедолаги вырвано горло. Наверняка собаки или еще какой-нибудь дикий зверь…»
Патрисия резко села на кровати.
— Вот это уже больше похоже на дело, — оживилась Альтея, раскладывая шпильки на туалетном столике. — Вижу, мне достаточно было упомянуть твоего кавалера, чтобы ты ожила.
— Да, — пробормотала Патрисия. — Думаю, новая встреча с Жюльеном Ларро поистине оживит меня.
Когда они приехали, танцы уже были в самом разгаре, а бальный зал заполняли смеющиеся молодые люди и пение скрипок. Свечи на стенах наполовину прогорели, оставив на подсвечниках наплывы подтаявшего жира. Патрисию все еще мучила слабость, но она с какой-то обостренной ясностью ощущала все вокруг: жар тел, распаленных танцами, шероховатое кружево на горле и запах камелий, вплетенных в волосы.
Когда Альтея помахала мистеру Бруссарду, девушка отступила от нее в сторону. И сразу же встретилась взглядом с Жюльеном.
Его длинные каштановые волосы свободно падали за спину, и он выглядел еще таинственнее, чем прошлым вечером. Зеленые глаза молодого джентльмена при виде нее воодушевленно вспыхнули, а темные губы растянулись в улыбке.
По всем правилам приличия ей следовало бы подождать, пока он сам к ней подойдет. Вместо этого она сама направилась к нему сквозь толпу, обходя кружащихся танцоров.
— Вы прекрасно выглядите сегодня, — заметил Жюльен, словно наслаждаясь какой-то одному ему понятной шуткой. — Мне даже не кажется, что мы расстались почти сутки назад. Возможно, мои мысли настолько полны вами, что мы с тем же успехом могли бы провести вместе всю ночь.
— Я хочу с вами поговорить, — сообщила Патрисия. — Наедине.
Иногда, если свет от свечей падал на них особенным образом, глаза Жюльена казались совершенно бесцветными.
— Подышим свежим воздухом?
Они вышли наружу. Облака этой ночью скрывали луну, так что единственным источником света служили окна зала Лафайета, где вырисовывались силуэты танцующих. Один из присматривающих за приличиями стариков шагнул вперед, намереваясь преградить им путь, но Жюльен метнул на него пронзительный взгляд, и старик, казалось, напрочь забыл о молодой парочке, что среди ночи ускользнула в сад.
— Вот мы и пришли, моя любезная Патрисия.
Жюльен накрыл ладонями ее голые плечи чуть выше кружевных рукавов платья.
— Вы тоже скучали по мне?
— Я думаю, что вы пришли ко мне в дом минувшей ночью, — заговорила Патрисия. — Я думаю, что вы убили Ам… кузнеца. И вероятно, вы пытались убить и меня тоже.
— Любопытный набор обвинений.
Большой палец Жюльена вычерчивал маленькие круги на ее коже. Ее противоестественно тянуло к нему: между ними словно возникла некая связь, не позволяющая ей бежать. Его губы почти касались ее волос.
— И зачем бы мне все это делать? Кроме визита в ваш дом, разумеется. Любой мужчина захотел бы оказаться к вам поближе.
— Я помню, как вы пришли. И укусили меня.
Она обернулась к нему, надеясь застать его врасплох. Вместо этого Жюльен улыбнулся, и на этот раз его удовольствие явно было искренним.
— Потрясающе! Большинство людей этого не запоминают, если только не остаются бодрствовать, а я целой и невредимой уложил вас спать. И, если вам любопытно, столь же невинной, как и застал. Хотя меня терзало искушение.
— Значит, это правда. — Патрисия коснулась пальцами чувствительной кожи на горле. — Вы… вы вампир.
— И хочу, чтобы вы тоже им стали.
Патрисия не сумела найтись с ответом. Речь и воображение разом подвели ее. Больше всего на свете ей хотелось бежать, но она помнила, что сказала ей Альтея однажды, когда они увидели на улице бешеного пса с капающей из пасти пеной: «Не беги. Если ты побежишь, это лишь подтолкнет его броситься на тебя».
Она схватилась обеими руками за ближайшее дерево, словно пытаясь устоять на ногах, — а затем быстро отломила целый сук, дюймов шести в длину.
— Я слышала истории о таких, как вы. И знаю, что делать.
С этими словами Патрисия взмахнула новообретенным колом.
Он лишь рассмеялся.
— Вы слышали сказки, в которых нет ни капли истины. К слову, нас нельзя убить при помощи кола.
Не солгал ли он, чтобы спастись? Нет, поняла Патрисия. Жюльен совершенно ее не боялся. Она почувствовала себя маленькой и глупой и медленно опустила руку с палкой.
— Вот огонь — огонь действительно опасен. Обезглавливание тоже.
Каштановые волосы взметнулись за его спиной, подхваченные случайным ветерком.
— Я говорю это, поскольку вам понадобится знание такого рода, когда вы будете со мной рядом. А еще потому, что у вас нет при себе ни огня, ни клинка.
— О боже, — прошептала Патрисия.
