— Но, боюсь, тебя отсюда заберут не сразу. Будет еще расследование. У нас будут звездные роли. Ты, я, Адамсон, Либер, Конэл да еще несколько человек. Будьте под рукой, доктор Инли. Примите участие в большом цирковом представлении с тремя аренами. Слышите, как рычат тигры, требуя мяса. Платите деньги — и увидите семь чудес света.
С севера надвигался штормовой фронт. День неожиданно оказался необычайно душным. В зал совещаний генерала Сэчсона принесли дополнительные стулья. У окна за столиком со стенографическими машинками сидели две скучающие девицы, приставленные в дополнение к записывающим устройствам. Несколько метров белой ленты уже было покрыто располагающимися уступами значками. Для репортеров и фотокорреспондентов дверь была закрыта, все они толпились в коридоре.
Бад Лэйн сидел за столом для свидетелей. Он вспотел, во рту пересохло и ощущался привкус металла.
Сенатор Лидри, похожий на высохший корешок, был тощим, маленьким, но заносчивым человечком с большим животом. Он все время улыбался, и его баритон попеременно то ласкал, то становился скальпелем или газовым резаком.
— Я ценю, доктор Лэйн, ваши попытки объяснить технические подробности так, чтобы мы, бедные миряне, могли их понять. Поверьте, мы ценим это. Но я полагаю, мы не настолько сообразительны, как вы представляете. По крайней мере, я не настолько сообразителен. Так вот, если вас это не слишком затруднит, не обьясните ли вы нам еще раз вашу историю, касающуюся произошедшего.
— В двигателях А-6 используется, как ее называют в армии, «мягкая» радиоактивность. Экранирующая оболочка одновременно играет и роль замедлителя ядерной реакции. При запуске двигателя в камеру сгорания подаются две топливные таблетки. Для создания тяги в камере сгорания используются элементы старинных кумулятивных зарядов. Управление на двигатели А-6 не устанавливалось, поэтому случайная подача топливных таблеток в камеру сгорания просто невозможна…
Военный министр Логэн Брайтлинг прокашлялся, тем самым прервав объяснения Бада Лэйна. В мультипликационных фильмах его изображали в точности похожим на кадьякского медведя[9], со стоячим воротничком военного покроя.
— Почему «Битти-1» был загружен радиоактивным топливом раньше, чем было установлено управление двигателями?
— Несмотря на замедлители, топливные таблетки генерируют ощутимое количество тепла. На «Битти-1» обнаружились эффективные способы использования этого тепла как источника энергии для собственных нужд. Использование этой энергии для необходимых сварочных и сборочно-монтажных работ оказалось более выгодным, чем доставка энергии от источников снаружи корабля. Можно сказать, что как только заработал внутренний источник энергии, «Битти-1» начал помогать себя строить. Возвращаясь к сказанному, я повторяю, что не считаю произошедшее случайностью. На схемах и чертежах схематически изображено поперечное сечение корабля, — Бад Лэйн подошел к развешанным на стене чертежам и схемам. — Вот сюда может войти человек. Это — нормальная инспекционная процедура, выполняемая через определенные промежутки времени для проверки экранирующей оболочки и замера радиоактивности, чтобы контролировать, находится ли она в пределах безопасных значений или превышает их. Вот по этому проходу человек может полностью обойти экранирующую оболочку и камеру сгорания. Вот в этом месте имеется люк, которым можно пользоваться только тогда, когда в секции хранения нет топливных таблеток. За этим люком радиация убьет человека приблизительно за двенадцать минут. Но если он туда проникнет, ему понадобится не более трех минут, чтобы вручную переложить топливные таблетки из ниш хранения на конвейер и спустить их на приемную плиту над камерой сгорания. Еще за несколько минут этот человек может слезть туда, запустить мотор на плите, пос-ле чего топливные таблетки будут сами сыпаться в камеру сгорания. Если после этого вывести замедляющие стержни, то немедленно возникнет реактивная тяга, и корабль взлетит. Тщательное исследование зоны, где стоял «Бит-ти-1», показало, что остаточная реакция там превышает
нормально ожидаемую. Из этого мы заключили, что в камеру было подано больше таблеток, чем может подать конвейер за один раз по норме, и поэтому мы считаем, что причиной является не случайное самовключение конвейера.
Лидри надул свои тонкие губы.
— Значит, доктор Лэйн, вы хотите нас уверить, что кто-то вошел в эту… в это испепеляющее радиационное пекло и организовал всю эту диверсию?
Бад вернулся к своему месту.
— Я не вижу другой возможности. После того, как люк в секцию хранения побудет открытым пять секунд, не останется ни малейшей надежды прожить более двадцати минут, невзирая на любые предпринятые медицинские меры. Этот человек пожертвовал своей жизнью. В то время на корабле было двенадцать специалистов и с ними двенадцать охранников, следящих за ними в соответствии с новым приказом по соблюдению безопасности, который я издал за четыре дня до происшествия. Очевидно, диверсант одолел своего охранника. Машинист подъемника и двое рабочих, находившиеся слишком близко к кораблю, погибли. Громадный кусок горящего маскировочного тента упал на машинистку из бухгалтерии. Вчера она скончалась от ожогов. Итак, всего погибших двадцать восемь.
Генерал Сэчсон подошел к Линдри, наклонился и что-то прошептал на ухо. Выражение лица сенатора не изменилось, но он произнес:
— Доктор Лэйн, не пересядете ли вы, пожалуйста, на несколько минут за другой стол. Доктор Инли, будьте любезны, выйдите сюда.
Проходящие секунды глыбами нависли над присутствующими. Шэрэн постаралась утихомирить глухие удары сердца и сосредоточиться.
— Доктор Инли, перед этим вы давали показания, касающиеся ваших обязанностей и действующих правил, на которые они опирались. Насколько я понял правила, если вы направляете любого служащего данного проекта на детальное обследование, минимальный срок пребывания в больнице составляет семь суток. Мы же по записям обнаружили, что доктор Лэйн был направлен на обследование и освобожден всего лишь через три дня. Я надеюсь, у вас есть какое-то объяснение этому отклонению от установленных правил.
По залу пронесся тихий гул перешептываний. Председатель следственной комиссии призвал всех к порядку. Шэрэн прикусила губу.
— Подойдите, доктор Инли. Вы, конечно, знаете, по чему вы приказали отпустить доктора Лэйна?
— Я открыла… причины, по которым я назначила док тору Лэйну обследование, оказались не теми.., которые я сначала предполагала.
— Это правда, что вы были в дружеских отношения с доктором Лэйном? Разве не правда, что вы часто бывали вместе? Разве не правда, что среди сотрудников проекта ходили слухи о том, что ваши отношения были… скажем… немного ближе, чем предполагают нормальные профессиональные отношения? —Лидри хищно подался вперед.
— Меня оскорбляют ваши намеки, Сенатор.
— Отвечайте только на вопросы, доктор Инли.
— Доктор Лэйн — мой хороший друг. Ничего больше. Мы часто бывали вместе и часто обсуждали, какие направления действий были бы лучшими для проекта.
— В самом деле? — спросил Лидри.
— Сенатор, — поднялся Бад, — я рассматриваю эту линию расследования такой же благотворной, как и письменные упражнения на стенах общественных уборных.
— Вам слова не давали! — вспыхнул председатель. — Сядьте, пожалуйста.
— Займите свое место, доктор Лэйн, — приказал Лидри. — Доктор Инли, вы понадобитесь нам опять через несколько минут.
Бад сел на место. Лидри опять пришлось дожидаться, когда члены комиссии перестанут перешептываться.
— Как вы считаете, ведь доктор Инли весьма привлекательна?—спросил он, пытаясь изобразить общительность.
— Она — компетентный психолог, — ответил Бад.
— О, несомненно. Тогда вот, доктор Лэйн. Вчера мы получили свидетельские показания от одной из
