под контроля и подчиняет себе первое?
— Если так, я этого ни разу не наблюдал. И насколько мне известно, романам и фильмам вопреки, подлинные случаи раздвоения личности большая редкость. Конечно, я не психиатр. — После паузы он добавил: — Возможно, вам будет интересно, что я посоветовал миссис Фергюсон пройти нервно- психиатрическую проверку. Раз уж это так важно, попросите у нее разрешение ознакомиться с результатами.
— А почему вы дали такой совет?
— Чисто профилактически. Судя по всему, то, что ей пришлось перенести, никак на деятельности мозга не сказалось. Но находиться столько времени под наркотиками даже в умелых руках всегда опасно. — Он нетерпеливо взглянул на часы.
— Вы упомянули про ее интерес к наследственности. Вопроса о прерывании беременности не вставало?
— Она очень хочет иметь ребенка. Как и его отец. Теперь, когда он узнал про него. Конечно, пожилой возраст отца повышает вероятность всяких отклонений, но не настолько, чтобы принимать радикальные меры.
— Следовательно, отец ее ребенка Фергюсон?
— У меня нет оснований сомневаться в этом. — Тренч посмотрел на меня с холодным недоумением. — В любом случае я убежден, что ваш клиент не одобрил бы подобного вопроса о моей пациентке.
— Это равно отрицательному ответу?
— Ни в коем случае. Такой вопрос вообще не заслуживает ответа. Вы словно бы тщитесь отыскать хоть какую-то грязь о миссис Фергюсон!
— Очень сожалею, доктор, если у вас сложилось такое впечатление. Однако мне необходимо знать о ней самое худшее, или я буду лишен возможности что-нибудь для нее сделать.
— А что вы пытаетесь для нее сделать?
— Обеспечить ей юридическую защиту, на которую у нее есть право. Не исключено, что ее сегодня же арестуют.
— По каком обвинению?
— Я предпочту не уточнять. Если полиция или сотрудники прокуратуры будут задавать вам вопросы, отвечайте, что все сведения о ней вы уже сообщили мне. Скажите, что в случае, если ей предъявят обвинения, я намерен вызвать вас как свидетеля защиты. И больше ни единого слова им не говорите.
28
Фергюсон приехал вскоре после второго завтрака. Он даже не побрился и выглядел неряшливым и затравленным. Дон-Кихот, который в очередной раз бросился с копьем на мельницы и обнаружил, что это все-таки не мельницы, а великаны.
— Вы запоздали.
— Я вообще здесь только потому, что многим вам обязан — жизнью Холли. Но требовать, чтобы я оставлял ее одну, вы не можете. Ее жизнь все еще в опасности. И мне пришлось ждать, пока не приехал доктор Тренч.
— Тренч говорит, что она относительно в хорошем состоянии.
— Физически, слава Богу, так и есть. Но психически она выведена из равновесия. Утром был чрезвычайно неприятный звонок. Флоридский индюк Солемен настаивает на свидании с ней.
— Не пускайте его.
— Но как я могу ему воспрепятствовать? Прибегнуть к помощи закона у меня права нет.
— Вы намерены заплатить ему?
— Не знаю. Холли говорит, что ничего ему не должна. Что вообще только сегодня узнала о его существовании.
— И вы ей верите?
Сам того не сознавая, Фергюсон встал по стойке смирно.
— Моей жене я верю абсолютно.
— Как она объясняет так называемое похищение?
— Мне не нравится ваша формулировка.
— Что поделать! Как она его объясняет?
— Никак. С того момента, когда она вышла из клуба, у нее в памяти полный провал.
— Ей следует подыскать объяснение поубедительней избитой ссылки на потерю памяти. Вы же видели ее в машине Гейнса, когда он забирал ваши деньги.
— Я ошибся. Принял за нее другую женщину. — Он прикрыл ладонью свой распухший нос, словно защищаясь.
— Так утверждает миссис Фергюсон?
— Мы с ней этот эпизод не обсуждали.
— Но почему? Она могла бы сообщить вам множество интересных фактов о Гейнсе и о себе.
Он встал надо мной, весь дрожа. День был не настолько холодным, чтобы вызвать озноб у канадца.
— Черт бы вас побрал! Я этого не потерплю. И прошу вас взять свои слова назад.
— Какие именно?
— Все ваши намеки, будто в их отношениях было что-то безнравственное.
— Идею эту мне внушили вы.
— Я ошибался, трагически ошибался. Я неверно понял ситуацию, преувеличивая близость между ними. Старческая ревность, и ничего больше.
— Ну, а ребенок?
— Ребенок мой. В этом смысле у нее с Гейнсом не было ничего. Просто ей хотелось по-человечески ему помочь. Моя жена редкая женщина.
Глаза его блаженно сияли. Только теперь я осознал весь размах владевшей им мечты. В ней объединялись страсть к жене, надежда на вторую юность, а теперь еще и вера в то, что он станет отцом. Последнее было мне особенно понятно.
Но мечту эту надо было разрушить. И роль разрушителя выпала на мою долю.
— Настоящее имя вашей жены Хильда Дотери. Оно вам что-нибудь говорит?
— Ничего.
— Но есть люди, которым оно говорит немало. У меня есть свидетели, по словам которых Хильда Дотери находилась в тесных отношениях с Гейнсом последние семь лет, еще со школьной скамьи, когда им обоим пришлось иметь дело с полицией. Кстати, его настоящее имя Генри Хейнс.
— Кто эти свидетели?
— Их родители. Аделаида Хейнс, Джеймс и Кэт Дотери. Я говорил с ними всеми вчера в Маунтин- Гроуве.
— Они лгут.
— Да, кто-то лжет. Но поверьте, не я. У меня нет ни малейших сомнений, что похищение было разыграно, что ваша жена помогала Гейнсу. И это еще не самое скверное. Вчера ночью она стреляла в меня. Нападение с целью убийства — преступление крайне тяжелое, но надо смотреть правде в глаза. Вы не можете прятать ее дома в надежде, что все само собой уладится. С этого момента я требую от вас обоих полного доверия и содействия.
Фергюсон погрозил мне кулаком. Сияние в его глазах преобразилось в пляшущее пламя.
— Вы такой же, как все. Вы думаете, что взяли меня за глотку и будете трясти из меня деньги!
Я сел на кровати и здоровой рукой отбросил его кулак.
— Деньги ваш пунктик, верно? Царь Мидас, в чьих руках все превращается в золото. Пожалуй, вы правы, Фергюсон, но от обратного. Не будь вы богаты, никто в здравом уме и на сто шагов к вам не подошел бы. Вы ведь всего лишь злость, разгуливающая в человеческом облике. Дурная злость. Дурная, невежественная злость. Вы настолько нравственно глупы, что даже не знаете, где вам больно и отчего.
Сейчас боль ему причинял я. Он моргал и вздрагивал под ударами слов. Казалось, они пробивали панцирь его представлений о себе. Он отошел от кровати и сел в углу у двери, нянчась со своей болью.
