Конечно, основное в характере моего отца было заложено немецкими корнями деда — аккуратность, последовательность, обстоятельность, что послужило хорошей основой для жизненного пути.
Путь этот начинался в Тамбове в школе-семилетке, в лучших традициях губернского образования России, уже признанного к тому времени, к началу XX века, лучшим в мире.
Великий немецкий геометр Феликс Клейн в 1902 году в своей работе «Элементарная математика с точки зрения высшей», которая явилась результатом порученной ему деятельности по совершенствованию начального образования в Германии, писал, что русская система образования, с ее широким охватом смежных дисциплин от точных до гуманитарных, является образцом для подражания. Жаль, что мы теряем сейчас эти качества, копируя западную систему индивидуального выбора узкой специализации.
Излишне говорить, что отец учился отлично, по-другому ему не позволяла совесть или, лучше сказать, немецкая добросовестность, и поскольку преподавателем математики в этой школе работала его мать, Екатерина Ивановна.
Случайно сохранилось домашнее задание по рисованию Сергея, представлявшее собой свободное копирование образца черно-белой литографской иллюстрации какой-либо картины с глубокой прорисовкой объемной светотени. Что-то не знаю я таких уроков рисования в сегодняшней начальной школе, и не здесь ли находятся начала воспитания объемного видения и конструкторского мышления.
Время школьного обучения, двадцатые годы, было непомерно трудным временем для Поволжья. Крестьяне поднимали восстания, сопротивлялись, как могли, приходу советской власти. Несколько раз брали Тамбов «зеленые», гуляло «войско» Махно, грабежи, голод. Нет свидетельств, как жилось семье Егер в это время. Однако дед, Михаил Юльевич, уже занимал высокую должность — начальника бронеотряда, задачей которого было восстановление железнодорожных путей после их разрушения «бандитами», что, очевидно, и помогло выжить. Михаил Юльевич рассказал эпизод, когда во время ремонта пути выскочила из леса разведка антоновцев, захватила дрезину, начала грабить все, что можно было взять или оторвать. Один из налетчиков отвел деда за вагон и велел раздеться, — на нем была красивая зеленая путейская форма с погончиками и блестящими пуговицами. Вместо сапог, которые налетчик надел на себя, он бросил деду галоши. В разгар грабежа подскакал на лошади атаман, приказал построиться и спросил, где эта «красная сволочь» Егер, которую он должен расстрелять. Узнать его в новой одежде было невозможно, а ни один из рабочих не выдал.
Была у Михаила Юльевича и «грамота» от Махно, в которой ют писал, что если поймает, то лично с живого «сдерет шкуру». Так что дед принимал активное участие в становлении советской власти по долгу профессиональной честности путейского инженера и немецкой порядочности. Да и мог ли кто тогда оценить трагедию происходящего.
Пришла советская власть и в Тамбов. В 1925 году в школе создается пионерский отряд Сергей стал одним из первых пионеров Тамбовщины. В 1973 году на вечере, организованном редактором газеты «Тамбовская правда» А. И. Светловым, Сергей Михайлович встретился с теми, кто еще остался в живых, но их осталось всего несколько человек.
О тамбовском периоде жизни Сергея написал журналист И. Овсянников в брошюре «На всю жизнь», вышедшей в Воронеже в 1978 г.
«Сережу Егера помнят в Тамбове товарищи по школе, учителя. Старейший тамбовский журналист А. И. Светлов писал как-то по поводу приведенной выше фотографии В первом ряду на снимке, у знамени, — высокий, худощавый мальчонка с умными чуть-чуть прищуренными глазами. Это мой друг Сережа Егер — гордость школы и отряда. Он любил точные науки — математику, физику, химию, но и по остальным предметам у него всегда были пятерки с плюсом. Все, за что брался Сережа, он делал старательно, с какой-то особой аккуратностью и точностью. Мы, одноклассники, завидовали его способности схватывать все моментально, на лету».
В фондах областного краеведческого музея хранятся школьные стенные газеты которые редактировал вместе со своим другом Светловым Сережа Егер. Газеты и альбом с рисунками передал в дар музею старейший художник и педагог Алексей Иванович Левшин. Егер был его учеником Пожелтевшие листы ватмана доносят до нас дыхание тех далеких лет. Статья о праздновании 11 — й годовщины Октябрьской революции. Вместо передовицы — краткий очерк о международном положении. «В данный момент Европа ближе к войне, чем в 1914 году», — писал его автор, семиклассник Сережа Егер. А под статьей — танк с двумя стволами. Он хорошо рисовал, — рассказывал А. И. Левшин, — умел выразить мысль графически.
Учитель физики Николай Мефодьевич Криволуцкий говорил: «Егер — парень с головой. У него творческий подход ко всем явлениям физики». Николай Мефодьевич любил Сережу, и они долго потом переписывались.
После окончания школы на семейном совете было решено, что Сережа изберет профессию отца и деда, будет железнодорожником.
Школа ФЗУ (или, как ее тамбовцы просто именовали, «ремшкола») размещалась в здании, в котором до революции было железнодорожное училище. В нижнем этаже располагалась мастерская, на верхних шли теоретические и общеобразовательные занятия. На «вагонное» отделение в тот год было принято свыше тридцати человек — будущих слесарей и столяров. Преподавание велось по методике ЦИТа (Центрального института труда). Работать в мастерской приучали с первого же дня учебы.
«Нам
Прерву повествование, поскольку помню, как отец говорил мне, что он всю жизнь гордился тем, что может пришабрить две металлические пластины так, что их будет невозможно оторвать руками друг от друга После того как напильник был освоен, приступали к работе зубилом и молотком
Изучались в школе ФЗУ и специальные предметы: технология металлов, вагонное дело и другие. Заведующий учебной частью Константин Федорович Кучеренко преподавал черчение. Небольшого роста, энергичный, веселый, он был любимцем ребят. Вел он свой предмет интересно, увлекательно, многим привил любовь к черчению. Сергей Михайлович Егер много лет спустя говорил.
Много неожиданного и интересного мог рассказать о простом вагоне преподаватель А. Д. Тарасов. Не столь уж сложна была конструкция этого сооружения, но он придумывал увлекательные задачи, давал домашние задания, требующие смекалки выдумки, творческого подхода при их выполнении. Много вечеров подряд просидел тогда Сергей, вычерчивая в трех проекциях вагонную тележку… Прерву статью Овсянникова, чтобы показать этот случайно уцелевший рисунок.
Весь первый год обучения будущие слесари и столяры работали в мастерских ФЗУ. За это время слесари освоили кузнечное дело, термообработку металла: закалку, отпуск, воронение. Все успели побывать и кузнецами, и молотобойщиками.
Через год учащихся перевели работать на территорию завода. В одноэтажном деревянном здании они совершенствовали свои навыки. Следующий этап, ступенька к мастерству — производственная практика в сборочном цехе. Здесь шел ремонт пассажирских, товарных вагонов и вагонов-ледников. Ребята сначала разбирали их до основания, а затем начинали собирать, ремонтируя или заменяя отдельные детали и секции. Для практикантов выделялись потрепанные вагоны, требовавшие основательного ремонта. Возились они с ними долго, но отделывали на совесть.
Осенью 1930 года вся группа слесарей выехала на месяц в деревню, чтобы помочь отремонтировать тракторы. Было трудно, но и радостно, от одного сознания, что твои силы, небольшой опыт слесаря нужны людям.
