противника, все штабные документы; найдено крайне мало, и часто найденное находится в весьма ветхом состоянии. Те немногие сводки и донесения, которые все-таки уцелели или вернулись в 1945 г. из германского «плена», проясняют лишь отдельные штрихи на полотне гигантского сражения, развернувшегося среди лесов, полей, рек и болот на западе СССР, на участке его границы от литовского Друскининкая до белорусского Бреста.
Те эпизоды войны, когда Красная Армия брала верх над германским вермахтом, не предстанут нашим потомкам обезличенными. Многие сотни трудов, мемуаров, сборников воспоминаний поведают о подвигах не только полководцев, но и простых ее тружеников — солдат, сержантов, офицеров. Пусть не всегда и не во всем правдиво, но представление получить можно. Что касается подробностей всех больших и малых «котлов», то тут имеют место лишь отдельные разрозненные издания советского периода, покалеченные цензурой, и также не слишком большое количество трудов современных авторов, которые опять-таки грешат недостатком фактического материала. По многим эпизодам нет вообще ничего, так как не осталось в живых никого из участников многих неудачных операций и проигранных сражений, а архивные полки пусты. Исторически «продвинутая» молодежь может посоветовать поискать и перевести с немецкого языка истории войсковых соединений вермахта, но это будет взгляд только с одной стороны, что, впрочем, тоже хлеб. Очень жаль, что сын офицера Генерального штаба М. А. Симонова и княжны А. Л. Оболенской Кирилл, более известный как поэт и писатель Константин Михайлович Симонов, не сумел завершить задуманное. Под Буйничами вблизи Могилева, где в июле 41-го насмерть стоял 388-й стрелковый полк полковника С. Ф. Кутепова (первого реального прототипа комбрига Серпилина), молодой Симонов «дал себе и времени клятву писать правду и только правду об этой войне с фашистами». С прахом К. М. Симонова, согласно его завещанию развеянным с самолета осенью 1979 г. над «тем самым» Буйническим полем, была навсегда похоронена его идея создать народный архив военных мемуаров, написанных участниками минувшей войны «от солдата до маршала». В результате российская военная история потеряла гигантский пласт фактического материала, восполнить который не в состоянии ни один государственный архив и ни одно, пусть даже самое лучшее, зарубежное издание. Страна должна знать своих героев. Не только тех, кто штурмовал Рейхстаг, но и тех, кто до конца выполнил свой воинский долг в первые часы и дни войны. Ведь даже для тех, кто занимается историей всерьез, для тех, кому НЕ ВСЕ РАВНО, то, что происходило в июне- июле 1941 г., во многом еще не ясно. Иначе не гадали бы по сотням немецких фотографий, как «привязать» к месту тот или иной подбитый или брошенный советский танк, чью принадлежность означает ромб на боковой стенке башни или широкий крест — на ее верхнем листе. Неизвестными остались сотни «сталинских соколов». Всех уравняли смерть и забвение: тех, кто на своих фанерно-перкалевых «ишаках» и «чайках» пытался взлетать из пламени растерзанных аэродромов и был сбит, и тех, кто взлетал и погибал в воздушных боях, и тех, кто не успевал даже добежать до своей машины, скошенный свинцом. Неизвестны достоверно даже номера всех советских авиационных полков, подвергшихся воздушным ударам на рассвете и в течение всего дня 22 июня, не говоря уже о званиях и фамилиях их командиров, о конкретных фактах их боевой деятельности. До сих пор не подсчитано, сколько экипажей СБ, ДБ-3 и Су-2 не вернулось из самоубийственных вылетов без истребительного прикрытия. Улетали не в бессмертие, в небытие. Артиллеристы, расстрелявшие все боеприпасы, но не отступившие, гибли, раздавленные вместе с пушками гусеницами немецких танков — о них книг не написали. Не написали о танкистах, горевших заживо в своих БТ, Т-26 и БА, противопульная броня которых плавилась и рвалась подобно картону от попаданий бомб и бронебойных снарядов, добросовестно изготовленных мозолистыми руками германских пролетариев на заводах Рура и Северного Рейна-Вестфалии. И о тех, кто успел пересесть в новые Т-34 и КВ, — тоже. Они тоже горели, неуязвимых танков нет и сегодня — весь мир видел чадящие американские «абрамсы» в иракских песках, израильские «меркавы» на землях Палестины и Южного Ливана, видел он и российскую бронетехнику, пылающую на горных дорогах Афганистана, на улицах Грозного, среди виноградников Приднестровья и мандариновых плантаций Абхазии. Впрочем, надо признать, что в 2007 г. произошел невиданный прорыв, когда реально начала действовать объединенная база данных (ОБД) «Память», в которой выложены списки безвозвратных потерь Красной Армии и войск НКВД из фондов ЦАМО РФ. Благодаря этой колоссальной работе июнь 41-го перестает быть безликим, а наполняется конкретными фамилиями и воинскими званиями, в том числе и героев-летчиков бомбардировочной авиации.
Предмет исследования
К 22 июня 1941 г. белостокская группировка сухопутных войск ЗапОВО, то есть 3-я и 10-я общевойсковые армии, фактически насчитывала 19 дивизий, из них шесть танковых и три моторизованных, объединенных семью корпусными управлениями, пять из которых входили в состав 10-й армии, два — в состав 3-й. Штаб 3-й армии находился в Гродно, 10-й — в Белостоке. Первый эшелон 3-й армии составлял 4 -й стрелковый корпус (27-я и 56-я стрелковые дивизии), 10-й — 1-й (2-я и 8-я стрелковые дивизии) и 5-й (13-я и 86-я стрелковые дивизии) стрелковые корпуса и 113-я стрелковая дивизия, временно подчиненная командованию 5-го СК. Каждый корпус в составе своих частей имел по два корпусных артполка двухдивизионного состава. Во вторых эшелонах находились 11-й (29-я и 33-я танковые, 204-я моторизованная дивизии) и 6-й (4-я и 7-я танковые, 29-я моторизованная дивизии) механизированные корпуса; на южном фланге 10-й армии дислоцировался вновь формируемый 13-й мехкорпус в составе 25-й и 31-й танковых и 208-й моторизованной дивизий, но армейское командование им не распоряжалось — по плану прикрытия их пути расходились. В резерве командарм-10 генерал-майор К. Д. Голубев имел 6-й кавалерийский корпус имени И. В. Сталина в составе двух дивизий: 6-й Чонгарской Кубано-Терской казачьей и 36-й имени И. В. Сталина. У командарма-3 генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова резервом была 85-я Уральская ордена Ленина стрелковая дивизия, части которой располагались в летнем лагере Солы вблизи Гродно и в самом Гродно. Ее постоянно «включают» в состав 4-го корпуса, что, однако, не подтверждено не только документами (в частности, планом прикрытия), но, напротив, показания бывшего командира корпуса генерал-майора Е. А. Егорова и воспоминания бывшего командира 85-й дивизии генерал-майора А. В. Бондовского свидетельствуют об обратном. К началу войны в глубине территории округа — районы Молодечно и Полоцка — в ближнем тылу группировки находились 24-я и 50-я стрелковые дивизии. Они, хоть и формально, тоже считались резервом командования 3-й армии, а 50-я как раз и предназначалась для включения в состав 4-го СК, но первые дни действо вали самостоятельно, а затем были переданы вновь создаваемой 13-й армии — тоже, впрочем, формально.
Соотношение сил в полосе ЗапОВО к 22 июня 1941 г.
Также к моменту начала боевых действий на северном берегу Немана с задачей сосредоточиться в районе Лиды уже находились в движении из районов Витебска и Полоцка части окружного резервного 21-го стрелкового корпуса в составе двух дивизий: 17-й Горьковской Краснознаменной и 37-й Краснознаменной. Одновременно начальником штаба округа подобные распоряжения о смене мест дислокации были отданы командирам 47-го стрелкового корпуса, 44-го стрелкового корпуса, 50, 121 и 161-й стрелковых дивизий. Командиру 47-го СК (штаб корпуса — в Бобруйске) генерал-майору С. И. Поветкину предписывалось приступить к передислокации 23 июня с сохранением тайны переезда и без указания в перевозочных документах станции назначения.
Противовоздушная оборона в белостокском выступе и тыловом районе к востоку от него состояла из трех зенитно-артиллерийских полков, шести отдельных артдивизионов, зенитно-пулеметного батальона, двух взводов крупнокалиберных пулеметов, частей ВНОС и других спецподразделений 4-й — Белостокской — бригады ПВО и Барановичского бригадного района ПВО, организационно входивших в Западную зону ПВО. В оперативном подчинении командующих армиями прикрытия находились авиационные дивизии смешанного состава, расположенные в их полосах; для управления ими были созданы должности командующих и начальников штабов ВВС. 3-й и 10-й армиям придавались соответственно 11-я и 9-я САД. Они состояли из пяти истребительных, двух скоростных бомбардировочных и одного штурмового (в стадии формирования) авиационных полков, имели 637 боевых самолетов и от 70 до 90 вспомогательных машин. Тыловое
