— В школе нас постоянно предупреждали о вреде наркотиков, папа. Даже ты приезжал раз в год и говорил нам о том, как опасно привыкание к наркотикам. И в колледже…
— Сэмми, где ты слышала, что я употребляю наркотики?
— О, папа…
— Твоя мать позвонила тебе в последние день или два и сказала, что я на наркотиках? Отвечай, да или нет.
— Да.
Кипя от ярости, Пепп глубоко вдохнул. Он-то считал, что его близость с дочерью, ее пребывание в колледже, далеко от дома, делает ее неуязвимой к инсинуациям Марты Джейн.
— Ребята всегда говорили, что наркотики могут попасть в округ Гриндаунс только с твоего…
— Они в это верят только по молодости! И в округе Гриндаунс чертовски мало наркотиков!
— Но они есть.
— Наркотики есть везде! Ты знаешь, сколько раз мы арестовывали распространителей этой дряни? — Неожиданный поворот разговора так поразил Пеппа, что он напрочь забыл цифры, которые всегда знал назубок.
— Да, — Сэмми отвела глаза. — Уничтожение конкурентов, так, папа? Об этом говорили всякий раз, когда ты…
Сандвичи и стаканы с чаем стояли рядом с сумочкой и книгой Саманты.
Ни Пепп, ни его дочь не притронулись к ним.
— Сэмми, ты действительно веришь, что я употребляю наркотики?
— Папа, ты посмотри на себя! Когда мы встретились, у галереи, ты сразу ткнулся мне в плечо, чтобы я не видела твоего лица. Глаза у тебя стеклянные. Нос красный. Губы пересохшие.
— Господи, да у меня простуда. Я не хочу заразить тебя.
— Конечно. Ты научился скрывать свою дурную привычку, ты знаешь все уловки. У тебя простуда. Поэтому ты такой бледный и тебе так трудно дышать? И где солнцезащитные очки, с которыми ты обычно не расстаешься?
— В кармане рубашки. Ты же знаешь, я ношу их по предписанию врача.
— Знаю.
— Сэмми, — Пепп старался говорить спокойно, — такого потрясения я не испытывал никогда в жизни.
— У тебя часто бывают смены настроения. — Тон Сэмми не оставлял сомнения в том, что она излагает очевидное. — Когда ты со мной, с другими людьми, все нормально. Со мной ты всегда вел себя как ребенок. С людьми, которых знаешь всю жизнь, — как незнакомец. А как только появлялась мама, ты превращался к скалу.
— У меня есть чувства. Я реагировал.
— Ты куда-то уезжаешь, пробегаешь сто миль, а потом не спишь всю ночь, притворяясь, будто читаешь. Кого ты надеялся обмануть, папа?
— Сэмми, сейчас скажи мне только одно: твоя мать говорила тебе о том, что я употребляю наркотики, злоупотребляю ими, пристрастился к ним, контролирую их продажу, до того, как я сказал ей, что подаю на развод?
— Нельзя употреблять наркотики, не пристрастившись к ним, папа. Все наркоманы думают, что могут покончить с этой привычкой в любой момент. Конечно же, я уверена, мой папочка — настоящий мужчина, и думает, что уж он-то сможет удержать под контролем свое пристрастие к наркотикам. Но это никому не под силу!
— Спасибо за лекцию. Теперь отвечай на мой вопрос.
— Она сказала мне только то, что я знала и без нее.
— Черта с два.
Сэмми вытащила из державки все салфетки и уткнулась в них лицом.
— Ты пытался застрелить Теда Каллистера.
— Никогда.
— Пытался. Когда он пришел к нам в дом.
— Сэмми, если бы я пытался застрелить Теда Каллистера, я бы его застрелил.
— Еще чуть-чуть, и застрелил бы.
— Парень-то никудышный. Сейчас сидит в техасской тюрьме за изнасилование! Это я точно знаю.
— Ты выстрелил в него через окно.
— Я выстрелил в воздух! Он уже третью ночь подряд отирался около нашего дома в два-три часа утра. Мне надоело говорить с ним. Ты хотела стать его жертвой?
— Ты сказал, что он пытался украсть наших кур.
— Я пытался как следует напугать его. И напугал! За это ты должна меня благодарить.
— У нас не было кур. — Сэмми рыдала. Вновь потянулась к руке отца. — Папа, у тебя были галлюцинации!
— Ерунда! — яростно зашипел Пепп. — Мне надо было напугать его. Я выстрелил в воздух через окно спальни. И превратил все в шутку. Все знали, что кур мы не держим. Что еще мне оставалось? Парень к тому моменту ни в чем не провинился, просто докучал нам. Разве что угонял автомобили, чтобы покататься.
— Конечно, у тебя на все найдется рациональное объяснение.
Пепп попытался вернуться в реальный мир, представил себе, как это выглядит со стороны. Он, мужчина средних лет, в форме шерифа, за столиком в баре-заку- сочной аэропорта, рядом с плачущей молодой женщиной, то и дело хватающейся за его руку.
— Сэмми. Мы, похоже, не понимаем друг друга. Как насчет того, чтобы отменить полет, остаться дома на несколько дней…
— Мне надо написать две контрольных и сдать лабораторную работу.
— Не думаю, что сейчас учеба — самое главное.
— Я не слышала, чтобы ты это отрицал!
— Отрицал, что я употребляю наркотики? Я их не употребляю и не злоупотребляю ими. И никогда не прикасался к ним.
— Злоупотребляешь! — фыркнула Саманта.
— Я же говорю, не употреблял и не злоупотреблял.
— О, папа. Отрицание — это часть болезни. Готова спорить, что и сейчас у тебя есть наркотики. Кто остановит мужчину в форме шерифа, который приходит с шестизарядным револьвером даже в аэропорт? Я заметила, что ты не прошел пост службы безопасности, чтобы встретить меня в галерее. А мог бы.
Пепп вздохнул. На мгновение он лишился дара речи.
— С чего все началось? — продолжила Сэмми. — Я хочу сказать, мне известно, ты очень хотел, чтобы я поступила в знаменитый частный университет.
— О чем ты говоришь?
— О деньгах.
— То есть выручки от распространения наркотиков.
Сэмми взглянула на часы:
— Мне пора.
— Ты не съела сандвич.
— Я не голодна. — Она взяла со стола сумочку и книгу. — Папа, твои отношения с матерью меня не волнуют. Нет, конечно, волнуют. Но мне хочется, чтобы ты обратился к врачам.
Пепп взял дочь за руку.
— Сэмми, ты действительно думаешь, что я наркоман и торгую наркотиками? Мы с тобой всегда были очень близки, и ты все равно думаешь, что такое возможно? Исходя из того, что тебе известно, ты абсолютно уверена, меня полностью контролируют наркодельцы? В этом тебя убеждает все то, что ты видела собственными глазами?
Сэмми вырвала руку и встала:
— Обратись за помощью, папа. — Она словно ударила его ножом в сердце. А потом крутанула нож:
