называют радиоактивной – там до сих пор фонит так, что деревья светятся. Нам понадобится куча снаряжения и дорогих медикаментов. Где мы возьмем деньги? Кроме того, мне срочно надо в Нью-Рено, поэтому обратно с караваном в Броккен-Хиллс я не пойду. Только не говори это Биллу, он не любит, когда бросают караван, и надеется, что и назад пойдет та же команда. И все же я готов сходить в пустыню, нельзя упускать такой шанс. Ну, а тебе принадлежит право первооткрывателя, ведь это ты заметил, что она перелетела горы, пока все остальные рожами в пыли лежали. Но мне очень надо в Нью-Рено.
Он задумался. Мне показалось, что в его глазах застыла непонятная тоска. Но я был настроен решительно, взвесил все «за» и «против» и сказал:
– Я могу пойти с тобой, там закупим что надо и двинемся в путь. Если пойдем с караваном, то еще и заработаем на дорогу. Обратно тоже можно наняться с караваном, дойти до вчерашнего сарая и свернуть на запад. У меня тоже кое-какие накопления есть, надеюсь, нам хватит.
Фил молчал, глядя в одну точку. Казалось, он вообще меня не слушал. Внезапно он резко встал и стал прохаживаться по лысой верхушке холма. Ружье висело за спиной, и Фил то хватался за приклад, будто готовясь вскинуть его и открыть огонь в невидимого противника, то просто сжимал и разжимал кулаки. Похоже, причина, которая гнала его в Нью-Рено, была действительно важной. Таким я никогда следопыта не видел. В ночной тишине замычал брамин, видимо, испуганный страшным сном.
Так же неожиданно Фил остановился, прислушался к ночным звукам, а затем склонился надо мной.
– Так и сделаем. Я еще обмозгую это, а пока иди спи, тебе рано вставать.
Поняв, что разговор закончен, я побрел к костру. Под ногами шуршала спекшаяся от жары глина, при свете звезд кое-как можно было найти спуск, а внизу светился костер. Спать действительно хотелось, но мысли о предстоящем мероприятии будоражили кровь. Лежа у костра, закутавшись в спальник, я долго не мог уснуть. В конце концов забылся беспокойным сном. Разбудил меня голос Джоя:
– Эд, вставай, твое время. Вставай, время дежурить.
Я не хотел просыпаться и только промычал что-то. В конце концов, он принялся меня грубо тормошить, и я с трудом разлепил веки:
– Ладно, спасибо, что поднял, я готов.
Джой отправился спать, а я пытался согреться, разминая затекшее тело. Утро, как всегда, было холодным. Набежали легкие облака, лоскутами закрывая звезды на небе, но тепла это не принесло. Я обошел лагерь, прислушиваясь к звукам ночи – все было тихо. Затем поднялся на холм. На севере лежал Реддинг: всего пол дня пути, и мы – там. Что будет дальше, я представить себе не мог, но твердо решил осуществить наше с Филом предприятие. Издалека доносилось гулкое эхо разрывов динамита и рокот шахтных машин – работа на золотых рудниках не прекращалась. Без золота город погиб бы, но и сейчас разработчики испытывали трудности с рабочими, которые увлекались наркотиками.
Взошло солнце, и караванная жизнь закрутилась в прежнем режиме: я стоял, караванщик кричал, и все суетились, собирая нехитрые пожитки в повозки.
Глава 3
Несколько десятков домов теснилось у трех входов в шахты. Я знал названия разработок: Кокоуиф, Ванаминго и Утренняя звезда. У каждой из них был свой хозяин, шахты конкурировали и не соединялись между собой. Практически все население Реддинга так или иначе было связано с работой рудников. Хотя коренных жителей в городе как раз осталось не много. Работать на шахтах нанимались люди из разных городов, для них строились рабочие бараки. Зато местные занимались, прежде всего, обслуживанием жизни на поверхности. Мэр держал казино, работал бар, в котором шахтерам и охране караванов такие же приезжие женщины оказывали услуги по «массажу», а рядом с караван-сараем устраивались для развлечения бои диких зверей. Молодой шериф и доктор также родились в Реддинге.
Пока я все это вспоминал, Билл решил проинструктировать нас, как вести себя в городе, пока он закончит дела и подготовит караван к отправке в обратный путь. Эти правила всем были известны, но регулярно нарушались.
– Самое главное, не напивайтесь до свинского состояния и не просадите все деньги у Аскорти или на боях зверей. Будь моя воля, я бы вам денег не давал до возвращения домой, но принципы есть принципы. Я посмотрю, как пойдут дела, и, возможно, будет премия…
После этих слов по каравану прокатилась волна одобрительных возгласов, которая была прервана окриком Билла:
– …Но выдам я премиальные только перед самым отправлением. Я не собираюсь по прибытии выслушивать крики ваших жен о том, что вы не принесли денег в дом. Если кто попытается споить младшего, – он кивнул на меня, – лишу премии.
Я взглянул на Фила и по его озабоченному лицу, понял, что ему не понравились слова караванщика насчет премии.
Дома в Реддинге строили легкие, дощатые, так, что нельзя было разобрать, что перед тобой: загон для скота, сарай или жилое помещение. Пригород выглядел совсем жалко, но ближе к центру здания выглядели более основательно, имелась даже пара каменных. Мы медленно продвигались через город. Казалось, даже брамины прибодрились и ускорили шаг, не подозревая, что в городе их пустят на мясо. В лагере шахтеров были оборудованы места для приходящих караванов. Браминов загнали в стойла, люди разместились в шатрах, специально поставленных для гостей, рядом поставили повозки. В Реддинге в первую очередь заботились о безопасности торговцев, поэтому потребность в пришлых охранниках отпадала, и мы, припрятав оружие, переходили на статус подсобных рабочих. Пока все пожитки не разместили по своим местам, Билл ни словом не обмолвился о том, что нам полагается вознаграждение за охрану и работу в пути, когда солнце клонилось к закату, он собрал всех нас вместе:
– Что ж, теперь я могу заплатить вам. Учтите, через четыре дня мы отправляемся, так что не прогуляйте все деньги. Спим мы в этом шатре. Получайте и отдыхайте, а я займусь продажей браминов.
Он принялся отсчитывать каждому по пять сотен золотых. На тяжелых монетах с одной стороны стояла штамповка «100», а с другой ядерный гриб. Мне тоже досталось пять увесистых кругляшей. Все, кто получил зарплату, отходили в сторону и обсуждали, кто куда направится. Обычно погонщики и охрана гуляли по отдельности. Однако я заметил, что Фил стоит в отдалении, не торопясь получить деньги и двинуть со всей компанией. Он дождался, когда рядом с Биллом никого не осталось, и только тогда подошел за своей долей. Затем он отвел караванщика в сторону и стал что-то говорить ему, указывая рукой на меня. По мере того, как Фил говорил, лицо караванщика становилось все более серьезным и недовольным. Разговор пошел на повышенных тонах. До меня донеслись фразы:
– Ладно ты, но Эда куда тащишь? Он же ребенок… оставь его в покое… какое Нью-Рено?.. А контракт?
Охранники тем временем уже решили, куда направятся тратить деньги. Джой обернулся к нам и прогремел:
– Фил, Эд, вы идете?
Фил был занят разговором, поэтому ответил за двоих я:
– А вы куда? Мы позже подойдем.
– Мы в салун «Маламут». Не задерживайтесь, а то придется догонять, – он усмехнулся.
Я кивнул в ответ. Между тем разговор караванщика и Фила перешел было в прямую ругань, но потом Фил понизил голос и начал говорить что-то настолько важное, что, вероятно, не полагалось ушам слышать даже мне. Билл задумался. Затем спросил так, что я услышал:
– Ладно, с тобой понятно, но зачем тебе малец?
Фил взглянул на меня:
– Он сам попросил. Говорит, приключений захотелось. Отпусти его, ему опыта набираться надо. Зато когда я его подготовлю, какой из него охранник выйдет, а?
Караванщик опять задумался. Потом, понимая неизбежность нашего ухода, проговорил:
– Фил, так дела не делаются. Я вас, конечно, отпущу, но теперь мне придется искать замену. Нужны ведь проверенные люди, с улицы не подберешь.
– Да ты же всех караванщиков знаешь и половину этого города. Наверняка есть кто-нибудь на примете.
