У истоков Руси: меж варягом и греком

А. Насонову выделить территорию, которая фигурирует в них как изначальная Русь (по Насонову: «Русская земля в узком смысле»). Эта территория, в терминах современной географии, примерно соответствует центру современной Украины. Волынь, Смоленск, Полоцк, Новгород, Ростов к Русской земле изначально не относились! Исторически движение топонима Русь прослеживается с юга на север, а не наоборот. Невозможно представить себе, что этноним русь продвигался с севера на юг, а топоним Русь — в прямо противоположном направлении!

А теперь вернемся к трем основным аргументам норманистов.

Если послы «кагана народа рос» были шведами, то непонятно, зачем они назывались русью, зачем морочили всем голову и вынудили немцев провести целое специальное расследование, чтобы выявить истину. Я не ставлю под сомнение выводы следователей Людовика. Наверно в послах было что-то, что в конце концов дало им основание отнести послов непонятной национальности к шведам. Но шведами послы не были, по крайней мере, сами себя шведами упорно не называли ни в Константинополе, ни в Ингельгейме. В общем, шведы, да не совсем.

Факт, что половина «русских» названий днепровских порогов у Багрянородного объяснима из древнескандинавского языка. А что же вторая половина? Вроде бы и да, а вроде бы и нет. Зато она неожиданно находит вполне приемлемые объяснения в сарматском языке. Опять шведы, да не совсем: есть что-то безусловно германское, но есть и нечто неопределенно иранское²⁴.

Теперь об именах послов Олега. Ты, мой наблюдательный читатель, уже заметил, что славянских имен среди них нет вообще. Большинство имен выглядят как скандинавские или, точнее, германские, но не все. На мой непрофессиональный взгляд, имена Актеву, Лидул и Стемид вряд ли можно отнести к германским. Гораздо дальше и смелее меня идет А. Кузьмин²⁵: «имена послов и купцов „от рода русского“, называемые в договорах руси с греками Олега и Игоря, находят более всего аналогий и объяснений… в венето-иллирийском и кельтском языках. Встречаются в их числе и такие, которые могут быть истолкованы из иранских языков… а также эстонского (чудского) языка». Какая чудная картинка! Сплошная идиллия-иллирия с иранскими пейзажами, кельтской музыкой и (ну, конечно же!) вездесущими эстонцами на заднем плане. Если верить этому пассажу Кузьмина, не сопровождающемуся, к сожалению, никакими пояснениями или ссылками, то послы руси вообще ни имели никакого отношения к Скандинавии. Увы, в этом верить Кузьмину на слово трудно. По современным представлениям венетский и иллирийский — языки разные, хотя и оба индоевропейские. Правда, толком это не известно, но в первую очередь потому, что ни венетского, ни иллирийского языка никто толком не знает. До нашего времени дошли лишь единичные надписи на венетском из северной Италии и ни одной — на иллирийском (если не считать тексты на мессапском, родство которого с иллирийским не доказано). Неизвестно, один ли и тот же язык был у вендов севера Европы и венетов севера Италии и можно ли говорить об общем иллирийском языке. Нет полной ясности и с единым кельтским языком. Так что «нахождение аналогий и объяснений» в этих языках оставим на совести Кузьмина без комментариев. Но если в процитированном его пассаже есть хоть крупица истины, то опять мы приходим к тому же: послы вроде бы и скандинавы, а вроде бы и нет. А кто тогда? Венеты? Иллирийцы? Кельты? Иранцы? Чудины? К сожалению, мне так и не попались серьезные исследования специалистами имен послов Олега и Игоря. Они могли бы многое прояснить в происхождении этнонима русь. Правда, при одном весьма важном условии: если послы Олега Вещего и Игоря Старого к византийским императорам действительно существовали в природе и их действительно звали так, как называет их «Повесть». Мы-то с тобой, мой искушенный читатель, уже знаем, что безоглядно верить «Повести» нельзя. В случае с договорами сомнения вполне обоснованы: оба списка присутствуют только в «Повести», их византийские двойники не известны, что само по себе подозрительно, тем более что ссылки на греческие копии есть в самих текстах договоров.

А теперь, мой язвительный читатель, небольшое отступление по поводу «эстонского (чудского) языка» в процитированном только что пассаже А. Кузьмина. (Грешен, батюшка читатель, грешен, — не могу пройти мимо эстонцев, которые, черт возьми, — к каждой бочке затычки!) Сам Кузьмин обосновывает появление чуди (эстонцев) следующим образом: «Может быть, особое внимание должна привлечь Роталия (Западная Эстония), поскольку в русском именослове много имен явно чудского, эстонского происхождения, а такие имена, как „Игорь“, „Игельд“, „Иггивлад“ могут прямо сопоставляться с „иговским“ языком особо выделяемым Курбским еще в XVI столетии па территории Эстонии». Действительно, в Эстонии, и не только Эстонии, но и вообще в Прибалтике, в ходу имена с компонентом инг: Инга, Ингрида, Ингемар и другие. Только, вот беда, и сам компонент инг, и включающие его «прибалтийские» имена имеют происхождение германское и распространение не только в Прибалтике, но и в Скандинавии. В книге Тацита «Германия», одной из первых в исторической литературе, посвященной германским племенам, уже упоминаются ингевоны (или ингвеоны) в числе трех основных союзов германских племен, причем союза западного, географически от Прибалтики самого удаленного. В старом футарке, древнейшем германском руническом алфавите, руна называлась inguz [ингуз] по имени божества древнегерманского языческого пантеона Инга, который считался родоначальником первой легендарной династии шведских конунгов, получившей по этому патрониму название Инглингов. Так что германское происхождение «иговского» эстонского языка сомнений не вызывает.

Но почему у Курбского язык зовется «иговским», а не «инговским», как можно было бы ожидать? Разобраться в этом нам поможет, сам того не подозревая, автор «Повести».

Я уже говорил это раньше и утверждаю еще раз: у автора «Повести» было очень мало документальных источников информации о прошлом Руси до Владимира Крестителя. Я, в частности, подозреваю, что о существовании «князя» Игоря он узнал не из киевских летописей, которых до Владимира I никто и не вел, а все из тех же византийских хроник. Архонт²⁶ Русии Игорь упоминается, например, Львом Диаконом как отец²⁷ Святослава в рассказе о болгарском походе последнего. В текстах на греческом имя Игорь выглядит так: Ίγγορος или Ίγγωρ. По правилам греческого правописания простая гамма γ передает звук [г], а двойная гамма γγ — «носовое г». Соответственно самими греками имя Игоря произносилось [ингор(ос)]. Наиболее вероятно, что у отца Святослава было германское имя Ингвар (более точно [ингуар] с «носовым г» и «полугласным у») или, если русь была «не совсем шведами», то нечто, похожее. Переводчик византийской хроники то ли по незнанию греческого произношения, то ли по другой причине передал кириллицей двойную гамму как простую и в результате вместо Ингора получил не существовавшее в природе имя Игорь, которое, однако, прижилось и в форме Игорь осталось весьма популярным вплоть до наших дней. С тех пор превращение «носового г» в простое [г] при переводе греческих и латинских текстов на русской язык стало традицией, сохранявшейся потом много сотен лет и проявившейся у Курбского в «иговском языке». Так что «имена русского именослова… Игорь, Игельд и Иггивлад» так писались только в русских кириллических текстах, латиницей же их оригиналы изображались несколько иначе: Ingvar, Ingeld, Ingewald, причем Ingeld — это всего лишь сокращенная форма от Ingewald.

Поразительно, но именно имя Инегелд стоит вторым в списке послов Олега! Мне кажется, написание Инегелд вместо Игельд, — аргумент в пользу того, что греческого текста договора Олега с византийскими императорами никогда не существовало в природе, а, значит, не существовало и такого договора. То есть, договор, конечно, был; автор «Повести» не мог придумать его весьма пространный текст. Но вопрос, кто с кем договаривался и на каких языках был написан договор, на мой взгляд, остается открытым.

— Бэрримор, среди Баскервилей водились Ингевальды?

Бэрримор чуть ли не бегом семенит к шеренге копченых фамильных портретов:

— Вон тот, одноглазый в углу — Ингевальд Баскервиль. И этот, с бородавкой на носу тоже. И этот, с мясистым сизым носом — Ингевальд, и вон тот…

— Стоп, Бэрримор, хватит!

Итак, «инговые» имена у пронырливых эстонцев — это наследие отнюдь не финское, а германское.