Флетч избрал другой путь: прямиком направился к белому забору, перемахнул через него, добрался до деревьев. С опушки, даже в темноте, даже при дожде, он мог видеть около сараев движущиеся силуэты. Сам он, втянув голову в плечи так, что поля шляпы касались пальто, оставался неразличимым для человеческого глаза.
Первым в направлении оврага проследовал худой мужчина невысокого роста. За ним – настоящий гигант, с большой головой, большим животом, широкими плечами. Он сердито размахивал руками. Внезапно остановился, повернулся, что-то крикнул и двинулся обратно.
Внезапно рядом с ним возник высокий, гибкий, как тростинка, мужчина, ударил ногой в пах. Затем рукой по правой челюсти. Перекрывая шум дождя, послышался голос Джека: «Может, теперь ты замолчишь!» Он отступил на метр, пригнулся, готовый к драке.
Появился четвертый мужчина, низенький толстячок, подошел к здоровяку вплотную. Флетч догадался, что он разобъясняет непонятливому, что к чему.
Пока толстячок говорил, Джек поспешил к первому мужчине, что стоял у ворот, за которыми начиналось пастбище.
Он перелез через ворота и бросился к холму.
Второй мужчина последовал за ним.
Перелез через ворота и здоровяк.
Толстячок попытался открыть ворота, но в темноте не смог справиться с засовом, а потому с немалыми, надо сказать, усилиями повторил маневр, проделанный остальными.
Фаони, Морено, Лири и Крайгель исчезли на холме, склон которого рассекал овраг.
– Привет, Эйс.
– Это ты, Флетч?
– Да, мадам.
– Олстон только что вошел. – Калифорнию отделял от Теннесси часовой пояс, так что там было на два часа меньше. – Сейчас позову его.
Олстон Чамберс и Флетч подружились еще в армии.
Карьеру Олстон начал прокурором. Когда родились дети, он понял, что государственного жалованья ему не хватает.
Попытался стать адвокатом. Денег заметно прибавилось.
Но ему претило защищать людей, действительно совершивших преступления.
– Одно дело – говорить правду, – разъяснял он Флетчу свою точку зрения, – но совсем другое – искажать ее, разбавлять ложью, дабы посеять сомнение в умах присяжных.
– Тебе это не по душе, так?
– Я ненавижу своих клиентов! Я думаю, что большинство из них следует повесить, утопить, четвертовать. Не хочу я тратить жизнь на ненавистных мне людей, работать на них.
– Многих такое положение вполне устраивает.
– Я кажусь себе косметологом, попавшим в страну уродов.
– Есть же еще бракоразводные процессы, – заметил Флетч. – Я по себе знаю, что адвокаты на них неплохо зарабатывают.
– Я хочу засадить всех своих клиентов за решетку!
– Так и займись тем, чтобы сажать их в тюрьму, – пожал плечами Флетч. – Раньше у тебя это неплохо получалось.
В общем, со временем, не без влияния Флетча и его финансовой поддержки, Олстон Чамберс стал окружным прокурором.
Олстон взял трубку.
– Неужели я не могу прийти домой, снять пиджак, понюхать приготовленное женой жаркое и погладить кошку, прежде чем отвечать на твой звонок?
– Ты припозднился. Должно быть, опять притормозил у окружной тюрьмы. Кто-нибудь из ее обитателей приветствовал тебя, когда ты проезжал мимо? Я знаю, как тебе это нравится.
– Ты что, на заводе?
– Нет. С чего ты взял?
– Откуда такой шум?
– Дождь барабанит по алюминиевой крыше. Ливень. Я говорю с тобой из коптильни.
– Почему? Хочешь рассказать мне похабный анекдот?
– Возможно. – Флетч перенес телефон спутниковой связи из пикапа в коптильню. Частенько он не работал, поскольку ферма находилась в глубокой долине между холмами. Но на этот раз, несмотря на ливень, он его не подвел. Через открытую дверь коптильни Флетч видел и ворота, и забор. Он полагал, что заметит Джека, когда тот вернется к дому. В надежде, что их разговор не будет подслушан полицией, он набрал домашний номер Олстона в Калифорнии.
– Слушай меня внимательно, Олстон.
– Можешь не торопиться. Выкладывай все по очереди. Жена готовит к обеду утку. С маленькими
