— Я справился у пивного ларька. Того, что уже открыт в восемь утра. Ну и жизнь у тебя. Какой-то лопоухий подросток сказал, что видел тебя на заднем сиденье патрульной машины.
Вновь Алан Стэнуик прикурил от золотой зажигалки, которую достал из кармана, не пользуясь той, что была в приборном щитке. Солнцезащитные очки скрывали его глаза.
— Что вы хотели? — спросил Флетч.
— Убедиться, что все идет, как положено. Ты получил паспорт?
— Я пойду за ним завтра.
— Перчатки?
— Я их куплю.
— Ты подал заявление на паспорт?
— Да, я даже сфотографировался.
— Отлично. Ты помнишь, что тебе предстоит сделать?
— Конечно. Вы еще не передумали?
Стэнуик выпустил струю дыма.
— Нет.
— Вы уверены, что умираете от рака?
— Да. Почему ты спрашиваешь?
— Вы прекрасно выглядите.
— Нужно время, чтобы начали проявляться признаки болезни. Я хочу умереть раньше.
Они остановились на красный свет.
— Так почему бы вам не разбиться на самолете?
Плечи под пиджаком Стэнуика шевельнулись. Могучие плечи.
— Если хочешь, назови это гордостью. Когда проводишь всю жизнь, стараясь удержать самолеты в воздухе, очень трудно направить последний из них на землю.
— Дорогостоящая гордость.
— Из-за гордости люди тратили и поболе пятидесяти тысяч.
— Полагаю, что да.
— Ты запомнил, где находится дом?
— На Бермэн-стрит.
— Точно. И как ты доберешься туда?
— Я доеду на такси до пересечения Главной улицы с Хауторн-стрит, а дальше пройду пешком. Это другой округ, а расстояние всего две мили.
— Молодец. Ты помнишь номер рейса?
— Нет. Вы еще не назвали мне его.
Стэнуик смотрел на него сквозь темные очки.
— Самолет компании «TWA», вылет в одиннадцать вечера в Буэнос-Айрес.
— Это я помню. Но вы не назвали мне номер рейса.
— Я его не знаю, — ответил Стэнуик и подъехал к тротуару. — Думаю, нам не следует сближаться. Я не хочу ничего знать о тебе. И тебе лучше забыть то, что ты прочел обо мне в газетах.
— Так уж получилось, что я запомнил.
— А теперь забудь. Я высажу тебя здесь.
— Мы же проехали через весь город. Как я доберусь обратно?
— Поймай попутку.
— Премного благодарен за совет.
— Увидимся в четверг вечером.
Глава 21
Флетч позвонил в дом 15641В по Патнэм-стрит и оглянулся на свой «MG», приткнувшийся к тротуару. Сквозь стекла солнцезащитных очков зеленая краска автомобиля сливалась с зеленью лужайки.
— Да. Кто там? — спросил мелодичный голос.
Флетч наклонился и прокричал в микрофон:
— Я от управляющих, братьев Грин, мисс Фолкнер.
— Одну минуту.
Флетч поправил галстук.
Лицо Сандры Фолкнер не дышало дружелюбием. Она была в черных брюках и блузе свободного покроя, крашеные светлые волосы падали на плечи.
Флетч остолбенел. Внешне Сандра Фолкнер не шла ни в какое сравнение с Джоан Коллинз Стэнуик. Наверное, решил он, она брала свое в постели.
— Я представитель братьев Грин, — сурово сказал он.
Мисс Фолкнер, не мигая, смотрела на него.
— Что вам угодно?
— Мы бы хотели поговорить с вами.
— У вас есть какой-нибудь документ?
— На вашем месте, мисс, я бы не вел себя столь вызывающе.
— Что?
— Соседи жалуются на вас, и мы подумываем о возможности судебного пресечения вашего аморального поведения.
— Вы, должно быть, шутите.
— Мы совсем не шутим. Если вам хочется стоять на пороге, пока мы будем обсуждать этот вопрос, я согласен. Или вы предпочтете пройти в комнату, чтобы нас не слышали соседи?
Она отступила назад, оставив дверь открытой.
Флетч вошел и закрыл дверь.
— Ради Бога, объясните, о чем вы говорите?
— Вы прекрасно понимаете, о чем идет речь. Вы сейчас одна?
— О Господи!
Флетч прошел в гостиную.
— Упоминание имени божьего вас не защитит.
— Защитит? От чего?
Он открыл дверь ванной комнаты, которая показалась ему пустоватой. В спальне стояла большая кровать, над ней с потолка свешивалось зеркало. Хотя шел лишь одиннадцатый час утра, кровать была застелена красным покрывалом. На буфете в кухне стояли наполовину опорожненная бутылка водки и пустые бутылки вермута и сухого калифорнийского вина.
— Зачем вы пришли сюда? — в голосе Сандры слышалось отчаяние.
— Что висит у вас на потолке в спальне?
— Зеркало. Какое вам до этого дело?
— Мисс Фолкнер, в договоре на аренду есть пункт, запрещающий крепить какие-либо предметы к потолку.
— О Боже!
— Вы довольно давно нигде не работаете.
— Это никого не должно волновать.
— Мы стараемся уяснить, как сказывается ваше постоянное пребывание в доме на моральном здоровье молодежи.
— Ого! Да кто в это поверит?
— Далее, не вызывает сомнений источник средств вашего существования. За ваше содержание вы расплачиваетесь своим телом.
— Мой Бог! Вы словно явились из прошлого столетия.
