- Я… - Аня растерялась. Сказать сыну, что заболела, значит, заставить его напрасно волноваться. Она, когда на самом деле была нездорова, старалась скрыть свое состояние от Славика – ребенок не должен переживать. – Я взяла отгул, - нашлась Аня.
Парень заметно погрустнел, нахождение матери дома явно не входило в его планы.
- Ты куда-нибудь пойдешь? - спросил он с надеждой.
- Нет, а почему ты спрашиваешь.
- Ну, так… Погода хорошая, солнечная. Лето пройдет, а ты не разу не загорала.
Аня украдкой посмотрела на свои бледные руки. И правда, она не помнила, когда в последний раз нежилась на пляже. В позапрошлом году на озера в Кавгалово подруга вытащила, отдых у моря был в ее жизни настолько давно, что, казался из другой жизни.
- Да, пожалуй, ты прав, - рассеяно произнесла Аня. «А может, уехать из города?» - мелькнула у нее мысль, и тут же появились другие. «От себя не убежишь. От закона, может быть, на какое-то время скрыться удастся, а вот как быть с собственной совестью? Это ты во всем виновата, из твоих рук Вишнева получила отраву, ты убила ее!» - убеждал внутренний голос.
Объявили посадку на Самару, прибыл состав из Нижнего Новгорода. Вокзал шумел, суетился, топал и скрипел колесами тележек. Из электрички высыпала толпа дачников, навьюченных сумками и пакетами. Им навстречу торопились люди, с не меньшим багажом. Пахло беляшами, раздавался детский плач, лай и мяуканье. Уже третий час Максим дежурил возле зала ручной клади. Одетый в рабочую куртку болотного цвета и высокие кирзовые сапоги, с удочками и ведрами он походил на рыбака, собравшегося на вечернюю зорьку. Максим удачно занял место на скамейке, с которой хорошо просматривался ряд ячеек камеры хранения. К заветной тридцать седьмой ячейке до сих пор никто не подошел. А должны были. До истечения оговоренного срока оставалось не больше сорока минут. Хорошо, что он сообразил ограничить клиента по времени (По договору заказчик должен был принести деньги не позже семнадцати часов). Иначе, кто знает, сколько ему еще тут пришлось бы околачиваться. Максим еще толком не решил, как поступить дальше, когда он выследит курьера. Попытаться установить заказчика? Вряд ли это получиться, но попробовать надо. Каким образом – не понятно. Обычно при обращении к услугам киллера люди ведут себя осторожно, действуют через вторые, третьи, а то и четвертые руки. А что делать дальше, если вдруг заказчик станет известен? Ответа на этот вопрос Максим пока не знал. Устранить заказчика? Замечательное начало карьеры наемного убийцы. После такого поступка можно смело переквалифицироваться в вахтеры. И то, если свою шкуру спасешь – еще не ясно, что за птица его клиент, и какого она полета. Максим был уверен в одном: Инну надо защитить. А для этого необходимо знать, кто на нее точит зуб.
- Инка, Инуля, - пробормотал новоиспеченный рыбак, листая смятую бесплатную газету, - кому же тебя угораздило дорогу перейти? И как мне тебе помочь?
Он чуть не пропустил то, ради чего сюда пришел. Сутуловатая женская фигурка, одетая в старомодное длинное платье-халат, нервно оглядываясь и суетясь, торопливо подошла к ЕГО ячейки. Она еще раз оглянулась, затем достала из сумки бумажку и стала набирать код. «Только деньги не пересчитывай», - мысленно сказал ей Максим. Дамочка не стала ничего пересчитывать, она вытащила из пакета небольшой сверток и быстро положила его в ячейку. В очередной раз оглянувшись, дрожащими пальцами по бумажке набрала код и направилась прочь.
Следить за курьером оказалось совсем не сложно. Можно было соскучиться. Никто не прыгал в отъезжающую машину и не заметал следы, совершая немыслимые маневры в плотном потоке посреди оживленного проспекта или плутая по дворам. Женщина шла мелкими быстрыми шажками, едва не спотыкаясь на шпильках. «Другого гонца не нашли, что ли?», – удивлялся Максим, следуя за ней на «шестерке». Она села в подошедший трамвай, который важно пошел по своей выделенной полосе. Движение на проспекте в этот час было вполне сносным, и Максиму без труда удалось контролировать ситуацию. Подопечная, выйдя из трамвая, направилась к метро, Максим припарковался и двинулся следом. «Конспираторша», - отметил он про себя. Дамочка зачем-то стала переходить с одной линии на другую, в конце концов, она доехала до станции Обухово и вышла из подземки. Дальше Максим проводил ее до блочной хрущевки, ему удалось подсмотреть номер квартиры, в которую она зашла. Он ждал достаточно долго, когда женщина выйдет из подъезда, но она так и не вышла. По всему получалось, что она там живет.
Канарская пальма покачивала широкими остроконечными листьями, шум прибоя, доносящийся из магнитолы, создавал умиротворенное настроение, тихо, как шмель в саду, где-то жужжал фен. Нина, измученная неопределенностью в личной жизни, решила прибегнуть к испытанному средству в плане восстановления расшатавшихся нервов, а так же улучшения внешнего вида и повышения самооценки. Она полулежала в мягком кресле, на лице и шее - питательная маска, глаза закрыты и расслабленны. В такой обстановке думать о чем-либо, кроме как о приятном, просто невозможно, но тревога, терзающая женщину вот уже которую неделю, никак не хотела отступать. Умелые действия косметолога и массажиста не прошли напрасно: Нина почувствовала себя посвежевшей и отдохнувшей, напряжение мышц исчезло, и мысли перестали быть такими мрачными, как прежде. Нежные ладони рисовали на ее плечах дорожки, отшелушивая с помощью скраба омертвевшие частицы, и освобождали место для новой кожи. «Все еще образуется», - успокаивала себя Нина. В этом закрытом мирке, с его тишиной и любовью к каждому, хотелось верить только в лучшее. За это Нина и любила свой салон красоты. Там, за его порогом, остаются суета улиц, нетерпение друг к другу, измены, предательство и взаимная ненависть. Конечно же, в большом мире есть и много хорошего, но в последнее время Нина пережила столько неприятностей, что видела вокруг один негатив. «Седина в бороду – бес в ребро. Хотя, какая там седина? Рано ему еще». – Перед ее глазами всплыл образ Павла: высокий, статный, породистый. Словом, красавец – мужчина. Она всегда гордилась своим любовником – с таким не зазорно в свет выйти: вот он какой, смотрите и завидуйте. Теперь Нину мучила ревность. Она мечтала, чтобы Павел был неказистым (чтобы другие не зарились), и, одновременно, привлекательным (для личного удовольствия и уважения в глазах окружающих).
Ее пригласили в просторный зал, где трудились сразу несколько девушек. Начали с маникюра. Нина всегда старалась держать руки в порядки и сама умела делать себе идеальный маникюр, благо времени на это у нее всегда хватало. Сейчас она решила не отказывать себе ни в чем, раз уж пришла снимать стресс. Улыбчивая девушка захлопотала над ее кистями. Руки мастера, как бабочки, нежно касаясь пальцев Нины. В упоении она закрыла глаза. «Загулял мужик, с кем не бывает», - обида на Павла вдруг куда-то ушла, и Нина стала искать оправдание неверному мужчине. – «Перебесится и вернется. Конечно, вернется! Эта стрекоза ему не даст всего того, что он имеет со мной. Какие стабильность и уют могут быть с молодой пигалицей? У нее капризы и ветер в голове, танцы-гулянцы всякие. А Павлуша любит, чтобы в доме порядок был: белье постирано, наглажено, нигде ни соринки и еда на столе. И не что попало, а вкусное и полезное, обязательно горячее каждый день и чтобы не повторялось. Нет, не по зубам лохудре мой Пашенька, не сумеет она с ним ладить, как я. Привычки его изучить – это время надо. Я то за пять лет его наизусть знаю, насквозь вижу. Бросит девка его сама, позабавится и бросит».
Нина услышала знакомый голос, она невольно обернулась и тут же повернула голову назад, но было поздно. Ее заметили. В зал вошла шикарная рыжеволосая дама средних лет. Она царственно держала голову и шелестела длинной перламутровой юбкой из тафты. Узнав Нину, широко улыбнулась дорогущими керамическими зубами и тут же убрала с уха непослушный локон, открывая на обозрение серьгу с драгоценными камнями. Софья была ее давней знакомой, которая и порекомендовала ей этот салон. Виделись они редко, в основном, за косметическими процедурами. Женщины друг дружке ничем обязаны не были, но Нина пожелала бы с ней разминуться. Софочка очень любила поболтать, и отвязаться от нее не представлялось ни какой возможности. Нине же сейчас совершенно не с кем не хотелось разговаривать.
- Маникюр мне Мариночка делает, - сообщила Софья, провожающей ее администратору и уселась за ближайший к Нине столик.
