- Жил со всеми в контрах, не мудрено, что кто-то с ним расквитался. Нам то теперь как убийцу искать, если у него каждый второй в неприятелях ходил? – возмутился Юрасов.
- Меня больше беспокоит другое, - Андрей задумчиво смотрел куда-то в сторону. Лицо его приобрело скорбное выражение: губы вытянулись в струнку и плотно прижались друг к другу. – К нашему несчастью, личность убиенного достаточно известная.
- Так радоваться надо, дело Мараклиева Главк заберет, а с ним и дело Вишневой уйдет прицепом.
- Если бы. В Главке тоже работы хватает, да и не того масштаба этот ученый, чтобы им заниматься. А вот дело под контроль взять и нам хвосты накрутить – это, пожалуйста.
Послышался тяжелый вздох Шубина. Капитан живо представил, как опять объявят аврал и придется носом рыть землю, чтобы предъявить результат.
- Думаю, что дело в наследстве, - сказал Анатолий. - Кому достанется квартира покойного?
- Надо полагать, детям, - отозвался Юрасов. - Их трое: Татьяна Архипова, Илья и Ростислав Мараклиевы. Незаконнорожденная дочь Ольга умерла пять лет назад.
Версию наследства, за неимения других, Атаманов решил считать наиболее перспективной. Майору не давала покоя неведомая связь между Мараклиевым и Вишневой. Что могло быть общего у молоденькой хваткой девчонки и маститого архитектора преклонных годов? По поверхностным данным, они вместе не работали и никогда не общались. Все, что их объединяло – широкий коридор «Камеи», по которому они проходили мимо друг друга. «Должно быть что-то общее, раз отравили обоих», - подумал Андрей, и вслух сказал:
- Вот и займитесь наследниками.
Андрей быстро разогнал подчиненных работать и отправился готовить отчет для полковника.
Домработница Кирилла Андреевича, Полина Никитична Ларенцева, была допрошена одной из первых. Следователь Валентин Михайлович Мостовой, который вел дело Мараклиева, пригласил ее в свой кабинет. Обычно собранная, сегодня женщина выглядела растерянной. Она сильно сутулилась, чего раньше никогда не было – Полина Никитична всегда старалась за собой следить и для своих сорока семи лет выглядела очень хорошо. Толи на нее так подействовала смерть Мараклиева, толи она сильно переживала, что осталась без работы, Ларенцева отвечала на вопросы медленно и часто вздыхала.
- Кому он мог помешать? – сокрушалась Полина Никитична. - Жил человек по совести, все своим трудом создал.
- Как вы думаете, кто мог желать ему смерти?
- Даже не знаю… Плохих людей, завистников до чужого добра хватает. За кем–нибудь конкретно дурного не замечала, а наговаривать не хочу.
- Полина Никитична, вы часто бывали в доме Мараклиева, скажите, в последнее время при вас к нему в гости кто-нибудь заходил?
- Нет. Кирилл Андреевич вообще был нелюдим, и приемы у себя не устраивал. За те четыре года, что я у него работала, в его доме видела только одного Женю. Женя Дорохов – это его родственник. Очень приличный молодой человек, - пояснила Ларенцева.
О Евгении Дорохове Мостовой уже слышал от детей Мараклиева, когда утром их допрашивал.
- Ну, может, Мараклиев по телефону с кем-нибудь разговаривал. Вы случайно не слышали, о чем шла речь?
- Он обычно из своего кабинета разговаривал. Я никогда не подслушивала.
- Бог с вами, Полина Никитична, я вовсе не то имел в виду. Никто не сомневается в вашей порядочности.… Поймите, сейчас любая мелочь имеет значение. Вспомните, с кем он общался, что его тревожило?
На широком лице Полины Никитичны отразилась задумчивость. После небольшой паузы женщина произнесла:
- Мне кажется, он это чувствовал.
- Что чувствовал?
- Скорый конец. Он очень изменился в последнее время: болезненным стал – то простудится, то аппетит потеряет. Я раньше лекарств совсем не покупала, а за минувший месяц три тысячи в аптеках оставила. Знаете, что Кирилл Андреевич начал принимать? «Модафинил». – Полина Никитична выразительно посмотрела на следователя. По ее мнению, название лекарственного препарата должно было произвести на собеседника впечатление, но должного эффекта не получилось. Мостовой еще не дожил до того возраста, в котором медицинский справочник становится настольной книгой. Он был еще молод и полон здоровья. Валентин чиркнул что-то в своем блокноте и спросил?
- Мараклиеву «модафинин» выписал лечащий врач?
- Он к врачам не обращался, хотя следовало. Кирилл Андреевич врачей не жаловал, говорил: «Одни двоечники в поликлиниках сидят, никто учиться не хочет. А в дорогих клиниках те же двоечники, только более оборотистые». Он мать похоронил – ей диагноз неверно поставили. Вот с тех пор Кирилл Андреевич и невзлюбил всю медицинскую братию. Но все-таки «модафинин» - не зеленка, а сильнодействующий антидепрессант. Тут и с сердцем проблемы могут возникнуть и с печенью, да мало ли еще какие последствия. Сейчас полно всяких лекарств и никакого рецепта не надо, только деньги плати.
Когда за Ларенцевой закрылась дверь, Валентин набрал номер судебного медика Калягина.
- Здорово, - поприветствовал он приятеля и сразу перешел к делу. – Паша, тебе знакомо название «модафинин»?
- Ну, знакомо, - как всегда равнодушно ответил Калягин.
- И что ты можешь про него сказать?
- Сильнодействующий лекарственный препарат, содержащий в своем составе: кофеин, сорбитол.…
Павел начал перечислять названия химических соединений, но Мостовой его перебил:
- Ты проще изъясняться можешь? Не на консилиуме.
- Как с вами, дилетантами, тяжело, - посетовал Паша. – Таблетки для маразматиков это.
- Чего? – удивился Мостовой. – Ты не ошибаешься?
- Я не ошибаюсь. А если ты ставишь под сомнение мою компетентность в медицинских вопросах, нечего тогда обращаться, - демонстративно обиделся Калягин. Он любил играть на публику, и это у него получалось с блеском. Мостовой прекрасно знал эту черту характера судебного медика.
- Ты хочешь сказать, что это лекарство выписывают слабоумным?
- Не надо искажать мои слова. Во-первых, не слабоумным, а страдающим болезнью Альцгеймера, что не одно и то же. А, во-вторых, не всегда выписывают – «модафинин» продается без рецепта. Хотя я бы запретил это безобразие.
- Почему?
- Я же уже объяснял. «Модафинин» содержит ряд компонентов, которые могут оказать пагубное воздействие на организм. Прежде, чем его применять, нужно посоветоваться с врачом.
- Ясно. Спасибо, что просветил.
- Ерунда какая-то, - сказал Мостовой, после того, как положил трубку. В то, что Мараклиев был маразматиком, Валентин верить не хотел. У него старческий маразм ассоциировался с выжившим из ума пенсионером, на которого уважаемый ученый никак не походил.
Евгений Дорохов проживал в очень неудобном с точки зрения транспортного сообщения месте – в самом конце Расстанной улицы. Поэтому туда отправили Мишу Кострова, как самого молодого. Мрачный трехэтажный дом, как и ожидалось, сплошь состоял из коммуналок. Евгения в квартире не оказалось – как, сообщили соседи, он вторые сутки там не появлялся. Кострову пришлось возвращаться ни с чем. Оставалось надеяться, что фигурант проявит сознательность и придет по повестке.
