– Найти-то не проблема, только нужна я им всем.
– От того, что ты так считаешь, ты действительно становишься ненужной. Скажи лучше, ты сама себе нужна?
– Не знаю. Я точно знаю, что нужна Дениске, а себе – об этом я не задумывалась.
– Себе ты не нужна, – констатировала Яся. – Типичное отношение к себе многих мам. Поэтому и мужики в твою сторону не смотрят.
– Много ты понимаешь! – обиженно огрызнулась Тома. – У самой ни мужа, ни детей! У меня хоть сын есть, а у тебя никого! И все ты неправильно себе представляешь. Коля у меня не такой, и мы с ним жили счастливо. Это выдра Сазонова во всем виновата, если бы не она, все у нас с Колей было бы хорошо.
– Да уж, куда там мне понять ваше семейное счастье. Если тебя устраивает быть тряпкой, продолжай в том же духе – молись на своего Коленьку и станешь еще счастливее.
На этом разговор сестер закончился. Ярослава расплатилась и встала из-за стола.
– Мне пора идти. Пока! – сдержанно произнесла она на прощание и растворилась в вестибюле.
Чтобы не задерживаться лишние секунды, Яся не стала застегивать полушубок. Она быстро вышла на улицу, где ее сразу окатила волна холодного воздуха. В свете фонарей, ложась под ноги, искрился снег. Темнело рано – сумерки начинались уже с половины пятого, а к семи часам становилось совсем темно. С каких-то пор Яся стала не любить затяжную зиму с ее темнотой, морозами, снегом, который лежит вплоть до мая. Она родилась в Петербурге и поэтому всегда воспринимала такой климат как должное, не задумываясь о том, что зима может быть короче и теплее, а то ее и вовсе можно избежать. Например, уехать куда- нибудь в теплые страны. Яся не понимала, что ее больше расстроило в разговоре с сестрой: нежелание Томы взглянуть на вещи трезво и наконец понять, что Николай не стоит того, чтобы за него цепляться и ждать его как манны небесной, или сказанные ею слова о том, что Яся сама незамужняя и бездетная, что было в понимании Томилы – несчастная и скорее всего глупая. Скорее всего – потому что у Томы хватало деликатности не говорить об этом прямо. Но этого и не требовалось – из ее рассуждений и так все было понятно: не сумела обзавестись мужиком, значит, дура.
Никто ее не понимает: ни сестра, ни подруга. Никто. Яське легко, ей всего-то двадцать шесть лет, у нее нет проблем, нет «бонуса» в виде ребенка. Конечно, ей стоит только свистнуть – и толпа поклонников штабелями ляжет к ее ногам. Алке тоже в этом плане несложно. У нее нет принципов. Для нее кольцо на безымянном пальце мужчины не помеха для того, чтобы закрутить с ним роман. Жена не стена, отодвинется, – заявляет Алка. Может, жена и не стена, только не хочет она, Тома, никого двигать. И не из каких-то там благородных порывов души, вовсе нет, а потому, что противное это занятие – встречаться с женатым. Противное и бесперспективное. Ей даже просто общаться с женатыми не хотелось. А зачем оно нужно, это общение, если все равно ни к чему не приведет, лишь морально вымотает, если, не дай Бог, угораздит в такого влюбиться.
Один ее знакомый после того, как женился, сказал: девушки, видя на моем пальце обручальное кольцо, стали смотреть на меня так, словно у меня нет ноги. Это он очень верно заметил, только Томила была еще более категоричной. Женатых мужчин она воспринимала не так, будто бы они инвалиды, – она их не воспринимала вообще. И дело не в том, что эти мужчины не представляли для нее матримониального интереса. Будь они свободными, у нее, может, и мысли не возникло бы связать с ними свою жизнь. Дело было в другом. Общение с женатым мужчиной совершенно не такое, как со свободным. Глаза у него пустые, как зеркало, потому что мысленно он всегда далеко. В голове у него ипотека, ремонт, покупка подгузников или нового холодильника, поиск ответа на вопросы: куда поехать с семьей в отпуск и где взять на это деньги. Общаться с ним возможно только в строго ограниченных пространстве и времени, за пределами которых начинает маячить супруга. От этих ограничений общение становится ущербным. Женатые мужчины стараются не выходить за свои пространственно-временные рамки, а если и выходят, то ведут себя как воры, пробравшиеся в чужой сад за черешней, – постоянно пребывают в напряжении, готовые сорваться с места. Если пойдешь с таким в ресторан, то он весь вечер будет украдкой поглядывать на часы и по сторонам: не видит ли его кто-нибудь из знакомых и успеет ли он домой к определенному часу, после которого лучше там не появляться во избежание скандала. Он будет нервно реагировать на звонки мобильного, не смея его отключить. Виновато улыбаясь, выходить в холл, чтобы сказать жене, что он задерживается на работе по случаю совещания или дня рождения сослуживца.
От этой его лжи становится противно, в воздухе словно повисает грязь, хотя между ними ничего и не было. Флирт, который теоретически мог зародиться, умирает на корню вместе с уважением и прочими добрыми чувствами к женатому приятелю.
Ладно, Алка ее не поняла. С ней все ясно. Но Яся тоже ее точку зрения разделять не стала.
Сестра со свойственной ей прямотой назвала ее дурой и объяснила почему.
– Если ты решила не общаться с женатыми мужчинами, то уж будь последовательна, не общайся и с женщинами. Причем как с замужними, так и с незамужними. Они ведь тоже мысленно должны быть далеко. У одних в голове семья и дети, у других какие-то другие интересы. С таким настроем ты останешься в вакууме. Может, женатый познакомит тебя со своим холостым другом.
Но Тома упрямо продолжала гнуть свою линию. Она что-то ни разу не встречала мужчин, жаждущих ее с кем-нибудь познакомить. Ей всегда попадались исключительно собаки на сене, которые ни себе ни людям – сами не торопились роман заводить и с друзьями не знакомили. То ли из вредности, то ли оттого, что приберегали ее для себя, на всякий случай, то ли чтобы, если у друга отношения не сложатся, не быть виноватыми.
С неба падали белые пушистые снежинки. Они белой фатой укрывали город и освежали его, как освежает перезрелую невесту подвенечный наряд. Прикрытая снегом грязь становилась незаметной, неровности асфальта сглаживались, улицы делались шире и светлее. Кое-где раздавались одиночные взрывы не взорванных в новогоднюю ночь петард. С наступившим! – продолжали поздравлять подвыпившие граждане прохожих. И вас, – отвечали им прохожие и шли дальше.
– С Новым годом! – раздалось у него над ухом.
Какой, к черту, Новый год?! Прошел уже давно, будь он неладен!
– Слышь, мужик, с наступившим, говорю, – не отставал замызганного вида тип с бутылкой пива в посиневших от мороза руках. – Давай вздрогнем за праздник?
– Угу, – пробурчал он, торопясь исчезнуть. Не хватало еще пить с этим хануриком – и так засветился где не надо. Ну на фиг, быстрее нужно отсюда уносить ноги. И подальше, в какую-нибудь жаркую страну с теплым морем и нестабильностью во внешней политике. Залечь под пальму на месяц-другой, пока проблемы не улягутся. А они будут, он это спинным мозгом чувствует. Родственники старухи наверняка шум подняли из-за ее смерти. Он вспомнил, как Аида схватилась за сердце, а потом ее тело обмякло. Ему ничего не оставалось, как положить ее на диван. Вот и хорошо, что старуха померла от сердечного приступа, – подумал он тогда. Хоть старуха и сумасшедшая и ее показания мало что значили бы, но все же она была свидетелем. А мертвый свидетель, как известно, гораздо лучше живого. Но все равно пакостно-то как получилось. И надо было тащиться сюда, за тридевять земель, затратить столько сил на подготовку, чтобы открыть сейф и обнаружить в нем кукиш! Когда он его открыл, до него не сразу дошло, что сейф пустой. То есть он увидел, что там пусто, – не слепой. Но осознал это спустя несколько секунд. Он ожидал любые преграды: невозможность проникновения в квартиру, появление в ней хозяев, какой-нибудь финт ушами от этого инфантила Володи, но никак не рассчитывал на пустой сейф.
Как так могло получиться? Куда делось это хреново яблоко? – думал он. А может, его прибрал к рукам тот пижон, что явился к старухе раньше него? Он так внезапно появился на заднем дворе, что чуть не нарушил все планы. Первая мысль была, что пижон – член семьи Лакришевых или их близкий друг. Но нет, раньше он около Лакришевых не появлялся, и еще смущало то, что он пришел в дом украдкой, с заднего двора. Тем не менее в доме по поводу его визита шуметь не стали, и это приободрило наблюдателя. Вскоре гость вышел и отправился назад тем же маршрутом – огородом. Он решил проникнуть на веранду, как только пижон скрылся из виду, чтобы старуха подумала, что тот что-то забыл и вернулся назад.
Нет, пижон тут ни при чем. Не мог он забрать яблоко – ключ-то остался у старухи. То, что яблоко хранилось в сейфе, сомнений не вызывало – не зря же старуха так в ключ вцепилась. Тогда куда же оно подевалось – вот в чем вопрос.
Это удивительно, сколько информации о себе и о своих близких люди оставляют в Интернете. Володя Лакришев на сайте в порядке трепа выдал всю подноготную своей семьи: где бывают, чем занимаются. По
