совершенно спокойно.
До Буаневисты оказалось двадцать четыре мили. При въезде на главную улицу города шоссе раздваивалось. Все было залито светом отелей, таверн и фронтонов трех кинотеатров. В двух из них демонстрировались мексиканские фильмы. Когда открылись консервные заводы, мексиканцы, в основном, уехали отсюда.
Я остановился в центре города перед длинным магазином, в котором продавалось оружие, рыболовные принадлежности, пиво в банках, противозачаточные средства и сигареты. Два молодых мексиканца с блестящими волосами слонялись у витрины. Их интересовали игральные автоматы, установленные в магазине, и девушки на улице. Накрашенные девицы проплывали мимо, рассекая грудью воздух. Стараясь завлечь их, парни насвистывали, позировали, но, похоже, не интересовали девиц.
Я подозвал одного из них и спросил, где находится «Уголок». Посоветовавшись друг с другом, они указали на юг.
— Поезжайте прямо, миль через восемь дорога начнет спускаться к Уайт-Бич.
— Там будет большая красная вывеска, — подсказал другой, энергично замахав рукой. — Мимо нее вы не проедете.
Я поблагодарил их. Улыбнувшись, они закивали, будто я одарил их крупной суммой.
Справа от шоссе находилось длинное низкое здание, на крыше которого красовалась неоновая вывеска: «Уголок». Надпись на повороте указывала на Уайт-Бич. Я поставил машину на стоянке позади здания. Здесь уже были припаркованы около десятка машин и трейлер. Сквозь полуприкрытые занавесками окна я увидел несколько пар за столиками и почти столько же танцующих. Войдя туда, я обнаружил длинный и совершенно безлюдный зал. Я постоял у входа, как будто кого-то высматривая. Танцующих было мало, и они не могли оживить зал, в конце которого виднелась пустая эстрада для оркестра. Музыка раздавалась из игрального автомата.
Посетители явно скучали. Их лица выражали тоску по веселью, которого они не могли найти. Я не увидел ни одного знакомого лица.
Ко мне подошла официантка. У нее были темные глаза, нежный зовущий рот и хорошенькая фигурка двадцатилетней девушки. Ее историю легко можно было прочитать по ее внешности. Передвигалась она осторожно, словно у нее болели ноги.
— Вам нужен столик, сэр?
— Благодарю, я посижу в баре. Хотя вы можете мне помочь. Я ищу человека, с которым познакомился на бейсболе, никак не могу его найти.
— Как его зовут?
— К сожалению, не знаю. Я должен ему деньги, мы договорились встретиться здесь. Невысокий мужчина лет тридцати пяти, в кожаной куртке и фуражке. У него голубые глаза и острый нос.
«И дырка в черепе, сестренка», — хотел добавить я.
— Кажется, я знаю, о ком вы говорите. Его зовут Эдди. Он иногда заходит сюда выпить, но сегодня я его еще не видела.
— Он сказал, что мы увидимся здесь. В какое время он обычно заходит?
— Позже, около полуночи. Он водит грузовик.
— Да, синий грузовик.
— Тот самый, — уверенно заявила она. — Я видела его машину на стоянке. Несколько дней назад он приезжал сюда ночью и заказывал междугородний разговор. Боссу это не понравилось, так как он не знал, на сколько тот наговорит. Но Эдди сказал, что возвратит все расходы, поэтому босс разрешил. Кстати, сколько вы ему должны?
— Порядочно. Вы не в курсе, куда он звонил?
— Не знаю. К тому же это не мое дело. Думаете, он звонил вам?
— Я просто хочу с ним связаться и передать деньги.
— Если хотите, можете передать их через босса.
— А где он?
— Чико в баре.
Один из сидевших посетителей поднял руку, и она отошла. Я прошел в бар.
Лицо бармена, вместе с пробором в редких волосах и вялыми губами, было ужасно длинное и худое. Ночи, проведенные в пустом баре, высушили его.
— Что вы будете пить?
— Пиво.
— Восточное или западное?
— Восточное.
— Тридцать пять вместе с музыкой. Мы обеспечиваем посетителей музыкой.
— Могу я получить сандвич?
— Конечно, — оживился бармен. — Вам какой?
— Бекон и яйца.
— О'кэй, — он сделал знак официантке.
— Я ищу приятеля, которого зовут Эдди. Того, кто недавно звонил по междугороднему.
— Вы из Лас-Вегаса?
— Только что оттуда.
— Как там дела?
— Очень плохо.
— Здесь тоже паршиво, — обрадованно произнес он. — А зачем вам нужен Эдди?
— Я должен ему изрядную сумму. Он живет где-то неподалеку?
— По-моему, да, хотя я не знаю точно где. Несколько раз он приходил сюда с одной блондинкой, с женой. Сегодня он должен появиться здесь. Подождите немного.
— Спасибо. Я так и сделаю.
Я отнес свое пиво на столик возле окна, откуда была видна стоянка и главный вход. Вскоре официантка принесла мне сандвич. Получив с меня деньги, она задержалась у моего столика.
— Решили передать деньги через босса?
— Еще подумаю. Надо, чтобы он наверняка получил их.
— Совесть мучает?
— Вы знаете, что бывает с теми, кто не платит долги?
— Ну, не думаю, что вы такой, — неожиданно воодушевясь, она наклонилась ко мне. — Послушайте, мистер. У меня есть подруга, она водится с парнем с ипподрома. Он говорил ей, что через три дня Джинкс будет первым. Вы посоветовали бы мне поставить на него, а?
— Поберегите свои деньги, они вам еще пригодятся, — посоветовал я ей.
— Я поставлю свои чаевые. Дружок моей подруги сказал, что Джинкс наверняка победит.
— Поберегите деньги.
Она скептически поджала губы.
— Вы какой-то странный должник.
Я дал ей два доллара.
— Вот, поставьте на Джинкса.
Она удивленно взглянула на меня:
— Спасибо, мистер, только я не просила деньги.
— Это лучше, чем терять свои.
Я не ел уже почти двенадцать часов, а сандвич оказался достаточно съедобным. Пока я его поглощал, подъехало несколько машин. Группа молодежи, смеясь и болтая, обосновалась в баре. Затем на стоянку свернул черный «седан» с красной полицейской мигалкой. Из машины вышел мужчина с пистолетом в правом кармане. Я разглядел его лицо, когда он вошел в освещенный круг перед входом. Это был помощник шерифа Санта-Терезы.
Быстро поднявшись, я прошел через дверь в кабинку мужского туалета. Запершись, я уселся на крышку унитаза. Не надо было оставлять коробок спичек в кармане Эдди.
