что ли?
— Не знаю. И зачем? — спросил Флинн. — Существуют на свете традиции, которых лучше не вводить в жизнь.
Машину слегка занесло на повороте на узкой лесной дороге.
— Однако они далеко не все принадлежат к одной партии. К примеру, Данн Робертс…
— Ах, дело совсем не в том. Люди, играющие во власть с таким размахом, могут поддерживать самые разные партии. И им вовсе не столь важно, кто в данный момент пребывает у власти. Главное — имеют ли они влияние. И уж будь уверен, эти имеют.
— Но ведь что-то их разделяет?
— Ты хочешь сказать, разделяет настолько, что может спровоцировать убийства? Ну, возможно, чей- то дедушка оскорбил чью-то бабушку. Возможно, один из них сто лет тому назад, будучи еще школьником, подсунул другому в кровать лягушку.
— А может, это бунт слуг? Ну, допустим, работников кухни. Мы не уделили должного внимания людям, работающим на кухне.
— Вернувшись с Уэлером после этой долгой прогулки по горным тропам, я встретил одного вьетнамца. Мы поднимались по ступеням, а он шел навстречу, вниз.
— К тому же кто-то должен застилать постели. — Коки протянул правую руку и включил обогреватель. Теперь им в лица и ноги дул экваториально жаркий воздух.
— А мне кажется, здесь не обошлось без шантажа, — заметил Флинн и сбросил скорость. Они подъезжали к изгороди. — Самая благодатная почва для шантажа. Они так и напрашиваются на это, все эти важные персоны. Бегают по дому черт знает в чем или вовсе без всего. Пьют, играют в азартные игры, стреляют, ругаются, проводят все эти так называемые совещания, даже не заботясь о том, что их могут подслушать… — Он остановил машину в нескольких метрах от ворот. — Но разрази меня гром, если я понимаю, почему это шантаж должен обернуться убийством трех человек.
— Причем разными способами.
— Да, разными способами.
Ворота, разумеется, были заперты. Следы протекторов виднелись под ними и, извиваясь, уходили в глубину леса.
Флинн надавил на клаксон.
Но охранник не появился.
И света в сторожевой будке видно не было. И дымок из трубы не поднимался.
— Получается, мы тут пленники, что ли… — пробормотал Флинн.
И снова погудел. Но охранника по-прежнему видно не было.
— Похоже, тут действительно никого, — сказал Коки.
— Сиди здесь, — сказал Флинн и вышел из машины.
И двинулся вперед по дорожке, освещенной фарами, отбрасывая непомерно длинную тень на изгородь и снег.
Дверца машины за ним захлопнулась.
Ворота были заперты на три толстые цепи с замками. Одна находилась на уровне головы, вторая — на уровне пояса, третья — внизу, на уровне колен.
— С замками я справлюсь! — крикнул ему вслед Коки. — Только бы дотянуться до них.
Рукой, затянутой в перчатку, Флинн ухватился за одну из цепей и попытался подтянуть замок поближе.
И тут вдруг его словно огрели по затылку.
В следующую секунду он увидел, что сидит на снегу, подогнув правую ногу под левую.
Коки ухватил его за руку.
— Под током, — сказал он. — Вся изгородь под током.
— Вот черт! — Флинн удрученно затряс головой.
Коки продолжал поддерживать его под локоть, и вот Флинн с трудом поднялся на ноги. Затем Коки отошел в сторону и стал разглядывать изгородь.
— Может, машиной протаранить?.. — пробормотал он.
— Только лишний шум, скандал и никакого толку, — сказал Флинн. — К тому же разобьем машину. Чтоб протаранить это сооружение, нужен как минимум танк…
Коки окинул взором всю изгородь.
— И сверху не перебраться.
— Итак, дружище, мы с тобой пленники, — кивнул Флинн. — Следовало бы догадаться раньше, как только услышали, что телефон не работает.
Коки снова дрожал от холода.
— Садись обратно в машину, — сказал Флинн. — Раз уж мы с тобой являемся теперь пленниками клуба «Удочка и ружье», мне хотелось бы выяснить еще кое-что…
Они вернулись к дому, и Флинн выключил фары. Снег отбрасывал сероватое мерцание, и дорога, огибающая дом, была вполне различима.
Объехав дом, Флинн свернул на дорогу, ведущую в лес, ту самую, по которой ехал утром с Тейлором.
Не успел он снова включить фары, как машина въехала в сугроб. Флинн резко вывернул руль, и они снова оказались на дороге.
— Как думаешь, доберемся? — спросил Флинн. — Держу курс на «Трам-тара-рам».
— Конечно! Почему нет? Хотя… можем и замерзнуть в снежном буране. Или погибнуть от выстрела. Или же кто-нибудь задушит веревкой, или размозжит нам головы дубинкой.
— А ты, я гляжу, оптимист.
— Говорят, что люди, умирающие от холода, слышат какую-то небесной красоты музыку.
— Вот как? И ты уже наверняка выбрал мелодию?
— А что бы ты выбрал?
— Наверное, что-нибудь из Чайковского. Разогревает кровь.
— Слишком уж ты практичен, как я погляжу, Флинн.
Машину повело вниз по склону, по скользкой дороге. Флинн снял ногу с акселлератора и переключился на меньшую скорость. Машина выровнялась.
— Улики уничтожаются тут же, не успевает совершиться преступление, — начал Флинн. — Убийцей или убийцами…
— Ну, убийц женского пола, по-моему, можно исключить сразу.
— И я должен отказаться от традиционно присущего мне метода расследования.
— Который заключается в чем?
— В поисках мозгового центра, некой контролирующей ситуацию силы. Только человек, контролирующий данную ситуацию, способен совершить все эти убийства, затем уничтожить все улики, замести следы и так далее и тому подобное. И мотив его действий не поддается на первый взгляд расшифровке. Равно как и последующие действия.
Они продолжали спускаться по склону, и Флинн надавил на тормоза.
— И кто же это, по-твоему?
— Рутледж…
Машина снова вильнула и угодила задним бампером и багажником в канаву. Затем по инерции снова выехала на дорогу.
— Френк…
— Да, Коки?
— Знаешь, все эти твои теории кажутся заслуживающими внимания.
— Вот как?
— Все это очень интересно…
— Спасибо.
— Они проливают свет на происходящее, и все такое…
— Очень любезно с твоей стороны.
