Вскоре Хамдани стало казаться, что он всегда так жил. Как будто не было в прошлом ни убогой каморки, ни свалки, на которой он выискивал просяные зерна. Возгордился Хамдани и даже своей газелью- благодетельницей стал пренебрегать. Однажды Киджипа не вытерпела и пожаловалась кухарке:
— Странно ведёт себя мой хозяин, бабушка. Я столько претерпела ради него, столько добра ему сделала, а он даже не спросит: «Откуда этот дворец? Откуда эти богатства? Почему все чествуют меня великим султаном?» Он ни разу даже не поблагодарил меня. Пойди, бабушка, скажи ему, что я захворала. Посмотрим, велика ли его благодарность.
Кухарка пошла в покои, где Хамдани восседал на мраморной скамье, покрытой персидским ковром. Он был одет в индийские шелка, золотую парчу. Из серебряного кувшина он наливал душистое вино в хрустальный бокал. Рядом сидела его жена.
— Что тебе надо, кухарка? Как ты посмела нарушить мой покой?
— Киджипа заболела, о владыка. Просит тебя проведать её.
Хамдани даже глазом не моргнул. Ответил высокомерно:
— Чем я могу ей помочь? Разве дать ей проса, которое слишком грубо для моего желудка. Да, свари газели просяную кашу.
Молодая жена, услышав такие слова, воскликнула:
— Как, ты хочешь накормить дорогого друга зерном, от которого даже лошади отворачиваются! Нехорошо это, султан Дараа.
Хамдани отмахнулся от жены:
— Не давать же ей белоснежный рис, который мы сами едим! Эта газель стоит всего медяк. Для неё и грубое просо сойдёт. Иди, кухарка, свари ей просяную кашу.
Старуха всё рассказала газели. Киджипа не могла поверить.
— Он велел потчевать меня просяной кашей! Даже не захотел проведать меня? Правы те, кто говорит: нельзя делать человеку слишком много добра, он от этого теряет совесть. Ступай опять к нему. Скажи, что я сильно больна, не могу есть просо.
Когда кухарка появилась в покоях Хамдани, тот, не скрывая гнева, закричал:
— Как ты надоела мне со своей газелью! Убирайся и не смей больше тревожить меня. Если газель снова пошлёт тебя ко мне, скажи ей, что у тебя ноги не ходят, уши не слышат, глаза не видят, а язык отнялся. Если придёшь опять, я угощу тебя палкой.
Молодая жена, услышав речи Хамдани, только головой покачала:
— Мне стыдно, муженёк, что ты так относишься к своей газели. Безумное твоё зазнайство доведёт тебя до беды.
— Не лезь не в своё дело, женщина, — огрызнулся Хамдани. — Киджипа, верно, забыла, кто она и кто я, великий султан Дараа. Пусть знает своё место, не то вовсе её от себя прогоню.
Кухарка рассказала газели о том, как её встретил Хамдани.
— Ах, так! Тогда пускай пеняет на себя, неблагодарный.
Она побежала в лес. Больше её никто не видел. В тот же день по городу распространился слух, что султан Дараа прогнал свою газель. В городе все любили Киджипу, избавившую народ от змея. Люди взбунтовались. Они пошли ко дворцу и стали требовать, чтобы султан Дараа вышел к ним и сказал, что случилось с газелью.
Увидев в окно толпу возбуждённых горожан, Хамдани испугался. Он запер на крепкие запоры все двери во дворце. До самого вечера он дрожал от страха в своей опочивальне.
— Говорила же я тебе, что твоё высокомерие до добра не доведёт, — упрекала его жена.
Когда они легли спать, султановой дочке приснилось, что она в отцовском доме и никогда замуж за султана Дараа не выходила. Утром она проснулась в своей прежней постели, во дворце, где родилась и жила всю жизнь. О муже она совсем забыла.
А Хамдани приснилось, что он лежит на грязной циновке в старой хижине. Утром он открыл глаза, глядь — нет ни дворца, ни шёлковой кровати, ни жены-принцессы.
Вышел он из хижины. Голод мучит, в доме и хлебной крошки не сыскать. Почесал Хамдани в затылке да и побрёл на свалку, надеясь хотя бы горсточку просяных зёрен найти. Идёт, а мальчишки вслед ему кричат:
— Хамдани, побирушка, где ты пропадал? Мусорная куча по тебе соскучилась.
Понурил голову Хамдани, а ответить нечего. Так и копался на свалке неблагодарный до самой своей смерти.
Если эта сказка добрая, пусть её доброта принадлежит всем; если сказка худая, худо пусть останется у того, кто её рассказал.
Колдун и сын султана
Перевод с английского М. Вольпе
У одного султана было три сына таких бестолковых, что никто ничему не мог их научить. Султан и султанша горевали, что дети у них растут неучами.
Но вот однажды пришёл к султану колдун и сказал:
— Если я научу твоих сыновей чтению и письму и всем учёным премудростям, как ты вознаградишь меня?
Султан ответил:
— Я дам тебе половину своих богатств.
— Нет, — возразил колдун, — этого мало.
— Я отдам тебе половину моих земель.
— Нет, и этого недостаточно.
— Чего же ты хочешь, мудрый человек?
— Я возьму к себе твоих сыновей, научу всем учёным премудростям, после чего приведу их обратно к тебе во дворец. Ты выберешь себе двоих из них, а третьего отдашь мне, я воспитаю его своим преемником.
— Согласен! — не раздумывая воскликнул султан.
Колдун увёл непутёвых юношей и очень быстро обучил их письму, чтению и всему, что должен знать учёный человек. Затем он пришёл с ними во дворец к султану и сказал:
— Вот твои дети. Они постигли все учёные премудрости. Выбирай двоих.
Султан указал на старшего и среднего сыновей. Колдун, поклонившись, удалился с младшим, по имени Киджана.
У Мчауна, — так звали колдуна, — был просторный дом. Когда они пришли туда, Мчаун протянул юноше связку ключей.
— Я разрешаю тебе открывать любой замок в моём доме. Отныне я твой отец, а ты мой сын. Сейчас мне нужно отлучиться, я скоро вернусь.
Оставшись один, Киджана решил осмотреть жилище колдуна. Он открыл одну дверь и очутился в комнате, посередине которой стоял огромный чан с жидким золотом. Из любопытства юноша сунул туда палец. Золото прилипло к коже. Как ни старался Киджана оттереть его, ему не удавалось. Тогда он обмотал палец тряпицей.
Вскоре приёмный отец вернулся и сразу заметил тряпицу на пальце Киджаны.
— Что у тебя с пальцем, сын мой?
Киджана побоялся признаться и потому ответил:
— Ничего особенного. Случайно порезал ножом.
