сидели двое: девушка и юноша. Их силуэты четко вырисовывались на фоне водной глади.
Это было красиво, но Мейстер был уверен, что сможет сделать лучше, превратить этих влюбленных в настоящее произведение искусства. Они определенно подходили для этого: молодые и прекрасные, как весеннее… Что? Мейстер не знал, верно ли он помнит солнце, чтобы сравнивать с ним что-либо.
В любом случае это то, что ему нужно. Вампир начал спускаться по стене, цепляясь когтями за каменные выступы, бесшумный и незаметный: от посторонних глаз его скрывал его Дар – Тень.
Парочка влюбленных скользила в лодке вдоль берега, но не причаливала. Мейстер осторожно спустился по стене, стараясь не упускать их из виду, а затем устремился извилистыми улочками к пруду. Никто не заметил его, и вскоре он уже следовал параллельно лодке, жадно втягивая воздух, чтобы уловить запахи катавшихся людей.
Наступили первые числа весны, а она в Малдонии была ранней. С самого утра дул теплый ветер, разогнавший тучи, а солнце растопило на прудах и озерах тонкий лед. Любители водных прогулок не замедлили воспользоваться этим и весь вечер развлекались, катаясь на лодках. Но одна влюбленная парочка задержалась дольше других – возможно, желая остаться наедине.
Месяц высеребрил воду, и она казалась дрожащим расплавленным металлом или пролитой ртутью. Мейстер подошел к самому берегу и опустил руку в прохладное черное зеркало пруда. До него доносились смех и шепот, тихий плеск и хлопанье паруса – ветер был слабым, и полотнище то провисало, то вновь надувалось.
Мейстер перебирал в голове картины, которые можно создать из этих прекрасных тел, пока еще даже не подозревающих о великой роли, которую им предстоит исполнить, – послужить средством, стать частью великого произведения искусства. Он подчеркнет красоту уродством, покажет ее хрупкость и зыбкость, докажет, что отвратительное – всего лишь обратная сторона прекрасного и что чем омерзительнее черты, тем о большем совершенстве они свидетельствуют, напоминают, ибо нельзя мыслить о степени уродливости, не имея при этом в виду степень прекрасного.
Мейстер с удовлетворением заметил, что лодка направилась к берегу. Наконец-то пришла пора явить миру истинное искусство – то, которое он заслужил. Несовершенство должно быть исправлено, гармония восстановлена, а несправедливость – искоренена.
Вампир вынул из ножен пятнадцатидюймовый острый, как бритва, кинжал и тенью скользнул навстречу вылезавшим из лодки людям.
Дьяк сидел на крыше, закрыв глаза и положив руки на колени. Вокруг него горели ароматические свечи и пучки наркотических трав. Пьянящий аромат проникал в мозг, рождая видения и помогая сознанию сосредоточиться на одной-единственной цели: пронизать пространство на многие тысячи миль и увидеть,
Он разглядывал комету в подзорную трубу, но она выглядела вполне обычно. Почти такие же Дьяк видел и раньше. Возможно, она была немного больше и ярче, но в остальном…
И все же подозрения не оставляли Дьяка. Он чувствовал, что с этой кометой что-то не так. Единственным способом все выяснить было перенестись к ней и попытаться проникнуть внутрь небесного тела.
Дьяк медитировал долго. Его телохранители стояли по периметру крыши, зорко вглядываясь в темноту на случай, если где-нибудь засел стрелок с арбалетом. Время от времени кто-нибудь из них проходил мимо герцога и по его лицу пытался понять, не собирается ли он выйти из транса.
Дьяк пробирался сквозь безвоздушное пространство, которое начинался там, где кончался окружающий Землю воздух. Здесь было темно, холодно и опасно. Внутренним взглядом герцог различал смертоносные волны, способные разрушить плоть, идущие из глубин космоса и постепенно рассеивающиеся в атмосфере.
Комета виднелась вдали белой точкой, тянущей за собой хвост с небольшим ответвлением. Дьяк мысленно потянулся к ней, преодолевая пространство. Через некоторое время навстречу герцогу начали попадаться глыбы грязно-серого льда, окруженные вихрями мелкой замороженной пыли. Комета становилась все больше, она выросла до нескольких сотен миль, так что хвост терялся из виду. Она пронеслась мимо Дьяка быстрее молнии, и ему пришлось мысленно догонять ее. Зацепившись за нее, он принялся ощупывать тонны спрессованного льда. Нужно было охватить сознанием всю комету, чтобы понять, что с ней не так. Дьяк приготовился к долгому путешествию сквозь тьму и холод.
Глава 6
Судьи и палачи
Темная, как глаза единорога, ночь простерлась над миром. Тяжелые, наполненные дождем тучи неслись по небу, заволакивая звезды и задевая рваными краями рога бледно-желтого месяца. Время от времени при всполохах сверкавшей на краю неба молнии белела пустынная, змеившаяся вдаль дорога, а затем все опять погружалось во мрак, очертания деревьев терялись, сливаясь в единую, непроницаемую стену тьмы, которая возвышалась по обе стороны тракта, образуя некое подобие аллеи.
Всадники в молчании проехали через деревню Приречную, потом обогнули небольшую дубовую рощу. Ветер развевал их волосы, казавшиеся белесой паутиной, и полы плащей.
Гроза между тем усиливалась, молнии били в горизонт одна за другой, подобные копьям богов, а ветер, предвестник урагана, трепал гривы и хвосты коней.
Кавалькада пошла крупной рысью, и вскоре пошел сильный дождь. Всадники плотнее закутались в плащи. С неба падали потоки воды, резкие порывы ветра бросали их во все стороны, выбоины на дороге быстро превращались в лужи.
До цели путешествия оставалось еще три мили, которые всадники проехали под проливным холодным дождем.
Когда кавалькада, оставив позади себя Дубранку, подъезжала к мосту через Намедь, какой-то человек, укрывавшийся от дождя под деревом, с которым он сливался в темноте, молча вышел на середину дороги. Он оказался высок ростом, но был худ и слегка клонился вперед, словно преодолевая порывы ветра.
Дарон кивнул ему, и человек, не оборачиваясь, зашагал через поля, а кавалькада, съехав с дороги, последовала за ним. Шагов через пятьдесят всадники встретили ручей и перешли его вброд. При блеске молнии они на миг увидели деревню Медвянь, разоренную и опустевшую. Силуэты покосившихся домов и сломанных плетней казались особенно унылыми и зловещими в голубоватом свете молний. Было заметно, что некоторые строения погубил пожар, ибо от них остались одни лишь остовы.
Невин откинул плащ: он с наслаждением подставлял под ливень лоб и тело. Вода струилась с черных доспехов, которые матово блестели при вспышках молний, искрясь подобно рыбьей чешуе. Быстро вымокшие белые волосы прилипли ко лбу и высокому защитному воротнику.
Снова блеснула молния; человек поднял руку, и в голубоватом свете прочертившего небо до самой земли зигзага всадники разглядели вход в поросшее соснами и вереском ущелье. Здесь начиналась дорога на Бальгон, та самая, по которой некогда пришли в Город Мертвых рыцари Малдонии под предводительством Железного Герцога. Проводник кивнул, давая понять, что путь свободен, и кавалькада двинулась между нависающими с обеих сторон тропы скалами.
Вампиры ехали, храня молчание, они казались погруженными в собственные мысли. Высокие стены ущелья скрадывали ветер, и холодные дождевые струи падали с неба почти отвесно, превращая пространство впереди в беспросветную шумящую пелену. Это, однако, не мешало всадникам передвигаться, не сбавляя скорости. Никто из них не смотрел на дорогу, но при этом безошибочно выбирал верный путь. Вымокшие и блестящие лошади бодро переступали стройными сильными ногами, обходя крупные валуны, рытвины и выбоины. Выращенные в Кар-Дагельме, они не боялись вампиров и обладали определенным чутьем, позволяющим лучше ориентироваться в темноте и в непогоду. Лишь эльфийские скакуны да, возможно, кони оборотней из Черного леса могли состязаться с ними в быстроте. Однако сейчас они неторопливо рысили по дну ущелья, опустив головы, едва не касаясь длинными гривами каменистой почвы.
Через некоторое время впереди показался крошечный огонек, едва различимый через водную завесу. Кавалькада остановилась, и молчаливый проводник приблизился к Невину и Дарону, ехавшим первыми.
– Это аванпост, – сказал он, не снимая капюшона. – Там двое стражников.
– Рабы? – спросил Невин.
Проводник покачал головой:
