хорошую мину при плохой игре.
— И с кем же, по мнению автора письма, ваша жена вам изменяла?
Его рука забилась на скатерти, точно выброшенная на берег рыба.
— Понятия не имею. В письме об этом не говорилось ни слова. Очень может быть, этого человека и в природе-то нет. У нас с Кэтрин не все было гладко... — Фраза умерла, не успев родиться.
— Как эти письма были подписаны?
— 'Друг семьи', с вопросительным знаком впереди.
— Впереди? Да это же испанская пунктуация.
— Да, на это и моя сестра Элен обратила внимание.
— Письма были написаны от руки?
— Нет, отпечатаны на машинке, в том числе и подпись. Мэки, мой частный детектив, сказал, что по шрифту берется обнаружить марку пишущей машинки — если, конечно, я на это не пожалею времени и денег. Время — его, деньги — мои. Но я от его услуг отказался: больше подметных писем не было, к тому же мне не хотелось, чтобы он совал нос в мою личную жизнь.
— Очень было бы любопытно взглянуть на эти письма Где они?
— Я отобрал их у Мэки и уничтожил. Надеюсь, вы понимаете, какими соображениями я при этом руководствовался.
Он попытался было изложить мне эти соображения, но мне в них вникать не хотелось. В конце концов, меня наняли искать дочь, а не нянчить ее отца. Я встал.
— Куда вы?
— В Сан-Франциско, куда же еще.
— Что вы собираетесь делать в Сан-Франциско?
— Разберусь на месте. — Я посмотрел на часы: почти два. Надо бы успеть до наступления темноты. — И последнее, мистер Уичерли. Принимая во внимание историю с письмами, может, все-таки имеет смысл дать мне адрес вашей бывшей жены?
— У меня его нет, — бросил он. — А и был бы, мне все равно не хочется, чтобы вы с ней беседовали. Дайте слово, что ни при каких обстоятельствах не станете искать с ней встречи.
«Это мы еще посмотрим», — подумал про себя я, но слово дал.
В дверях я столкнулся с официантом, который нес блюдо с пирожными, и я заметил, как Уичерли бросил на них плотоядный тоскливый взгляд.
Прежде чем двинуться на север, я заехал в «Импортед моторс» и узнал номер зеленого «фольксвагена»: GL 3741.
Глава 5
Пароход возвышался над пристанью, словно меловой утес. Кругом, поблескивая в сумерках белыми крыльями, носились чайки. У трапа никого не было, и я беспрепятственно поднялся на борт.
Палуба была совершенно пуста, только матрос в белом комбинезоне чистил пылесосом дно бассейна. Стараясь перекричать вой пылесоса, он сообщил мне, что все офицеры сошли на берег и, может быть, только начальник интендантской службы еще на борту. Он проводил меня в его каюту.
Начальником интендантской службы оказался человек в белой рубахе и в синих форменных брюках, с лунообразным лицом и лысым черепом. Занимал он крохотную комнатушку под палубой с искусственным освещением. Интендант хорошо помнил мистера Уичерли, ведь мистер Уичерли занимал одну из лучших кают на корабле. Я сообщил ему, что представляю интересы мистера Уичерли.
— В каком качестве? — поинтересовался он.
— В качестве его частного сыщика.
— Я уверен, мистер Уичерли остался доволен своей каютой, — сказал интендант, испытующе посмотрев на меня. Во всяком случае, вчера, когда мы встали на якорь, он перед уходом пожал мне руку и поблагодарил меня.
— К кораблю у него никаких претензий нет, — успокоил его я. — Пропала Феба, дочь мистера Уичерли. В день отплытия она поднялась на пароход проститься с отцом, и с тех пор ее никто больше не видел.
Он положил руку на свой лысый череп, словно от моих слов ему вдруг стало холодно.
— Уж не хотите ли вы обвинить в ее пропаже нас? Думаете, наверно, что она на корабле спряталась?
— Маловероятно. Просто я ищу эту девушку и решил начать с вашего парохода. Мне нужна ваша помощь.
— О чем разговор, будем рады помочь, чем можем. — Он подошел поближе, протянул мне руку и менее официальным тоном добавил: — У меня ведь тоже есть дочь. Меня зовут Клемент.
— Арчер, — Я достал свой блокнот. — Какого числа вы отплыли?
— Второго ноября. Верней, должны были отплыть второго, а отплыли только рано утром третьего — возникли кое-какие неполадки. Но мистер Уичерли поднялся на борт второго числа во второй половине дня, и с ним действительно была его дочь.
— Вы это точно помните?
— Еще бы не помнить, — усмехнулся Клемент.
— Что-нибудь случилось?
— Понимаете, в каюте мистера Уичерли поднялся жуткий крик. Эта женщина — вероятно, та самая, с которой он развелся, — при всех пассажирах закатила своему бывшему мужу скандал. Стюард справиться с ней был не в силах и послал за мной, но и я не мог привести ее в чувство. С такой фурией попробуй справься! Высокая, пышнотелая накрашенная блондинка, да еще навеселе! Чтобы выпроводить ее на берег, пришлось нашего корабельного старшину вызывать. А какие словечки она отпускала! — Он схватился за голову.
— Что ж она говорила?
— Сейчас, боюсь, не припомню. Да и потом, такое все равно не повторишь. Представляете, каково мне пришлось! У нас на пароходе в день отплытия всегда празднично, а тут заявилась эта ведьма, да еще ругаться начала так, что хоть святых выноси. Мало того, сняла туфлю и давай каблуком в дверь каюты мистера Уичерли колотить. До сих пор на краске следы от ударов видны.
— Что-то же она при этом говорила?
— Верно: блондинка требовала, чтобы ее пустили в каюту, а ее не пускали. Кричала, что ее предали, бросили на произвол судьбы и что она еще отомстит.
— Кому отомстит?
— Тем, кто от нее в каюте заперся: самому мистеру Уичерли, его дочке и еще нескольким родственникам, которые пришли его проводить. Она заявила, что разорит их, если ее не пустят внутрь и не выслушают.
— Что за родственники?
— Право, не знаю. Тут начала собираться толпа. Когда я сделал ей замечание, она замахнулась на меня своей туфлей. Видели бы вы, как она при этом на меня посмотрела — вылитый василиск! Выхода у меня не было, пришлось вызывать корабельного старшину — он с помощью дочки мистера Уичерли и ссадил ее в конце концов с корабля.
— Значит, Феба покинула корабль вместе с матерью?
— Получается, что так. Когда мамаша немного пришла в себя, девушка вышла из каюты и стала ее успокаивать, а потом они вместе, обнявшись, спустились по трапу на берег.
— А после этого девушка вернулась?
— Вот этого я не заметил — перед отплытием, знаете, всегда столько дел. Поговорите лучше с мистером Макихерном, нашим корабельным старшиной, он ведь эту дамочку на берег ссаживал, а не я.
— А мистер Макихерн сейчас на корабле?
— По идее, должен быть. Он сегодня дежурный. — И Клемент поднял трубку внутреннего телефона.
С мистером Макихерном, здоровенным детиной в форме старшины, морским волком и полицейской ищейкой одновременно, мы разговаривали на верхней палубе.
— Помню, как не помнить, — сказал он, облокачиваясь на поручни. — Если хотите знать мое мнение, дамочка была навеселе — не то чтобы мертвецки пьяна, но под мухой. Ее не шатало, не рвало, но вид у нее был какой-то вареный — это бывает, если несколько дней подряд не просыхаешь. Некоторые потом с
