пожал мне руку.
— Я рассчитываю завтра вылететь в Калифорнию, — сказал он. — Если бы вы это знали, это могло бы избавить вас от путешествия к нам.
— Мне все равно надо было поговорить с Харлеем.
— Понимаю. — Он наклонил голову набок каким-то птичьим движением, странным для такого крупного человека.
— Каково ваше впечатление от них?
— Миссис Харлей произвела на меня в общем приятное впечатление, ее муж — нет.
— Неудивительно. Он ведь несколько раз бывал в психиатрической больнице. И когда в очередной раз попал туда, мы с женой взяли на себя заботу о его сыне Майкле. Он стал жить в нашем доме. — Все это прозвучало так, будто ему было стыдно за свой поступок.
— Вы поступили благородно!
— Боюсь, что благородство не привело к хорошему. Но кто может предсказать будущее? Сейчас, во всяком случае, никто. Но проходите, мистер Арчер. Жена хотела поговорить с вами.
Мы прошли в гостиную, обставленную неброской мебелью. Это было жилище людей среднего достатка. На стенах висели фотографии, на камине золотом и серебром поблескивали спортивные трофеи.
Миссис Браун сидела в кресле. Это была очень красивая женщина, несколькими годами моложе своего мужа. В ее темных, тщательно причесанных волосах поблескивала седина. Она подала мне руку жестом, скорее просящим, нежели напоминающим приветствие. Предложив мне сесть на высокую скамеечку, она попросила:
— Расскажите нам все о Кэрол, мистер Арчер.
Все о Кэрол! Я осмотрел их уютную комнату с фотографиями Кэрол на стенах и повернулся к ее родителям. Глядя на лицо матери, я понял, чью красоту унаследовала Кэрол, но уяснить, как одна жизнь повлияла на другую и почему Кэрол так ее окончила, не мог.
— Мы знаем, что она умерла, — сказал Браун, — что ее убили, и, возможно, это сделал Майкл. Это все, что нам известно.
Лицо его было похоже на лица римских полководцев того периода, когда Рим терпел уже длинную цепь поражений от варваров.
— Столько же знаю и я. Он, по-видимому, использовал ее в качестве приманки для похищения. Вы знаете о мальчике по фамилии Хиллман?
Он кивнул.
— Я читал о нем до того, как узнал, что моя дочь... — Голос его прервался.
— Говорят, что, возможно, он тоже уже мертв, — сказала его жена.
— Все может быть, миссис Браун.
— И это тоже сделал Майкл? Я знала, он далеко пойдет, но не подозревала, что это такое чудовище.
— Ты не права, — вяло возразил Браун. — Он больной человек. Его отец тоже болен до сих пор, несмотря на меры, принятые в психиатрической лечебнице.
— Если Майкл был так болен, то зачем ты привел его в наш дом и познакомил с дочерью? Это и погубило ее.
— Но и ты приложила к этому руку. Кто уговорил ее участвовать в конкурсе красоты?
— Но она же не победила!
— В том-то и беда.
— Беда в том, как ты относился к мальчику Харлеев!
— Я хотел помочь ему. Он нуждался в помощи. У него был талант.
— Талант?
— Талант атлета. Я думал, что смогу помочь ему в развитии природных данных.
— Ты и развил их. Что верно, то верно!
Они разговаривали, не обращая на меня внимания, но не потому, что забыли обо мне, а потому, что каждый хотел использовать меня в качестве третейского судьи. Я понял, что спор этот длится уже много лет.
— Я хотел сына... — сказал Браун.
— Ну вот, ты и получил его. Прекрасный, честный сын!
Он так посмотрел на нее, словно собирался ударить. Но не ударил, а, повернувшись ко мне, сказал:
— Извините нас... Мы не должны были... Это некрасиво.
Молчание миссис Браун говорило о том, что она не простила мужа. Я старался понять, что же могло создать такое напряжение в их отношениях и что следует предпринять, чтобы смягчить обстановку.
— Я приехал сюда не для того, чтобы служить источником ссоры.
— Вы здесь ни при чем, поверьте, — смущенно пробормотал Браун. — Это началось в тот день, когда Кэрол сбежала с Майклом. Такого я никак не мог предвидеть.
Жена прервала его:
— Это началось, когда она родилась, Роб. Ты не хотел дочери, ты хотел сына. И потому отверг и ее, и меня!
— Я не делал ничего подобного.
— Он не помнит, — обратилась она ко мне. — У него очень удобная память. Отбрасывает все, что не соответствует его мнению о самом себе. Мой муж — бесчестный человек.
Злая улыбка тем не менее очень украшала ее.
— Но это же чепуха! — запротестовал он. — Я заботился о вас всю свою жизнь!
— За исключением тех моментов, когда я уже не могла совладать с тобой. В такой момент ты и привел в дом мальчишку Харлея. Ты великий альтруист. Князь адвокатов!
— Ты не имеешь права высмеивать меня. Я хотел помочь ему. Я не мог и предположить, к чему он придет.
— Продолжай! Ты хотел сына любыми путями. Вот ты и получил его!
Он проговорил, ни к кому не обращаясь:
— Она не понимает! Мужчина получает естественное удовольствие, обучая его всему, что умеет сам.
— Ты обучил Майкла своей нечестности. Это все, чего ты достиг.
Повернувшись ко мне, Браун беспомощно всплеснул руками:
— Она по-прежнему во всем обвиняет меня!
Бесцельно пройдя несколько раз по комнате, он вышел через черный ход из дома. Я чувствовал себя так, словно остался один на один со страшной львицей. Миссис Браун наклонилась в кресле ко мне.
— Я виню себя в том, что была дурой, выйдя замуж за человека, развитие которого остановилось на уровне мальчишки. Он все еще болеет за футбольную команду своей школы. Ребята обожают его, говорят о нем, как о святом. А он не смог уберечь от неприятностей свою собственную дочь!
— Вы с мужем должны все взвесить...
— Не слишком ли поздно начинать это делать?
— Но если так будет продолжаться, вы погубите его.
— Нет, он доживет до восьмидесяти лет, как и его отец.
Миссис Браун качнула головой в сторону одного из портретов на стене. Она была сильно взволнована.
— Вы, должно быть, были очень красивы в молодости, — сказал я, желая успокоить ее.
— Да, была. Я могла выйти замуж за любого юношу из нашего колледжа. Некоторые из них стали сейчас президентами банков, руководят крупными корпорациями. А меня угораздило влюбиться в футболиста.
— Ваш муж лучше, чем вы о нем говорите.
— Не надо его защищать. Я знаю, что он собой представляет и какой была бы моя жизнь. Но я обманулась.
Я отдала все за возможность стать женой и матерью, а что получила взамен? Даже не видела своего внука!
— А что с ним случилось?
