Я не мог допустить, чтобы он вошел внутрь, где разговор между нами мог привлечь внимание людей, а это было чревато встречей с полицией. Мне нужно было поговорить с ним до того, как кто-нибудь еще увидит его. Он был настороже, молод и силен и вполне мог убежать от меня.
В одну секунду эти мысли пронеслись у меня в голове, и еще до того, как он подошел к дверям станции, я догнал его, обхватил за туловище, поднял в воздух и, хотя он отчаянно сопротивлялся, принес к машине, бросил его на заднее сиденье, а сам сел рядом. Все это время мимо шли другие машины, но никто не остановился и не задал мне никаких вопросов — обычно так и бывает.
Том всхлипнул или попытался было захныкать, я не знаю, издав носом свистящий звук. Он, должно быть, понял, что его путешествию пришел конец.
— Мое имя — Лью Арчер, — сказал я. — Я частный детектив, работаю на твоего отца.
— Он не мой отец.
— Приемный отец — тоже отец.
— Для меня он чужой. Я не хочу иметь никакого отношения ни к капитану Хиллману, ни к вам, — проговорил он совершенно безразличным голосом.
Я заметил на его правой руке кровоточащий порез. Мальчик положил палец в рот и пососал его, внимательно поглядывая на меня. В такой момент воспринимать его серьезно было трудно, хотя он пытался выглядеть именно так.
— Я не поеду обратно к моим так называемым родителям.
— У тебя больше никого нет.
— Есть, я сам.
— Ты не можешь отвечать за себя.
— Еще одна лекция!
— Посмотрим на факты. Если бы ты мог честно взглянуть на себя, то увидел бы, что в своих поступках не отдаешь себе отчета. Например, что ты сделал с врачом, который немного старше тебя?
— Он пытался отвезти меня домой.
— Ты и так поедешь именно туда, альтернативой будет жизнь с бездельниками и преступниками.
— Вы говорите о моих родителях, моих настоящих родителях? — Он нарочно драматизировал разговор, но в голосе его чувствовалась какая-то неуверенность. — Моя мама не была бездельницей и не была преступницей. Она была... прекрасна!
— Я не имел в виду ее.
— И мой отец не такой уж плохой, — сказал он не особенно уверенно.
— Кто убил их, Том?
Он весь сжался и замкнулся в себе, лицо его стало похожим на деревянную маску, которую обычно используют, чтобы отпугивать злых духов.
— Об этом я ничего не знаю, — заговорил он монотонно. — Я не знал, что Кэрол убита, пока не прочел об этом вчера вечером в газетах. И о том, что Майкл убит, узнал из газет только сегодня. Следующий вопрос?
— Не надо так разговаривать, Том. Я не коп и не твой враг.
— Если есть такие так называемые родители, какие были у меня, враги не нужны. Все, что хотел мой... все, что хотел капитан Хиллман, это чтобы в его доме был пай-мальчик, с которым можно было бы время от времени пошутить. Я и попробовал пошутить с ним.
— Это случилось после его последней шутки? То была милая шутка!
В первый раз он прямо посмотрел на меня, наполовину со злобой, наполовину — со страхом.
— Я имел право уехать со своими настоящими родителями.
— Может быть. Не будем спорить об этом. Но ты определенно не должен был помогать вымогать деньги у твоего отца.
— Он мне не отец.
— Я это знаю. Сколько можно повторять одно и то же?
— Пока вы не перестанете называть его моим отцом.
«Он хороший, но трудный парень», — подумал я и сказал:
— О'кей. Будем называть его мистер Икс, твою мать мадам Икс, а тебя — потерянный дофин Франции.
— Это совсем не смешно.
Он был прав — это было не смешно.
— Ты, надеюсь, понимаешь, что, помогая им получить эти двадцать пять тысяч долларов, ты оказался замешанным в серьезном уголовном преступлении?
— Я не знал о деньгах, они не говорили мне. Думаю, и Кэрол ничего не знала.
— В это трудно поверить, Том.
— Это правда. Майкл не говорил нам. Он только сказал, что задумал хорошее дельце.
— Если ты не знал о вымогательстве, то почему бежал, воспользовавшись багажником его машины?
— Так это же совершенно понятно. Майкл сказал, что мой отец... — Он опять натолкнулся на это проклятое слово. — Он сказал, что капитан Хиллман разыскивает меня с полицией, чтобы вернуть в «Лагуну».
Пока он вышел победителем. Я задумался. Воспользовавшись этим, он попытался открыть дверцу. Я водворил его обратно на сиденье и крепко взял за руку.
— Ты останешься со мной, Том. Иначе я пущу в ход наручники.
— Сука!
Это ругательство очень странно прозвучало в его устах, словно это было иностранное слово, но оно огорчило меня. Дети, как и взрослые, должны принадлежать к какому-то определенному миру. Обманчивость плюшевого мира Ралфа Хиллмана однажды уже принесла Тому несчастье. Оно было тем глубже, что в этом мире были такие школы, как в «Проклятой лагуне». Том бросил предавший его мир и слепо бросился в другой. И вот теперь он терял и его. Я подумал, что в голове у него сейчас отчаянная пустота и придется приложить немало усилий, чтобы ее заполнить.
К станции подъехал автобус. Когда он разворачивался, я обратил внимание на пассажиров, высунувшихся из окон: они были опьянены путешествием по Калифорнии.
Я немного ослабил руку, которой держал Тома.
— Я не могу позволить тебе уйти, даже если бы и хотел. Ты не так глуп, попытайся хотя бы раз подумать и о других людях.
— О каких других?
— О тех, кто принял участие в разгадывании всех твоих загадок. Ты бежал из школы — я, конечно, не обвиняю тебя в этом...
— Премного благодарен.
— Теперь это ложное похищение и все остальное. Приемный сын так же дорог родителям, как настоящий. Твои близкие очень беспокоились.
— Премного благодарен.
— Кстати, они послали к чертям деньги. Единственное, о чем они думали, это ты, ты и ты!
— Здесь есть некая фальшь, — сказал он.
— В чем?
— В скрипичном сопровождении.
— С тобой трудно разговаривать, Том.
— Мои друзья так не думают.
— А кто твои друзья?
— Те, кто не хочет, чтобы меня вернули в «Проклятую лагуну».
— Я тоже не хочу.
— Вы только так говорите. Работаете на капитана Хиллмана, а он хочет этого.
— Он тоже не хочет. Мальчик покачал головой.
— Я не верю вам, не верю и ему. Когда с вами что-нибудь происходит, вы начинаете верить тому, что люди делают, а не тому, что они говорят. Люди, подобные Хиллманам, должно быть, полагают, что такой
