Я встретился с вами, чтобы узнать, что вы думаете о Дэви как профессионал. Он совершал преступления против личности?
— Ни разу, но способен на это.
— И на убийство?
Белсайз кивнул.
— Дэви настоящий параноик. Когда он видит, что ему угрожают или с ним не считаются, он выходит из равновесия. Однажды в моем кабинете он едва не набросился на меня.
— Из-за чего?
— Это случилось как раз перед вынесением ему приговора.
Я сказал ему, что рекомендую суду направить его в тюрьму сроком на шесть месяцев с возможностью последующего условно-досрочного освобождения. В нем будто бы какая-то пружина лопнула, что-то из его прошлого, не знаю, что именно. Полных данных о биографии Дэви у нас нет. Родителей он потерял, и детство его протекало в сиротском приюте, пока его не усыновили приемные родители. Как бы там ни было, но когда я сказал ему, что намерен делать, он, вероятно, опять почувствовал себя совершенно брошенным. Только теперь, будучи большим и сильным, он был готов убить меня. К счастью, мне удалось воззвать к его разуму. И свою рекомендацию об условно-досрочном освобождении я отзывать не стал.
— Для этого в него нужно было здорово поверить.
Белсайз пожал плечами.
— Я сторонник того, чтобы верить таким людям. Еще много лет назад я понял, что в таких случаях надо поверить и предоставить им шанс. А если этого шанса не дам им я, то как же я могу ожидать, что они дадут его себе сами?
Официантка принесла наши сэндвичи, и несколько минут мы молча жевали. Я, по крайней мере, жевал. Белсайз только отщипывал кусочки, словно Дэви и я испортили ему аппетит. Наконец, он отодвинул тарелку.
— Мне следовало бы уже научиться не возлагать ни на кого особых надежд, — проговорил он. — Надо выработать в себе привычку постоянно помнить, что судьба уже дважды жестоко ударяла их, прежде чем свести со мной. Еще один удар — и у них наступает срыв. — Он поднял голову. — Я бы хотел услышать от вас факты относительно Дэви.
— Радости они вам не прибавят. Да и не хочу я, чтобы вы сейчас поднимали шум из-за него и этой девушки. По крайней мере, пока я не переговорю об этом со своим клиентом.
— Что я могу для вас сделать?
— Ответить еще на ряд вопросов. Если вы были столь высокого мнения о Дэви, то почему все же рекомендовали осудить его на шесть месяцев тюремного заключения?
— Для него это было необходимо. В течение нескольких лет он угонял автомобили, поддаваясь внезапному порыву.
— Чтобы продать их?
— Чтобы просто весело покататься. Точнее — невесело, как он сам выразился. Когда отношения у нас с ним наладились, он сознался, что колесил по всему штату. Сказал, что искал своих родителей, своих настоящих родителей. Я поверил. Мне крайне не хотелось направлять его в тюрьму. Но я подумал, что полгода, проведенные под жестким неусыпным контролем, дадут ему возможность поостыть, повзрослеть.
— И дали?
— В известной степени — да. Он окончил среднюю школу и прочел много литературы сверх программы. Но, разумеется, у него есть трудности, которые ему предстоит преодолеть, если он захочет этим заниматься.
— Трудности, связанные с психикой?
— Предпочитаю называть их жизненными трудностями, — ответил Белсайз. — Это парень, у которого не было нигде никого и ничего своего. Это судьба человека, не имеющего ничего. Я думал, что ему может помочь психиатр. Но психолог, который обследовал его по нашей просьбе, счел, что ничего хорошего из него не получится.
— Потому что он психопат?
— Я не любитель навешивать ярлыки на молодых людей. У них может быть и бурный подростковый переходный возраст, и юношеский максимализм. Я, например, встречал у своих подопечных решительно все, о чем можно прочесть в любом учебнике по патопсихологии. Но очень часто, когда буря проходит, они изменяются и становятся лучше. — Он повернул свои руки, лежащие на столе, ладонями вверх.
— Или изменяются и становятся хуже.
— Вы — циник, мистер Арчер.
— Я — нет. Я-то как раз из тех, кто изменился в лучшую сторону. По крайней мере, немного — в лучшую. Я принял сторону полицейских, а не преступников.
Белсайз улыбнулся, от чего все лицо его как-то разом сморщилось, и сказал:
— А вот я окончательного решения так и не принял. Мои подопечные считают меня полицейским. Полицейские же считают меня защитником правонарушителей. Но дело ведь не в нас с вами, правда?
— Можете ли вы предположить, куда направился Дэви?
— Направиться он мог куда угодно. Вы говорили с его хозяйкой? Сейчас не припомню, как ее зовут, такая рыжая...
— Лорел Смит. Я говорил с нею. Как она оказалась замешана в его судьбе?
— Предложила ему повременную работу через наш отдел. Как раз когда его освободили из тюрьмы, примерно два месяца назад.
— Она знала его раньше?
— Не думаю. По-моему, эта женщина просто хотела кому-то помочь.
— И что она ожидала получить взамен?
— Вы — циник, — повторил он. — Люди часто творят добро просто потому, что это у них в природе. Думаю, что и у самой миссис Смит были неприятности когда-то в прошлом.
— На основании чего вы так думаете?
— Мне на нее поступил запрос из управления шерифа в Санта-Терезе. Примерно в тоже самое время, когда Дэви освободили.
— Полуофициальный. От шерифа ко мне на службу явился человек по имени Флейшер. Он хотел знать все о Лорел Смит и о Дэви. Я рассказал ему кое-что. Если откровенно, мне он не понравился. А для чего ему понадобилась такая информация, сообщить он отказался.
— Вы не поднимали данных на Лорел Смит?
— Нет. Не счел нужным.
— На вашем месте я бы сделал это. Где жил Дэви перед тем, как его посадили?
— После окончания средней школы он жил сам по себе. Летом — на пляжах, зимой перебивался случайными заработками.
— А еще раньше?
— Жил у приемных родителей — мистера и миссис Спэннер Взял их фамилию.
— Можете мне сказать, где найти Спэннеров?
— Они живут в Западном Лос-Анджелесе. Их фамилия есть в телефонном справочнике.
— Дэви поддерживал с ними связь?
— Не знаю. Спросите у них сами.
Официантка принесла счет, мы расплатились. Белсайз встал и, попрощавшись со мной, направился к выходу.
Глава 7
Здание компании по сбережению и выдаче ссуд на Уилшире[5] представляло собой двенадцатиэтажную башню из стекла и алюминия. На автоматическом лифте я поднялся на третий этаж, где находился кабинет Себастьяна.
Секретарша с фиалковыми глазами, сидевшая в приемной, сказала, что Себастьян ждет меня.
— Но, — добавила она многозначительным тоном, — сейчас у него мистер Стивен Хэккет.
