— Нет, я не из полиции.
— Тогда, значит, инспектор по надзору за условно освобожденными. Мне все равно, кто вы. Дэви Спэннер хороший парень.
— И у него есть по крайней мере одна хорошая подруга, — сказал я, надеясь переменить тональность разговора.
— Если на меня намекаете, то вы ошиблись. Чего вы хотите от Дэви?
— Только задать ему несколько вопросов.
— Задавайте их мне вместо него.
— Хорошо. Вы знаете Сэнди Себастьян?
— Встречала ее. Милая девочка.
— Она здесь?
— Здесь она не живет. Живет с родителями где-то в Долине...
— Со вчерашнего утра она пропала, дома ее нет. Она была здесь?
— Сомневаюсь.
— А Дэви?
— Сегодня утром я его еще не видела. Сама только что встала. — Она посмотрела ввысь, словно человек, который любит свет, но которому долго пришлось жить в темноте. — Значит, вы все-таки полицейский?
— Частный детектив. Работаю сейчас на отца Сэнди. Думаю, вы поступите благоразумно, если позволите мне поговорить с Дэви.
— Говорить я буду сама. Вы же не хотите, чтобы он опять сбился с пути?
Она привела меня к двери маленькой квартирки в задней части дома у входа в гараж. На двери на белой карточке тем же каллиграфическим четким почерком, что и стишок на листке, выпавшем из книги Сэнди, было выведено «Дэвид Спэннер».
Миссис Смит негромко постучала и, не дожидаясь ответа, окликнула:
— Дэви!
За дверью послышались голоса. Один явно принадлежал молодому человеку, другой — девушке, от чего без всякой видимой причины сердце у меня заколотилось. Раздались шаги. Дверь открылась.
Дэви был не выше меня, но казалось, что он загородил собой весь дверной проем. Его черную трикотажную рубашку распирали мускулы. В лице и белокурых волосах сквозила какая-то незавершенность. Он посмотрел наружу с таким выражением, будто солнечный свет всегда досаждал ему.
— Я вам нужен?
— Твоя подруга у тебя? — Я не мог определить, с какой именно интонацией задала вопрос миссис Смит. Не исключено, что она ревновала его к девушке.
Но Дэви ее интонацию наверняка определил.
— А разве что-то случилось?
— Вот этот человек считает, что да. Говорит, что твоя подруга пропала.
— Как она может пропасть, если она здесь? — Голос парня звучал ровно, казалось, он сдерживает свои чувства. — Вас наверняка ее отец подослал, — обратился он ко мне.
— Совершенно верно.
— Так вот, отправляйтесь назад и скажите ему, что сейчас на дворе двадцатый век. Вторая половина уже. Один раз старикан уже запер девчонку в ее комнате, и ему это сошло с рук. Но больше не выгорит. Так и передайте старику Себастьяну.
— Он не старик. Хотя за минувшие сутки и здорово постарел.
— Вот и прекрасно. Надеюсь, он вообще копыта отбросит. Сэнди тоже надеется.
— Могу я поговорить с нею?
— Я дам вам ровно минуту. — Обращаясь к миссис Смит, он добавил: — Отойдите, пожалуйста, на одну минутку.
Дэви говорил с нами обоими с неким превосходством, слегка напоминающим превосходство маньяка. Женщина, похоже, почувствовала это. Не возразив и даже не взглянув на него, она отошла в другой конец дворика, выполняя его прихоть. Она села на скамейку у бассейна, и я вновь задал себе вопрос: в каком качестве он у нее работает?
По-прежнему загораживая собой весь проем, он повернулся и позвал девушку:
— Сэнди! Подойди-ка на минутку.
Она подошла к двери. На ней были темные очки, скрывающие выражение лица. Как и Дэви, она была одета в черную трикотажную рубашку. Подавшись вперед, она изогнулась и прижалась к Дэви с тем вызывающим бесстыдством, на которое способны лишь совсем юные девушки. На ее бледном лице застыло решительное выражение, говорила она сквозь зубы, почти не раскрывая рта:
— Я не знаю вас, так ведь?
— Меня прислала ваша мать.
— Чтобы опять затащить меня домой?
— Вполне естественно, что родители интересуются вашими планами. Если они у вас есть.
— Можете передать, что они узнают о них очень скоро. — Говорила она отнюдь не сердито в обычном смысле этого слова. Голос ее звучал ровно и бесстрастно. Казалось, что, разговаривая со мной, она сквозь темные очки смотрела не на меня, а на Дэви. Между ними существовала непонятная странная привязанность. Она ощущалась в воздухе, словно легкий дымок, выдающий, что где-то неподалеку дети играют со спичками и ненароком что-то подожгли.
Я не знал, как говорить с ними.
— Все это сильно выбило вашу мать из колеи, мисс Себастьян.
— И выбьет еще сильнее.
— Это похоже на угрозу.
— Так оно и есть. Гарантирую, что выбьет еще сильнее.
Дэви посмотрел на нее и покачал головой.
— Ни слова больше. Его минута истекла. — Он демонстративно посмотрел на свои часы, и я внезапно ощутил, что творится у него в голове: грандиозные планы, некая замысловатая враждебность и сложный график распланированных действий, который не всегда совпадает с реальным ходом вещей. — Свою минуту вы получили. Прощайте.
— Да нет, здравствуйте. Мне нужна еще минута, а может, и две. — Я не собирался специально выводить парня из себя, но вместе с тем и не избегал этого. Важно было узнать, до какой степени он и в самом деле необуздан и груб. — Будьте так любезны, мисс Себастьян, снимите, пожалуйста, очки, а то я не вяжу ваше лицо.
Обеими руками она приподняла и сняла очки. Взгляд ее был жарким и потерянным одновременно.
— Надень обратно, — бросил Дэви.
Она подчинилась.
— Ты выполняешь только мои приказы, птичка. И ничьи другие. — Он повернулся ко мне. — А что касается вас, то я желаю, чтобы ровно через минуту вы исчезли с глаз моих. Это приказ.
— Молод еще, чтобы приказывать. Когда я уйду, мисс Себастьян тоже уйдет.
— Вы так думаете? — Он затолкнул ее назад в квартиру, захлопнув за нею дверь. — Она никогда больше ни вернется в ту клетку.
— Это лучше, чем связываться с психом.
— Я не псих!
В доказательство этого он размахнулся правой рукой, целя мне в голову. Я увернулся, и кулак просвистел у меня над ухом. Однако он тут же нанес удар левой, на этот раз попав мне по шее сбоку. Пошатываясь, я сделал несколько заплетающихся шагов назад, отступая во дворик, от боли задрав кверху подбородок. Запнувшись о бетонный парапет вокруг бассейна, я упал навзничь, сильно стукнувшись затылком.
Между мною и прыгающим в моих глазах небом возник Дэви. Я откатился в сторону. Он дважды ударил меня ногой по спине. Кое-как я поднялся и схватился с ним. Это было все равно, что бороться с медведем. Он приподнял меня, оторвав от земли.
