37 типа 'универсальное летающее крыло', тогда как Туполев пытался протолкнуть свой проект 'летающего крейсера' обычной схемы — ДИ-8, уступавший Г-37 Гроховского почти по всем характеристикам. Но Туполев был первым замом Главного управления авиационной промышленности Кагановича (а фактически полным хозяином этой могущественной организации), тогда как Гроховский — всего лишь руководителем одной из отраслей управления. Сталин не вмешивался в этот конфликт, предпочитая дождаться окончания расследования и поступить согласно обстановке. Отец попытался разобраться в этом неприглядном деле, для чего выехал в Нью-Йорк с проверкой деятельности инженерного отдела 'АМТОРГА', и впоследствии сообщил о полученных результатах в Москву. У отца была особая тетрадка, где такого рода донесения писались под копирку — дубликаты он всегда оставлял для себя. В одном из них отец сообщал своему начальству о том, что какие-то дела, которые вел Туполев во время своих поездок в США, вызвали у него сомнения политического характера; в связи с этим отец сделал вывод о том, что Туполев не соответствует занимаемому им посту и не может руководить таким значительным министерством, как ГУАП, потому что в угоду каким-то своим личным интересам тормозит работу по внедрению более качественных, чем отечественные, образцов американской техники в производство в СССР. Это письмо было отослано Сталину, кажется, осенью или зимой 1935 года. Копия хранилась у отца до момента его ареста вместе с копиями других документов, содержащихся в этой тетради. Накануне ареста отца я был у него дома, и отец мне сказал, что эту тетрадку он спрятал в надежном месте, но где именно находилось это место — он этого мне не сказал…
…В день ареста отца, 19 апреля 1936 года, я был у него дома, и он показал мне текст повторного письма Сталину, а затем спрятал его в стол. Позднее жена (вторая) отца — А.Л.Гусева — мне говорила, что в момент ареста агенты НКВД бросились сразу обшаривать столы, спрашивая, где письмо к Сталину. Найдя его, они приступили затем к систематическому обыску. Отцовской тетради они так и не нашли, впрочем, никто, кажется, о ней и не знал кроме меня. Я, правда, тоже ее не сумел впоследствии найти, но учитывая текст второго письма Сталину, который я прочитал перед арестом отца, можно было запросто догадаться, о чем шла речь в первом. Отец получил данные о том, что в Америке Туполев имел контакты с неким Джоном Маглахи, американским агентом НКВД, который предоставил ему компрометирующие данные на всех главных конкурентов Туполева — Гроховского, Григоровича, Поликарпова, Калинина, Бартини и многих других перспективных советских конструкторов, чьи идеи, по словам Туполева, обходятся государству слишком дорого, так как покупаются у американцев за народные деньги, и означенные конструкторы выдают эти идеи за свои собственные, перекладывая в карман в итоге огромные суммы. В разбазаривании якобы участвуют также и многие американцы из числа дельцов русского происхождения, эмигрировавшие в Америку после революции (и являющиеся явными врагами Советской власти), которые стараются сбыть представителям 'АМТОРГА' негодную технику. Отец получил также сведения о том, что Туполев якобы брал взятки от американских фирм 'Грумман', 'Консолидэйтед Валти' и 'Воут-Сикорский' ('Чанс Воут') за то, чтобы впредь выгодные контракты с 'АМТОРГОМ' доставались только им. Вероятно, отец раздобыл еще много чего, компрометирующего Туполева, однако он просчитался, полагая, что все в этом деле так просто, как кажется. Теперь-то мне ясно, что он ошибся, выступив против Туполева, который проводил в жизнь не только свои планы, но и, видимо, планы самого Сталина — невзирая на недвусмысленное предупреждение, Сталин сначала наказал не Туполева, а вышеозначенных лиц, павших жертвами происков интригана: все они в итоге стали невинными жертвами чекистского террора, хотя и так ясно, тем более сейчас, по прошествии времени, что главными хапугами и вредителями в советской авиации тогда являлись исключительно сталинские прихвостни Туполев и Яковлев…
Еще я помню из текста письма, показанного мне отцом перед арестом, что он предостерегал от бесконтрольной посылки в США ответственных лиц из других отраслей оборонной промышленности, так как очень многие из них, по примеру Туполева, берут взятки от американских партнеров, а то и вовсе перевербовываются американскими секретными службами. В конце письма шел длинный список лиц, которые подлежали проверке по этому поводу в первую очередь, и среди них были фамилии многих известных специалистов советской оборонной промышленности, более-менее регулярно посещавших США и другие страны Запада начиная с 1933 года. Фамилий я не запомнил, но оглядывая список, подумал, что это все выглядит как-то неправдоподобно для того, чтобы за такой короткий срок выявить такое количество негодяев. Однако оперативность, с какой НКВД расправилось с моим отцом, наводит на нехорошие мысли о том, что вовсе не интересы Туполева стали камнем преткновения во всем этом деле, а интересы именно Сталина — отца посылали в Америку совсем за другим, но будучи честным человеком, он влез не в свое дело, за что и поплатился'.[67]
К этому рассказу следует добавить и рассказ начальника охраны Лаврентии Берии — полковника в отставке Леонида Бутиева, который 'вспомнил' некоторые факты, которые, как он полагал, послужили частью выдвинутых в 1953 году против его бывшего хозяина обвинений. Бутиев утверждал, что на одном из допросов во второй половине августа 1953 года его расспрашивали о контактах Берии с неким американским подданным Джоном Маглахи, и он показал, что такие контакты имели место, но в их сущность он посвящен не был. Тогда ему показали дело, из которого явствовало, что еще будучи 1-м секретарем ЦК КП(б) Грузии, Берия наладил контакты с вышеозначенным Маглахи и получал от него компрометирующие материалы на всех советских руководителей и специалистов, в разные времена и по разным делам посещавших США, и благодаря именно этим материалам ему, вопреки всем прогнозам, удалось в 1938 году оставить Грузию и занять пост наркома внутренних дел СССР в Москве. Бутиев посчитал это дело вымышленным, потому что никогда о подобном не слышал, но через некоторое время коллега Бутиева — Руслан Пехотин — рассказал, как однажды в 1940 году, будучи телохранителем управляющего делами ЦК КП Грузинской республики Ноя Бетелитадзе, ему довелось присутствовать при таком случае:
'…Во время избирательной кампании в Верховный Совет СССР, — рассказал Пехотин Бутиеву, — Берия выехал из Москвы в Тбилиси, где баллотировался в одном из округов. С ним был мой шеф и Шария, который готовил для Берии выступление перед избирателями. Как-то на квартиру (личная квартира Берии по улице Мочабели) заявился Рапава, возглавлявший в то время наркомат внутренних дел Грузии. Некоторое время они вчетвером находились в кабинете Берии, затем пошли кушать в столовую. Когда Берия, Рапава, Бетелитадзе и Шария возвращались из столовой комнаты, они в нашем с тогдашним начальником бериевской охраны Саркисовым присутствии говорили о чем-то между собой по- грузински. При этом они упоминали имя какого-то Джона Меклехи (или Маглехи). Во время этого разговора Берия, обращаясь к Шарии и Рапаве, вдруг сказал по-русски: 'Конечно, он хапуга, но он единственный в своем роде!' И тут же снова что-то стал говорить по-грузински. Из происходившегоразговора я понял, что сказанные Берией слова относились к его 'американским делам', которыми он занимался по приказу Сталина — после военного и политического провала Сталина в Финляндии последнему позарез нужно было добиться отмены эмбарго против СССР, в котором США пришлось участвовать в связи с решением Лиги Наций. Позже Саркисов шепнул мне, что Меклехи — правая рука Берии в Америке, и он улаживает там многие проблемы московского руководства, и сам Берия, по большому счету, своим успехам обязан именно этой личности. Большего мне узнать не удалось, и даже по прошествии времени я так и не выяснил, что за проблемы улаживал этот Меклехи в Америке, и вообще — кто он такой. Я полагаю, что этот человек был доверенным лицом Берии в Америке, через которого Берия и его сообщники размещали ворованные у партии и народа деньги в американских банках и убирали конкурентов, однако могут быть и варианты, но копаться в этом мне не хотелось: меньше знаешь — дольше живешь'.
Может быть Пехотин и ведал об этом 'Джоне Меклехи' больше, чем хотел показать, но теперь мы об этом вряд ли узнаем. Вполне возможно, что и 'воспоминания' Бутиева — мистификация неведомо с какой целью, но как можно догадаться, речь шла всё о том же Маклакове, который в свои шестьдесят с лишним лет кроме всего прочего каким-то образом умудрился стать законным автором ряда вполне компетентных трудов по физике, и некоторые из них назывались так: 'Оптические и физические явления при сильных взрывах' (журнал 'Physical revue', 1936), 'Физические и биологические действия высокочастотных звуковых волн большой интенсивности' ('Philadelphia magazine', 1937), 'Поляризованное резонансное излучение в сильных магнитных полях' ('Science', 1939).
…До сих пор никто из специалистов толком так и не смог объяснить, каким образом столь серьёзные
