Совершенно секретно

подозревающему простофиле Куну залежалую информацию, чтобы спровоцировать нерешительных японцев на принятие участия в игре на американских условиях — разгром Пирл-Харбора, мол, являлся для президента Рузвельта самым настоящим предлогом вступить во вторую мировую войну, потому что Гитлер был слишком сообразителен для того, чтобы предоставить американцам этот предлог. Таким образом получается, что Кун, несмотря на все свои предосторожности тактического характера, был выведен из игры в тот самый момент, когда перестал быть нужен американцам, и потому удивляться столь странному его провалу нечего.

Однако тогда стоит удивиться самим японцам, которые клюнули на такую явную 'залипуху'. Ведь у них имелся на Гавайях не один только Кун. К тому же Пирл-Харбор — это еще далеко не вся Америка, а в Америке у японцев просто не могло не иметься целой армии высококлассных шпионов. Но самое главное соображение (чтобы не совсем полагаться на информацию, предоставленную Куном) должно быть такое: в какой-то момент своей деятельности Кун просто-напросто мог быть перевербован американскими спецслужбами.

Короче, в качестве олухов в этой истории японцы выступают в гораздо большей степени, нежели бедняга Кун, услугами которого они пользовались более пяти лет, и которому в качестве вознаграждения было выплачено более 200 тысяч долларов — баснословная по тем временам сумма. Это и заставляет воспринимать всю историю как незатейливую фантазию лица, желающего занять воображение непривередливой публики бульварным чтением. Теми методами, которыми действовал Кун, не станет действовать ни один агент самой бездарной разведки в мире, а расхожее утверждение, что чаще всего разведчика поджидает провал в самом конце его шпионской карьеры — не более, чем литературный штамп. Любой разведчик обязательно должен быть хорошим разведчиком, иначе это уже не разведчик, а фраер. Только фраер может хранить у себя дома все улики против себя самого и совершать действия, которые можно квалифицировать не иначе, как глупости. Об американской контрразведке, в задачу которой помимо всего прочего входит и охрана мощной военно-морской базы, можно говорить что угодно, но только не оскорблять ее руководство обвинениями в преступной праздности накануне явно вырисовывающегося военного конфликта с довольно мощным противником. А японцы, представшие перед нами в этом рассказе воинствующими простаками, которых легко обвести вокруг пальца, вряд ли заслуживают презрительного отношения к их методам ведения стратегической разведки — эти методы были совершенно отличны от методов, описанных в истории Шульца, которая со временем стала чуть ли не официальной. Таким образом мы видим, что 'канонизировать' недостатки всех трех сторон слишком преждевременно.

Как водится в исторической науке, у каждой научной истины есть и другие версии, не такие привлекательные, как 'оригинал', но все же заслуживающие ближайшего рассмотрения в качестве альтернативных вариантов. У истории со шпионом-неудачником Куном есть продолжение, которое никогда не рассматривалось компетентными историками по причине кажущейся абсурдности заложенных в нем фактов. Кроме того, слишком широкая популяризация этих фактов не входила в интересы некоторых высокопоставленных лиц, а то и сил, представляемых ими. Речь идет о воспоминаниях самого Карла Куна, который после окончания войны был выпущен из тюрьмы и вернулся в Германию, где поступил на службу в западногерманскую разведку, возглавляемую бывшим гитлеровским генералом Геленом. Правда, этот неудавшийся шпион применялся всего лишь в качестве не особенно компетентного консультанта по Дальнему Востоку, и в конце концов покинул разведку насовсем. Для того чтобы прокормиться, Кун принялся строчить мемуары о своей шпионской деятельности, и в одной из своих книг договорился до того, будто бы это именно он втянул упиравшуюся Японию в войну против США своими донесениями о потрясающей слабости американского военно-морского флота на Тихом океане.

'…Тихоокеанский флот считался в самой Америке наиболее передовой вооруженной структурой, — писал Кун, — и коль явно он был так слаб, то появилась возможность оценить весь военно-экономический потенциал США. Благодаря моим многолетним наблюдениям, проведенным в Пирл-Харборе и информации, полученной из самых разнообразных источников, включая американских адмиралов, генералов, промышленников и политиков, я убедил японское высшее руководство в том, что удар по Гавайям очень быстро заставит американцев подписать все японские требования. Но японцы с самого начала взяли курс на половинчатую политику — обрушив на Гавайи всю свою мощь, они решили не захватывать их, как я предлагал, за что очень скоро начали платить горькую цену. Разгром у Мидуэя, потеря Гуадалканала и прочие поражения японской военной машины в первый год-полтора после начала войны — это закономерные последствия странной политики японцев, которые оказались завоевателями лишь на словах'.

…Были ли у Куна основания на такое заявление? Как знать, может и были, но он нам про них на страницах своих трудов ничего не рассказал. Зато кое-что рассказал про свою деятельность в Пирл-Харборе в предвоенный период другой японский шпион — Ясудзи Миура. Весьма неожиданно мир узнал, что этому японцу за девять месяцев пребывания на Гавайских островах удалось собрать информации гораздо больше, чем Куну за пять лет. И при этом он не заявлял, что именно ему принадлежит заслуга в развязывании Японией войны против американцев. Наоборот, он всячески подчеркивает, что неоднократно предупреждал свое руководство о том, что американцы намеренно провоцируют Японию на конфликт, и что за кажущейся слабостью американской военной машины стоит громадный экономический потенциал, способный в самые короткие сроки мобилизовать всю промышленность на нужды войны без ущерба для экономики страны.

'…С самого начала пребывания на Гавайях я понял, — откровенничал Миура, — что воевать с американцами — это тоже самое, что садиться играть в карты с опытнейшим шулером, у которого в рукаве спрятаны не только абсолютно все козыри для успешного завершения игры, но также и большая дубина, что б победа выглядела убедительней. Старые, многократно перестроенные линкоры времен первой мировой, офицерский состав, не нюхавший пороху, матросы, не желающие воевать — это была густая пыль в глаза, чтобы заставить поверить наших закусивших удила военных в неспособность американцев к организованному сопротивлению в случае серьезной угрозы. В конце концов этой вопиющей дезинформации не поверил даже Гитлер, готовивший резервы не к нападению на Америку, а к обороне от нее. Я всячески обращал внимание своего руководства на замысливавшуюся американцами беспрецедентную хитрость, но что мог изменить я, простой солдат, в задачу которого входило не давать советы адмиралам, а сообщать им то, что они хотели от меня услышать…'

Можно подумать, что умнейший Миура прозрел задним числом, только после войны, когда взялся за свои мемуары, но тут мы натыкаемся на свидетельства одного из ближайших помощников шефа ФБР Эдгара Гувера — Яна Баррена. После смерти своего шефа в 1972 году Баррен покинул ФБР и также принялся строчить мемуары. Ничего сенсационного, правда, в этих мемуарах не оказалось, но читая их более внимательно, можно все же причерпнуть для себя кое-что интересное. Например, Баррен вовсе не скрывает, что президент Рузвельт всеми силами старался ускорить вступление Америки во вторую мировую войну с помощью Японии. Это было более чем очевидно, но бывший высокопоставленный фэбээровец случайно или намеренно приводит более конкретные сведения.

'…За год до нападения на Пирл-Харбор японская резидентура в Центральной Америке, особенно в Панаме, активизировалась настолько, что это не могло не привлечь нашего внимания. У японцев в этом регионе всегда было достаточно своих агентов, но в декабре 1940 года в Панаму прибыл некий 'немецкий ученый' Клаус Флигер, который навевал определенные сомнения по поводу своей 'учёности'. Перебрав по приказу шефа картотеку, я обнаружил, что за два года до этого Флигер посещал Штаты под именем Герхарда Иенсена, и был замечен в связях с американскими нацистами. Я резонно предположил, что Флигер — нацистский шпион, посланный в Панаму для создания агентурной сети в районе жизненно важного для нас Панамского канала, но Гувер был на сей счет иного мнения. Наблюдение за Флигером показало, что им интересуется также разведка ВМС, причем в слежке участвует отдел, занимавшийся ранее исключительно Японией. ФБР имело в Панаме свои интересы, [221] и потому Гувер не желал, чтобы 'на его территории' вели охоту 'посторонние'. Приказав отрядить за Флигером слежку, он устроил в министерстве юстиции скандал, потребовав от министра предъявить военным претензии по поводу вмешательства разведки флота в дела ФБР. При этом он заявил, что 'ведет' Флигера-Иенсена лично уже несколько лет, и знает наверняка, что тот выполняет