Лейтенант с острова Инишмор

словами.

Донни. Чего?

Дейви. Ну да, да, это я, ублюдок… (бормочет) из-за этого говна…

Донни. Все, я звоню.

Дейви. (бормочет) Ну позвони, позвони, вот ведь сука, блин, нам же спокойнее…

Донни медлит, кусает нижнюю губу. Дейви подходит к двери и собирается вывезти велосипед из дома.

Дейви. Почему я такой терпимый, ума не приложу! Чтобы вот я так расстраивался по пустякам…

Донни снимает трубку и смотрит на кота.

Донни. Малыш Томас, бедняга… Если наш дружочек к нам заявится, мы совсем скоро точно так же, как и ты, лежать здесь будем. Знаешь, как он нас вздрючит? Нам будет вдвое хуже, чем тебе, Томас.

Дейви. Думаю, даже втрое. Или вчетверо.

Донни. Пиздуй уже домой, чертов кошкодер.

Дейви. Иду. Пожалуй, передавлю еще несколько кошек по дороге, потому что с сегодняшнего дня это мое хобби, мать вашу.

Донни. (рассеянно) Больше не надо никого давить, хватит.

Дейви вздыхает, подымает глаза к небу и вывозит велосипед. Донни медленно, печально набирает номер.

Затемнение.

Сцена вторая

Заброшенный склад где-то в Северной Ирландии. Джеймс, обнаженный по пояс, весь в крови и избитый, висит вниз головой, подвешенный к потолку за голые, окровавленные ноги. Падрайк куражится подле него, умело управляясь с опасной бритвой. Его руки в крови. На груди Падрайка болтаются две пустые кобуры, два пистолета лежат рядом, на столе слева. Джеймс рыдает.

Падрайк. Джеймс? (Пауза.) Джеймс?

Джеймс. (всхлипывая) А?

Падрайк. Знаешь, что у нас дальше по расписанию?

Джеймс. Не знаю. Не хочу знать.

Падрайк. Понимаю, почему ты не хочешь знать, засранец. Бодрее, приятель, ты же слезы льешь как маленькая глупая девочка.

Джеймс. А что ты думаешь, еб твою мать, должен делать человек, у которого только что вырвали ногти?

Падрайк. (пауза) Не надо мне говорить «еб твою мать», Джеймс…

Джеймс. Прости, Падрайк…

Падрайк. А то иначе я посильнее тебя побеспокою. Пора уже перестать играть с тобой в бирюльки.

Джеймс. Вырывать ногти у людей – это ты называешь «играть в бирюльки»?

Падрайк. Да.

Джеймс. Буду знать. Оказывается, это называется «играть в бирюльки» – когда тянут ногти из живых людей.

Падрайк. Джеймс Хенли, прекрати ныть про свои вонючие ногти! Ты так вопишь, как будто я снял сейчас их все, а на самом деле я лишил тебя всего лишь двух ноготочков, самых-самых маленьких, крохотулечек… Если бы я еще большие ногти срезал, то я бы понял, но здесь… Ну что ты! Они же крошечные. Ты едва ли заметишь их отсутствие. И раз уж ты так беспокоишься о здоровье, то порадуйся за свои ноготки – в кои веки под ними нет вечного траура!

Джеймс. Ну хорошо, спасибо хоть за это. Ты просто спас меня.

Падрайк. Потом смотри дальше. Если бы я был настоящий злодей, я был снял по ногтю с каждой твоей ноги, но я сегодня добрый и вырвал два ногтя с одной лапки, чтобы ты, когда будешь убегать отсюда, хромал не на обе, а только на одну ногу. Если бы я поранил тебе две ножки, это было бы уже свинство. Ну а поскольку теперь вся боль у тебя сосредоточилась в одной ноге, то ты можешь легко взять в руки костыль или какую другую палочку и ковылять себе восвояси. Не уверен, что центральный госпиталь вот так просто раздает всех желающим костыли, но мне кажется, имеет смысл это проверить. Можешь позвонить им и спросить, а еще лучше сразу загляни туда, пусть они перевяжут рану и обезопасят ее от заражения. Я ведь сегодня с утра не дезинфицировал свою бритву. Извини, я как-то не привык. Да и нйзачем, на мой взгляд. Но я думаю, что они тебе помогут, они же суперпрофессионалы. Вколотят тебе укол от столбняка, тут уж извини, это надо для твоего же здоровья. Я вообще терпеть не могу уколы, ненавижу просто. Мне кажется, что в сто раз лучше порезаться бритвой, чем дать себя уколоть. Не знаю даже почему мне так кажется. Нет, ну конечно, лучше бы ни того, ни другого. Но тебе сегодня придется испытать на своей шкуре две неприятности разом. Правда, у тебя сегодня не самый удачный день? (Пауза.) Хотя… Я чего-то потерял нить рассуждений.

Джеймс. Ах боже мой, ты потерял нить. Эх! Болтал всякую фигню и сам запутался.

Падрайк. (пауза) Следующий пункт нашей программы. С каким соском ты бы сейчас охотнее расстался – правым или левым?

Джеймс. Нет, пожалуйста. Не надо!

Падрайк. Выбирай давай! Твой любимый сосок я не трону, будь спокоен, поработаю с другим. Срежу его тоненьким ножичком и, может статься, тебя же им покормлю. Но если ты не сможешь выбрать или будешь медлить, то тогда тебе придется распрощаться с двумя малышками сразу. Хотя прощаться с двумя сосками – это еще большая бессмыслица, чем прощаться с одним из них. По крайней мере, мне так кажется. На мой взгляд, это будет выглядеть как чистой воды безумие, и по твоей же глупости. Так что, знаешь, давай выбирай и поехали! Потому что, на самом деле, мало приятного в этом занятии – торчать тут с тобой на грязном складе и отрезать твои соски, дорогой Джеймс Хенли.

Джеймс. (плачет) Но я ничего не сделал, Падрайк, не надо мне соски отрезать…

Падрайк. О! Только вот не надо этих распросов «почему» да «как», Джеймс. Ты занимался грязным делом – продавал ирландским школьникам наркоту. Если бы ты продавал их только протестантам, я бы не сказал ни слова, а только похвалил бы тебя за это, но ты не разделял людей по вере, а всучал эту дрянь всем без разбора.

Джеймс. Я всего лишь продавал марихуану студентам технического колледжа, и то по оптовым расценкам…

Падрайк. Ага, и вся наша доблестная молодежь по твоей милости превращается в обкуренных праздношатающихся отморозков, которые только и умеют, что швыряться бутылками в полицейских!

Джеймс. Да сейчас вообще все траву курят!

Падрайк. Я не курю!

Джеймс. А надо бы! Тебе бы очень помогло!

Падрайк. Так, сколько можно повторять: ты выбрал?

Джеймс. Даже Пол Макартни считает, что продажу марихуаны надо легализовать. От нее вреда меньше, чем от алкоголя, и, по мнению Макартни, она лечит эпилепсию.

Падрайк. Тогда прощайся с обоими.

Джеймс. У него есть цифры, Падрайк!