с ее обнаженного тела, быстро разделся сам.
— Ты что, Саймон, не понимаешь? — Она закрыла глаза. — Я не хочу тебя. И вообще, все это причиняет мне слишком много боли.
Он сел рядом с ней.
— Ничто, Ярдли, ничто не может заставить меня перестать тебя желать, — тихо проговорил он, гладя ее плоский живот. — Открой глаза, посмотри на меня.
Когда она выполнила его просьбу, он увидел, что в ее глазах тоже разгорается страстное желание.
— Почему ты так чертовски торопишься помереть?
Слезы набежали ей на глаза, и она медленно опустила ресницы.
— Я не хочу умирать.
Заговорил он не сразу.
— Есть много способов умереть. Когда человек бежит от радостей жизни, он будто и не живет. Или когда он посвящает свою жизнь мести. Важно, Ярдли, лишь то, что мы испытываем друг к другу, что мы в иные моменты берем от жизни и что чувствуем при этом. Я долгое время не жил, внутри у меня была мертвенная пустота, пока не увидел, как ты висишь на моей изгороди. Подумала ли ты о том, что я хочу заботиться о тебе? Понимаешь ли, что я хочу жить тобою и думать о тебе все время? Ты пробудила во мне что-то такое, о чем прежде я и не знал, ты заставила меня пережить эмоции, которые раньше я считал слабостью. И я не позволю тебе оставить меня, дорогая. Не позволю тебе остаться одной, ведь я знаю: ты тоже любишь меня.
Какое-то время он гладил ее по голове, потом заговорил снова:
— Не останавливай меня, Ярдли. Я не смогу любить тебя, если ты меня не хочешь. Умоляю тебя.
Она с мукой посмотрела ему в глаза. Потом, едва слышно, с дрожью в голосе, проговорила:
— Прошу тебя, Саймон, не надо меня умолять. Ты не должен…
Слезы лились по ее щекам, когда он обнял ее, прижал к себе и нежно поцеловал в губы. Затем осторожно положил ее на спину и сам лег рядом, лаская все ее тело так, будто они впервые вместе. Она уже не знала, от чего эти слезы — от нависшей над ее головой беды или от наслаждения, которое заставляло ее забыть о всех бедах мира.
Когда он отстранился, чтобы посмотреть на нее, то увидел, что слезы все еще бегут из ее глаз. Нет, он не удивлялся ее плачу. Что потрясло его по-настоящему, так это то, что горячие слезы покатились вдруг и из его собственных глаз. Он целовал ее мокрое соленое лицо — глаза, нос, щеки, губы, и слезы их мешались друг с другом.
То, что произошло потом, не было похоже ни на одну из их прежних любовных схваток, столько в этом соитии было неизреченной нежности, печали и самозабвения. И столько в нем было живой жизни…
Потом, лежа рядом, они держались за руки и молчали. Наконец Саймон заговорил:
— Ох, сердце мое, Ярдли! Мы вместе, родная, вместе. И я знаю теперь, что ты не покинешь меня. Не верю я, что ты захочешь разбить мое сердце. Я люблю тебя, и неважно, сколько мы будем вместе — шесть месяцев или шесть лет, важно, чтобы все это время принадлежало нам.
Ярдли прильнула к нему, положив голову на его плечо.
— Я так боюсь, Саймон. — Голос ее был хриплым. — Мне невыносима мысль, что это с нами в последний раз… Я и без того всякий раз думала, что это невозможное чудо, что оно может никогда не повториться, а теперь…
Саймон поцеловал ее, отвел у нее со лба золотистые пряди волос и сказал:
— Разве мы теперь не счастливы? Просто от того, что мы вместе, здесь и сейчас. И это будет с нами повторяться вновь и вновь. Ничего не бойся, просто думай о том, что мы вместе. Ты не должна сдаваться, и все будет хорошо, вот увидишь. Да, кстати, надеюсь, ты не забыла, что обещала научить меня играть в гольф?
Он обнял ее, будто стремясь передать ей свои силы, вселить в ее душу свою уверенность, и она отозвалась на его движение, будто вверяя ему и тело свое и душу.
Она смеялась и плакала в одно время.
Жизнь, с ее надеждами, радостями и печалями, продолжалась.
Эпилог
— Ты что-то подозрительно затихла, — заметил Саймон, ведя свой «ягуар» по извилистой сельской дороге в окрестностях Киттриджа. — Уж не замышляешь ли против меня какого-нибудь злодеяния?
Ярдли повернулась и любовно смотрела на красивый профиль своего мужа. Все еще испытывая неловкость от непривычно коротких волос — так коротко ей не приходилось стричься никогда в жизни, — она рассеянно подняла руку к затылку и улыбнулась.
— Против тебя, Саймон? Да никогда! Просто наш медовый месяц подошел к концу, вот я и загрустила. Мне так понравилось на Корсике.
— Мы уже почти дома. И все только начинается.
Она посмотрела в окно, за которым расстилались пригородные поля, луга и рощи, ласковый солнечный свет и свежий воздух были подобны прикосновению к лицу ароматной ветки сирени. Киттридж навсегда останется ее домом, и возвращалась она сюда с удовольствием, успев по нему соскучиться.
Саймон свернул на незнакомую ей дорогу.
— Куда это мы едем? — спросила она.
— Домой.
Белый особняк в колониальном стиле проглянул сквозь тенистые деревья, вырисовывающиеся на фоне неба. Когда они подъехали, во дворе перед домом Ярдли увидела небольшие куртины с алыми тюльпанами и бледно-желтыми нарциссами.
— Но разве ты здесь живешь, Саймон? — растерянно спросила она.
Он остановил машину.
— Здесь живем мы. Я подумал, что этот дом должен тебе понравиться. Он гораздо лучше подходит для семейной жизни.
К глазам Ярдли подступили слезы.
— Ох, Саймон, не слишком ли это обнадеживает? Я так теперь боюсь желать от жизни слишком многого.
— Пойдем, Ярдли, тебе предстоит осмотреть наши владения. — Он вышел из машины, обошел автомобиль и, открыв дверцу, помог ей выйти. — Впереди у нас целый день, и у меня, миссис Блай, на этот день большие планы. — И озорно подмигнул ей.
Она улыбнулась, хотя глаза ее были затуманены. Прикосновение солнечного тепла к коже никогда не ощущалось ею таким благотворным, как теперь, да и небо никогда прежде не было таким голубым и чистым. Выздоровление, даже если оно временно, прекрасно.
— Я уже полюбила это место, — сказала Ярдли, когда они приближались к портику. — Чувствую себя как дома.
Саймон радостно посмотрел на нее.
— Ты права. Это и есть твой дом. Знаешь, мне тоже с первого взгляда все тут страшно понравилось.
— А когда мы переезжаем?
— Мы уже переехали, дорогая. Пока нас не было, Мими все организовала.
— Мими? Ох, надо скорей позвонить ей и поблагодарить.
— Ну, не стоит. Не думаю, что тебе надо с этим спешить.
Он вытащил из кармана ключ, отпер и распахнул двери.
