что видел Зама-кона. Новый культ процветал, затмевая прежнее почитание Йига и Ктулу. Часть подземных жителей, зоны назад переселившихся во внешний мир, захватила жабообразного идола с собой. Небольшие черные фигурки до сих пор покоятся в хранилище Олатое в земле Ломар возле Северного полюса. По слухам, поклонение божеству во внешнем мире пережило даже ледниковую эпоху и нашествие диких орд волосатых гнопфкехов, разрушивших саму цивилизацию Ломар; однако определенно никто не мог ничего утверждать. Под землею расцвет культа неожиданно оборвался: осталось только имя, данное столице, — Цатт.
Причиной угасания культа послужило открытие одной из экспедиций, спускавшихся в бездну Энкай под красными холмами Йотта. Согласно старинным рукописям, бездна была необитаема, но за эоны, минувшие со времени заката цивилизации Йотта и до первого восхождения людей на земную поверхность, что-то изменилось в природе подземелья: возможно, это изменение и повлекло за собой гибель Йотта. Никто не знает, что именно произошло. Может быть, тектонический сдвиг приоткрыл нижние этажи бездны или электронный вихрь промчался по подземелью, оставляя за собой выжженную пустыню. Какова бы ни была причина, теперь она навсегда останется тайной. Когда исследователи Кейнана спустились в пропасть Энкай с мощными атомными прожекторами, они встретили живых существ, в изобилии усеивавших поверхности каменных туннелей и поклонявшихся ониксовым и базальтовым изваяниям Цаттогвы. Сами они не походили на жабообразного Цаттогву — их облик был еще омерзительнее: аморфные комья слизи, произвольно принимающие любую форму. Люди Кейнана не стали медлить для более детальных наблюдений, и те, кому удалось выбраться оттуда живым, отдали приказ замуровать входы, соединявшие Йотт с бездной ужаса. Все изваяния Цаттогвы в городах Кейнана были испепелены дезинтеграторами, и культ прекратил свое существование.
Эоны спустя, когда на смену прежним страхам пришло любопытство ученых, древние легенды о Цаттогве и Энкай были извлечены из небытия, и в нижнюю часть Йотта отправилась хорошо экипированная и вооруженная экспедиция с целью отыскать замурованные спуски в бездну. Однако все их попытки оказались безрезультатными, вследствие чего среди ученых сразу же возникли разногласия, существовала ли Энкай вообще? Исследователи манускриптов Йотта отвергали любые сомнения в истинности дошедших сведений; их доводы подтверждали более поздние хроники Кейнана, описавшие злополучную экспедицию в бездну. Однако вопрос оставался неразрешенным. Последующие религиозные культы старались подавить даже воспоминание об Энкай и налагали суровые наказания за одно упоминание ее названия, хотя ко времени появления Замаконы мало кто воспринимал угрозу наказаний, как и сами культы, всерьез.
При приближении кавалькады к гряде холмов река, пересекавшая равнину, оказалась по левую руку. Глубокое русло прорезало один из склонов, и всадники осторожно двигались по дороге, извивавшейся вдоль берегового обрыва. Пошел дождь. Замакона почувствовал, как на кожу падают случайные брызги и мелкие капли, однако, когда он поднял голову, ни облачка не нарушало голубоватого сверкания неба. Позже Гилл- Фаа-Йнн объяснил ему, что капли падают вследствие испарения и конденсации на окружающих предметах водяных паров — явление в подземном мире вполне обычное и никак не связанное с поверхностью небосвода. Как можно было заметить, над равниной постоянно висела легкая дымка, вполне компенсировавшая отсутствие облаков.
Со склона холма, подмываемого рекой, Замакона видел обширную панораму древней равнины — такою же, какой он видел ее с противоположной стороны, выйдя из туннеля. Зачарованный необычайной красотой, он с неохотой продолжал восхождение, и Гилл-Фаа-Йнн несколько раз поторапливал его. Вершина была близка: бурая лента дороги растворялась в голубой пустоте над головами наездников. Впечатляли картины подземной природы: отвесная стена, покрытая зеленью, по правую руку; бездонный поток — по левую; и сверкающее море голубых молний впереди и вверху. Единороги миновали вершину, и глазам предстала гигантская долина цивилизации Цатт.
Замакона, затаив дыхание, рассматривал подземный ландшафт, подобного которому было невозможно вообразить и в самых смелых мечтах. Вдоль пологого склона пестрели редкие фермы, высились случайные башни. В долине, словно шахматная доска поделенной полями возделываемых угодий, поблескивали широкие дороги, выложенные из золота или базальтовых блоков; текли узкие каналы, орошающие земли водой из реки. Мощные серебряные тросы, водруженные на золотых колоннах, соединяли строения и группы строений, поднимавшихся там и здесь. Иногда попадались разрушенные и поваленные столбы без тросов. Крошечные фигурки занимались возделыванием пашен, и пару раз Замакона не мог удержаться от дрожи, рассматривая отвратительных четвероногих тварей, впряженных в подобие плуга.
Но наиболее впечатляющим был призрачный лес башенок и остроконечных шпилей, возвышавшийся в голубоватой дымке по другую сторону долины. На первый взгляд казалось, что дома и замки покрывают склон высокого холма — совсем как живописные городки в горах родной Испании. Однако более пристальный взгляд убеждал в ошибочности такого предположения. Посреди равнины поднимался настоящий город-здание, многочисленные башни которого все устремились в небо. Серый туман, собравшийся над островерхими шпилями, приглушал голубоватое сияние, отражавшееся в миллионах золотых куполов и крыш. Бросив взгляд на исполненное достоинства лицо Гилл-Фаа-Йнн'а, Замакона понял, что перед ним находится главный город страны — Цатт.
Ощущение тревоги, возникшее при виде закутанных в дымку остроконечных шпилей, усилилось, когда маленький отряд продолжил спуск в долину. Замакону пугал вид зверей, на которых ехал он сам и сопровождавшие его воины; еще более устрашающим представал мир, способный породить таких чудовищ. Проезжая сельские фермы, испанец хорошо рассмотрел фигурки, работавшие на полях: ему не понравились их механические движения, странная медлительность и следы увечий, заметные на телах. За ограждениями, среди чахлой растительности паслись жалкие подобия человекообразных существ. Гилл-Фаа-Йнн объяснил, что это и есть представители низших классов, мясо которых кейнанцы употребляют в пищу. За рабами наблюдает хозяин фермы; его гипнотическое внушение с утра определяет поведение пахарей и пастухов, и как разумные машины они просто незаменимы в работе. Пасущиеся же на лугах представляют самое низшее сословие — от них ничего не требуется и кроме как в пищу их нигде не используют.
В просторных фермах на равнине Замакона видел рогатых гаа-йоттнов, выполнявших почти человеческую работу. Похожие на людей фигуры вскапывали грядки, прокладывали борозды. У некоторых движения были словно замедлены и напоминали манипуляции механических приспособлений. Перехватив внимательный взгляд испанца, Гилл-Фаа-Йнн охотно сообщил, что это и есть так называемые вайм-баи — мертвецы, которым с помощью атомной энергии и силы мысли возвращали способность двигаться и повиноваться приказам. Классу рабов недоступен дар бессмертия, в отличие от представителей господствующей касты Цатта, поэтому со временем вайм-баи увеличиваются в числе. Их отличают собачья преданность и послушание, но они менее восприимчивы к телепатическим командам, чем живые рабы. Наибольшее отвращение у Замаконы вызвали раны и увечья на телах мертвецов: некоторые были обезглавлены, кожа других несла следы колотых ран, разрезов, ожогов. Объяснить их происхождение было бы затруднительно, не поспеши на помощь Гилл-Фаа-Йнн. По его словам, эти рабы, прежде чем попасть на фермы, использовались в качестве гладиаторов для увеселения свободных горожан. Превыше всего остального жители Цатта ценили остроту ощущений, ибо их угасающие чувства требовали новых и все более мощных стимулов. Несмотря на удивление, вызванное увиденным, Замакона не мог не признаться в глубине души в полном отвращении к открытому им миру.
Вблизи туманный мегаполис поражал размерами и невероятной высотой башен. Гилл-Фаа-Йнн объяснил, что верхние этажи строений больше не используются, и поэтому многие шпили снесены, чтобы избавить от хлопот городские службы, призванные поддерживать порядок. У подножия титанических стен было в избытке небольших поздней постройки коттеджей, в которых предпочитали селиться горожане. Поступь верховых отрядов и тяжело груженных фургонов, проносившихся по выложенным каменными или золотыми плитами дорогам, сливались в монотонный гул, повисший над унылой равниной.
Несколько раз Гилл-Фаа-Йнн останавливался, чтобы показать Замаконе любопытные сооружения — особенно храмы Йига, Ктулу, Нага, Йиба и Безымянного Божества, — которые встречались вдоль дороги через равные интервалы, окруженные небольшими рощицами согласно традиции Кейнана. Эти храмы, в отличие от тех, что остались в пустыне за холмами, продолжали использоваться; из ворот выезжали и въезжали многочисленные кавалькады местных идолопоклонников. Вместе с Гилл-Фаа-Йнн'ом Замакона заглянул в каждый из них и словно зачарованный, преодолевая отвращение, слушал и наблюдал вакхические проповеди. Поклонение Нагу и Йибу было наиболее омерзительным: испанец даже не решается
