стороны. «Ты позоришь себя и своего учителя: разве ты должна так унижать Вулкан?» – шептал ей внутренний голос.
Ее взгляд затуманился. Девушка закрыла глаза.
– Лейтенант Саавик, – позвал Спок.
– Да, капитан, – прошептала она.
– Отнесите эту бумагу доктору Маккою.
Она тяжело вздохнула и постаралась сосредоточить взгляд на листе бумаги, которую протягивал ей Спок.
– Список раненых машинного отделения? – подумала она. – Но доктору Маккою он совершенно не нужен. Конечно, это инициатива самого капитана.
– Капитан, – начала она.
– Пожалуйста, не спорьте, лейтенант, – ответил Спок. Его холодный тон ничего не выражал.
– Это поручение займет у вас не более пятнадцати минут. Вы можете воспользоваться мостиком.
Она поднялась и взяла список. Сложив бумагу, посмотрела в глаза Споку.
– Вы можете воспользоваться мостиком, лейтенант, – повторил он снова. – Извините меня, но вы должны поторопиться. Девушка исчезла.
Доктор Маккой отчаянно работал над Престоном. Ему приходилось увеличивать дозу наркоза, потому что к мальчику возвращалось сознание.
Жизненноважные органы не приходили в норму. Несмотря на усилия д-ра Маккоя, физическое состояние мальчика ухудшалось. Рваные раны, несколько переломов и внутренних ушибов с большой потерей крови, повреждение черепа – все это делало его состояние действительно критическим. Кроме того, Престон находился в месте утечки газа. Теперь все зависело от времени его пребывания в отравленной зоне и от того количества газа, которым он успел надышаться, пока не заработали вентиляторы.
Маккой выругался. Чертовы техники заявляли, что только этот едкий, теротогенный, гамма-излучающий яд имел достаточно высокую удельную теплоемкость, способную предотвратить плавление двигателей, они также утверждали, что он совершенно безопасен.
– Доктор Чепл! – позвал он. – Где этот чертов анализ?
Скотт наблюдал за ним, сидя около операционной. Вошла Крис Чепл, и Маккой догадался о результатах по выражению ее лица.
Она протянула ему анализ крови Престона.
– Извини, Леонард, – произнесла она. Он мрачно покачал головой.
Несколько показателей жизненной активности мальчика приближались к нулю. кроме того усилилось внутреннее кровотечение. Швы не накладывались, потому что началось разрушение клеточной ткани.
– Я уже знал это, Крис. Но все же я надеялся… Он отошел от операционного стола, заменив общин наркоз на местный. Престон начал приходить в себя, не чувствуя никакой боли. В коридоре Маккой заметил Кирка. Адмирал стоял возле Скотта, ободряюще пожимая его плечо. Маккой снова покачал головой. Увидев его. Скотт бросился в операционную. Кирк последовал за ним.
– Доктор Маккой. вы думаете… – Его голос оборвался.
– Это отравление охлажденным газом. Скотт, – произнес Маккой. – Я сожалею. Может быть, он протянет еще полчаса, но больше я не в силах что-либо сделать для него. Скотт отказывался поверить услышанному.
Но все же. как и любой другой, а может быть, даже и лучше, он прекрасно сознавал, насколько опасно действие этого газа. Он подошел к Престону, дотронулся до его лба. Почувствовав прикосновение, Питер медленно открыл глаза.
– Питер, мальчик мои, я надеюсь… – он остановился. Слезы покатились по его щекам.
– Мистер Престон, – произнес Кирк, наклонившись к мальчику.
– Вы дали слово? – Питер пристально посмотрел па адмирала, возвращаясь к картине, которая все еще стояла перед его глазами.
– Да, слово дано, – сказал Кирк.
– Хорошо, – прошептал Питер.
Саавик остановившись у дверей лазарета и поняла, что пришла слишком поздно. Из операционной вышел плачущий мистер Скотт, поддерживаемый Кирком и доктором Маккоем. Позади него, на операционном столе лежало тело Питера.
Доктор Чепл набросила простыню на лицо мальчика.
Потрясенная увиденным, Саавик швырнула скомканный лист на пол, повернулась и бросилась бежать по коридору. Заскочив в первую попавшуюся комнату, она захлопнула за собой дверь. В темном, пустом конференц-зале она отчаянно попыталась совладать с нахлынувшей печалью и гневом на безжалостную судьбу.
– Это несправедливо! – мысленно повторяла она. – Это несправедливо, ведь он был совсем еще ребенком!
Она схватилась руками за спинку стула, откинула голову и пронзительно закричала. На какое-то мгновение на нее нашло безумие. Девушка схватила стул и размахнувшись, запустила его через комнату. Он с грохотом ударился о стену, оставя на ней след и отскочив, остановился на полпути до нее. Вся дрожа, девушка забилась в угол. Через некоторое время сознание вернулось к ней, и она подняла голову. Темнота но мешала разглядеть беспорядок. Все тело казалось разбитым и ослабленным, но она уже вполне владела собой.
Саавик поднялась и, не оглядываясь назад, медленно вышла из зала.
Потрясенный случившимся. Скотт был не в состоянии что-либо говорить.
Немного овладев собой, он взглянул на Джима Кирка, словно ища объяснение случившемуся. «Почему?» – вопрос словно застыл в его взгляде. Джим печально посмотрел на тело Престона.
– Кан хотел убить меня за приговор, который я вынес ему пятнадцать лет назад. Но его совершенно не волновало, кто будет стоять между ним и его местью, – произнес он.
– Скотт, я сожалею, – обратился к нему доктор Маккэй.
– Он стоял на своем посту, – произнес Скотт. – Даже, когда бежали мои остальные стажеры, он не покинул его.
– Если бы он этого не сделал, мы бы погибли, – заметил Кирк.
– Соедините меня с адмиралом Кирком, – послышался голос Спока из селектора. Kирк поспешил выйти на связь:
– Кирк слушает, – ответил он. Из машинного отделения доложили о восстановлении дополнительной энергии.
– Мы можем перейти к активным двигателям. – Кирк потер виски, пытаясь оторваться от мыслей, связанных с командиром Скоттом и вновь вернуться к кораблю и бедствиям его команды.
– Лучшая скорость до Регулоса-1. мистер Спок, – спросил Кирк и, присев перед Скоттом, обратился к нему. – Извини, Скотт, я только хочу узнать, сможешь ли ты восстановить основные двигатели.
– Я не думаю, сэр… – Я сделаю все, что смогу, – ответил Скотти, двигаясь и разговаривая подобно роботу. – Я знаю, вы пытались, доктор. пробормотал он, и словно лунатик, вышел из лазарета.
– Черт возьми, – проворчал доктор.
– С вами все в порядке? – поинтересовался Кирк. Маккой пожал плечами: он вдруг почувствовал охватившую его усталость.
– Я терял пациентов и раньше, Джим. Да простит меня бог, я даже терял детей. Проклятье! Кан поставил нам ловушку, и только этим можно объяснить все произошедшее. Должно быть он использовал ваше имя, угрожая «Генезису».
Но как он узнал об этом?
– Я не знаю. Больше всего я беспокоился, чтобы до него не дошла никакая информация. Вы сами сказали, что при достаточно большом взрыве он мог перевернуть всю вселенную, – ответил Кирк.
– Но еще есть время. Мы отплатим ему за все.
– Да мы получили сильный удар. Ведь мы остались живы только потому, что я знал об этих кораблях что-то, о чем Кан не догадывается и сейчас, со вздохом сказал Кирк и добавил:
– А также потому, что один четырнадцатилетний мальчик… – он запнулся. – Проклятье! – воскликнул
