Скотт и Маккой, стоящие возле непроницаемой панели реакторного отсека, одновременно обернулись, и Джим прочитал в их глазах нескрываемый ужас. Он тотчас же понял, что случилось, и понял, что это сделал именно Спок. Джим метнулся к ручке люка, ведущего в реакторный отсек, но Скотт оттащил его назад.
– Вы не должны этого делать, сэр, уровень радиации…
– Но он умрет!
Маккой схватил его за плечи.
– Он умер, Джим, он уже умер.
– О Господи…
Джим прижался к толстому стеклу, пытаясь защититься руками от мигающего света ламп.
За стеклом он увидел мистера Спока, стоящего на дрожащих коленях и вынужденного, в силу этого, опираться на руки, делая безуспешные попытки подняться.
– Спок!
Спок с трудом поднял голову, услышав через тонкую панель голос Джима.
Трясущейся окровавленной рукой он с трудом дотянулся до пульта внутренней селекторной связи.
– Спок… – повторил тихо Джим.
– Корабль?.. – Его лицо было обожжено, и боль, звучавшая в каждой ноте его голоса была столь невыносима, что Джиму стоило невероятных усилий сдержать крик отчаяния и тоски, рвущейся из самого сердца.
– Опасности больше нет, мы миновали волну «Генезиса». Спасибо тебе, Спок.
Спок едва дышал.
– Спок, черт побери, Спок.
– Не переживай.
– Благополучие большинства стоит благополучия нескольких, – прошептал Кирк, но понял в тот же миг, что больше не верит в это, но даже если это и было так, его это больше не волновало, по крайне мере, не сейчас. – Или благополучие одного человека.
Спок сумел подползти ближе и прижал свою окровавленную руку к стеклу.
Джим тоже прижал свою руку к стеклу, как будто бы пытаясь проникнуть через стекло в самую душу Спока, понять, почувствовать его боль и попытаться взять часть его боли на себя, передать свое здоровье и силу другу, но он не мог даже прикоснуться к нему.
– Не… переживай… повторил Спок. – Кто-то должен был это сделать и это сделал я. Логично, не правда ли?
Черт бы побрал твою логику, – подумал Джим. Слезы катились по его лицу, он почти ничего не видел.
– Я никогда не видел «Кобаяши Мару», – едва промолвил Спок.
Его голос слабел и ему приходилось поминутно останавливаться и, содрогаясь, набирать в легкие воздух перед каждой новой фразой. – Я просто хотел узнать, на что я способен. Не… слишком оригинальное решение…
– Спок!
Голос Саавик прервал их разговор:
– Капитан, галактика «Генезиса» формируется. Мистер Спок, это так прекрасно.
Разъяренный, Кирк выключил передатчик, прервав Саавик, но Спок пошатнулся, закрыл глаза и, как показалось Джиму, едва заметно улыбнулся.
– Джим, – еле слышно промолвил он, – я всегда был твоим другом, и я благодарен судьбе за то, что она нас свела. Живи долго и пусть у тебя все будет хорошо…
Он попытался собрать свои последние силы, но его тонкие красивые пальцы разжались, смерть, наконец, взяла над ним верх.
– Спок! – закричал Джим, разбивая костяшки пальцев о стекло.
– О, Боже, нет!..
Маккой попытался увести его, но Джим лишь с силой отшвырнул его и сам упал на защитное стекло отсека в полном изнеможении, отказываясь верить в происходящее.
Этой же ночью, но много позднее, лейтенант Сайвик бесшумно проходила по коридорам «Энтерпрайза». Она никого не встретила, кроме оставшихся на дежурстве членов команды, вынужденных бороться с усталостью.
Дойдя до отсека, где хранились тела умерших членов экипажа, она стоя уже на пороге, все же не решалась войти, но глубоко вздохнув, ступила в темноту.
Приборы, в глубине помещения, испускали тусклое голубое свечение, и это означало, что они работают. Защищенные специальными полями, здесь находились тела Питера Престона и остальных, ожидая возвращения на родную Землю.
Пожеланию капитана Спока, его тело не должно было быть отправлено на Вулкан, а желание Спока – закон.
Запечатанный гроб с телом Спока стоял посредине комнаты. Саавик положила руку на его гладкую поверхность. Ее боль была столь сильна, что она не могла плакать.
Наутро, Джеймс Кирк отдал распоряжение о похоронах. Тело должно быть отправлено в космос на быстрораспадающуюся орбиту «Генезиса», где оно разлетится на миллион частиц, обратится в прах, в ничто.
Саавик сидела скрестив ноги и закрыв глаза в каком-то оцепенении. Она не могла бы объяснить, почему она здесь. Все, что она делала сейчас, казалось неразумным и, даже, иррациональным.
Там, в ее детстве, если кто-то умирал ночью, то его никто не видел, тело к утру раздиралось на части животными. Редко кого хоронили. Саавик никогда не беспокоилась ни о ком настолько, чтобы оставаться с ним всю ночь.
Капитан Спок и Питер Простои не нуждались в почетном карауле посмертно, но это было все, что Саавик могла сделать для двух, самых дорогих ей людей во всей вселенной.
Она надеялась, что Спок слышал ее слова перед смертью, она хотела, чтобы он знал, что «Генезис» действует, работает, благодаря людям, построившим его, воздавшим его. Так много людей погибло, защищая его, столько было принесено в жертву. Само создание, сотворение явилось результатом разрушения, и «Энтерпрайз» со всем его экипажем мог бы быть вовлечен в этот катаклизм и погибнуть, если бы не Спок. Саавик очень хотелось, чтобы Спок узнал перед смертью, что разрушение закончилось и началось созидание.
Она знала, что адмирал Кирк неправильно понял все ее действия, но ею руководило лишь внутреннее чутье как, впрочем, и сейчас. Мнение адмирала Кирка об этом значения не имело.
Слезы катились по лицу Саавик.
Она все же не сошла с ума. Печаль ее была тиха, страсть и отчаяние не овладели ее душой. Она все еще надеялась понять причину.
Прошли часы и Саавик дала волю своим мыслям. Она вспоминала, как пряталась, дрожа от холода и голода, в надежде украсть кусок хлеба или стащить какой-нибудь бракованный лоскут с фабрики. Саавик подглядывала за обитателями Вулкана и подслушивала их споры до рассвета о ромулянских изгоях, особенно о метисах. Разговор их был неизменно учтив, хотя и со значительной долей яда. Именно тогда Саавик впервые осознала себя, но только Спок дал ей возможность стать чем-то большим.
Когда, во время последней битвы с Каном Сингхом, Саавик поняла, что Спок покинул мостик, она даже знала, что он хотел сделать, и, что из этого должно получиться, и была уже готова попытаться остановить его. Только самоконтроль, которому он научил, помогал ей удержаться на посту, выполняя свои обязанности. Она раскаивалась в своих действиях, точнее, в неспособности действовать. Своей смертью Спок повлиял на все вокруг, так же как это было и при его жизни. Кто-то должен был сделать это за него, кто-то, чей уход не был бы таким горем, такой трагедией для всех.
Она должна была остановить его и она могла это сделать, хотя он был гораздо опытнее, она была моложе и обладала более быстрой реакцией.
Если бы ей удалось остановить его, отважилась бы она сделать это за него? Ей хотелось думать, что она сделала бы это; иначе бы все погибло, распалось на суб-элементарные частицы и стало частью вселенной «Генезиса».
