пришла. Неожиданно стало грустно: вид одинокого холостяцкого жилища Томми угнетал меня. У людей, которым хорошо в одиночестве, дома не такие. Но станет ли Томми счастливее, если я выставлю его за дверь и отпущу на все четыре стороны искать веселую и общительную подружку?
Вдруг захотелось поскорее выбраться отсюда. Но сначала надо сходить в туалет. Я мыла руки в ванной и смотрела на себя в зеркало аптечки – ужасно грязное, все равно ничего толком не разглядишь. Но вид у меня явно усталый. Мне позарез требуется отдых, а не очередная изнурительная работа по написанию чужой автобиографии, когда придется отдавать все внимание другому человеку, почти ничего не получая взамен. Иногда чужие жизни завораживали. Но чаще всего речь шла о том, чтобы оставить собственную личность дома и влезть на время работы в чужую шкуру.
Как-то мне сказали, что я похожа на итальянку. Или на латиноамериканку. Лицо у меня обычно печальное, а нос – длинный и тонкий. Зато рот – очень широкий, и говорят, что у меня потрясающая улыбка.
Высокие скулы придают мне, по словам знакомых, сходство с мадонной – не певицей, конечно же. Но самое лучшее во мне – это глаза. Я знаю, что они прекрасны. Огромные, миндалевидные. Карие. При определенном освещении – цвета спелого винограда. Душевные.
Я восхищалась своими глазами и уже почти успокоилась. И в этот миг машинально протянула руку и открыла дверцу аптечки. Ну, так все делают. Не знаю, что я искала. Мне ничего не было нужно.
Томми – жуткий ипохондрик, поэтому я не удивилась, увидев бесчисленные пакетики панадола, баночки с сиропом от кашля, пастилки от болей в горле и целую полку таинственных гомеопатических лекарств. Очередная идея фикс, возникшая и отпавшая. Я уже собиралась закрыть дверцу, когда увидела нечто такое, чему там точно не место.
Пузырек с цитратом калия.
Я знала, для чего он. Мне самой пришлось пить это лекарство, когда я болела циститом.
Но ведь у мужчин не бывает цистита, верно? Я просмотрела всю аптечку в поисках других признаков женщины. Ничего. Я осторожно прошла сквозь горы разбросанной одежды в спальне, выискивая что-нибудь розовое с кружавчиками. Опять ничего. Так что же делает цитрат калия в аптечке Томми?
Возвращаясь к себе, я все еще обдумывала этот вопрос. На пороге соседнего дома стоял полицейский и разговаривал с моей соседкой, мисс О'Мэлли. Увидев меня, он бросил мисс О'Мэлли и ринулся ко мне, на бегу крича:
– Одну минутку! Мисс, подождите!
Я подождала его на верхней ступеньке.
– Вы – Ванесса Бартоломью? – спросил он, отдуваясь.
– Нет, это моя мать. Они с папой живут во Франции. Я – Натали Бартоломью, их дочь, – добавила я, когда он сверился со своей записной книжкой.
– Вы знали Астрид Маккензи?
– Конечно. Ее все знают.
– Вы дружили?
– О нет, я никогда с ней не разговаривала. Он растерялся. Ну еще бы.
– Но вы только что сказали…
– Я имела в виду, что знаю, кто она такая. Я видела ее по телевизору. С детьми. Это поджог?
Он не ответил.
– Где вы были в ночь пожара?
– Здесь, в доме. Наверху. Крепко спала. Ее смерть кажется подозрительной?
На этот вопрос он тоже не ответил.
– Вы были… – он запнулся, явно решив перефразировать. – Кто-нибудь еще был с вами в доме?
– Да, мой друг, Томми Кеннеди. Он был со мной в постели. Вы думаете, что ее могли убить?
Он смешался – всего на долю секунды, но этого оказалось достаточно. Я сразу поняла, что попала в точку.
– Я не говорил…
– Что, по-вашему, произошло? Как она умерла?
– Задохнулась в дыму, – и прежде чем я успела продолжить расспросы, предупредил: – Нам надо будет поговорить с мистером Кеннеди. Вы или он что-нибудь слышали, видели?
– Нет, ничего. На самом деле меня удивляет, что я все проспала. Что касается Томми, спросите у него сами, – я написала телефон Томми на клочке бумаги и вручила полицейскому.
– За несколько дней до пожара вы не заметили никого подозрительного? Может, кто-нибудь входил или выходил из ее дома? Или болтался поблизости последнюю неделю или около того?
Я покачала головой.
– Так как начался пожар? Кто-то поджег дом? У вас уже есть подозреваемые?
– В свое время вы услышите о результатах расследования.
– Расследования убийства? – не удержалась я.
– До свидания, мисс Бартоломью. – Он знал, что ничего полезного из меня не вытянет, и решил, что с него довольно. Очутившись в доме, я выглянула из-за занавески на эркере в кухне и увидела, как он возвращается к миссис О'Мэлли. Удачи ему. Она старая перечница, а ее сын Кевин при виде меня сразу
