– Разве можно заставить ее пройти через такое, когда она еще не оправилась от побоев? Сельма доверилась мне, попросила у меня убежища. Я не могу позволить вам вломиться к ней и обвинить в убийстве. Это полное безумие.
Он поерзал на стуле и покачал головой.
– Я серьезно. Я вас близко к ней не подпущу.
– Что ж, тогда дайте что-нибудь, к чему она прикасалась, – попросил он. – То, с чего я смогу снять отпечатки. Если не совпадут – и если она сможет назвать в Девоне хоть одного человека, который был с ней в канун Нового года, – мне не придется ее огорчать. А пока можете подготовить ее к моему появлению.
Я не ответила. В его устах это звучало очень просто, но что, если отпечатки действительно принадлежат Сельме? Это будет означать, что я прячу убийцу. И что мне тогда делать?
– Значит, кроме ребенка…
– Который может оказаться вовсе не ребенком, – напомнил Макс. – Не забывайте, у меня есть еще один свидетель, и он говорит, что человек в куртке с поднятым капюшоном был крупнее ребенка. Скорее, маленький взрослый. Вот почему мы думаем о Сельме…
– А как же свидетель, который говорит, что видел женщину? Не Фелисити, а ту, другую. Может, это была Сельма? Он не говорил, что это была маленькая женщина?
– Ах да, – спохватился Макс. – Забыл сказать, с ней я уже разобрался. Это была ваша соседка, миссис О'Мэлли. Допрашивать ее – сплошное мучение. Забыла сказать нам, что Анжела ушла с Баззом. Не упомянула, что ходила в ваш переулок, позвать Кевина ужинать. Он играл в мяч у вас в саду. Если бы он не сказал нам, что его позвала мама, мы бы никогда этого не узнали.
– Вы говорили, что навещали Ричи, – вдруг вспомнила я. – Он рассказал вам что-нибудь?
– Я как раз еду к женщине, которую он допрашивал в день нападения. Голова у него не совсем ясная, и он не может вспомнить подробности, но сказал, где найти ее имя и адрес. Встреча с нею очень его взволновала, и я хочу знать, почему.
– Это женщина, с которой у Базза был роман до встречи с Седьмой?
Макс кивнул.
– Как вы думаете, может, преступница – одна из его бывших подружек, жаждущих мщения?
– Нет. – Макс бросил на меня такой взгляд, что я почувствовала себя круглой дурой. – Как вам пришел в голову такой мотив? С какой стати его бывшей подружке, которую он избивал, охотиться на новых? Скорее, они захотят предупредить остальных, чтобы держались от него подальше. Это вероятнее. Мы хотим разыскать их и сообщить, что кто-то охотится на людей, с которыми был связан Кемпински.
– Кэт приходила к Ричи? То есть сегодня утром?
– Нет, я ее не видел. Вы, кажется, не знаете, где она. Что случилось?
Я рассказала и спросила, знал ли он о том, что Кэт пьет.
– Вообще-то да. – Он отвел глаза. – Ричи рассказал, когда только с ней познакомился. Спросил меня, считаю ли я, что с этим будет трудно.
– И что вы сказали?
– А что я мог сказать? Разумеется, могло быть трудно. Это всегда трудно, если ничего не делать. Но парень влюбился. Ему не надо было этого слышать. Он уже слишком далеко зашел. А Кэт могла выбрать время и получше, чтобы снова запить.
Я не стала потчевать его подробностями о маме и Сонни Кроссе, хотя очень хотела обсудить это с кем- нибудь, и вместо этого сказала:
– Печально. Норин тяжело больна.
– Кто такая Норин?
– Мать Томми. У нее рак поджелудочной железы. Разве вас не было, когда он вернулся из больницы в тот вечер? Вы не слышали?..
Макс смотрел на меня, и я ждала, когда он спросит, что я имею в виду. И добавит, что ушел, когда пришел Томми. Но он ничего такого не сказал. Просто спросил:
– Так что за дела с Томми?
– То есть?
– У вас с ним?
– А что у нас с ним? – Я ощетинилась.
– Ну, знаете… если вы водили компанию с Баззом Кемпински…
Компанию? Почему он все время возвращается ко мне и Баззу?
– Это не ваше дело, – начала я.
– Нет, мое, – перебил он.
– Как часть вашего расследования пожара?
– Как часть моего расследования вас.
Слова повисли в воздухе. Я могла либо зациклиться на них, либо не обратить внимания.
