Но при команде «Внимание!» я уже весь напружинился и, когда раздался стартовый выстрел, сделал гигантский прыжок и вырвался вперёд.
Я помчался изо всех сил, оставив остальных бегунов где-то сзади. Сознание, что я бегу первым, окрыляло меня. Я не бежал, я — летел!..
Однако довольно скоро я начал задыхаться, мне не хватало дыхания.
«Надо перетерпеть, собраться, — говорил я себе, — и придёт второе дыхание, обязательно придёт». Я по-прежнему был впереди, не сдавался, держал высокий темп. Но второе дыхание не приходило.
А до финиша было ещё далеко. Я чувствовал, что сердце то уходит куда-то вниз, то подступает к горлу.
Ещё немного, и я не выдержу... Меня уже настигали. Я сделал отчаянный рывок, чтобы оторваться... Но ноги мои вдруг стали ватными, и закружилась голова. Меня сразу обошли трое, и среди них был Серёжка, а потом остальные... Я видел их удаляющиеся спины, но ничего уже не мог сделать. Как сквозь туман доносился до меня гул стадиона и крики. Они уже не относились ко мне.
Я готов был упасть тут же на беговой дорожке, и только стыд удерживал меня. Кое-как дотянул я до финиша.
Мне хотелось сразу же убежать со стадиона, не видеть никого... Кто-то взял меня за руку — это был отец. Мама вытерла своим платком пот с моего лба.
— Что же ты, Крутилин?! А?! — услышал я голос учителя физкультуры. Он стоял в окружении ребят.
— Не дотянул до второго дыхания, — ответил я слабым голосом.
— Надо первое тренировать, тогда и второе придёт! — сказал учитель физкультуры, строго глядя на меня и отца.
ВСАДНИК БЕЗ ГОЛОВЫ
Итак, отличиться на спартакиаде мне не удалось. А кличка «второе дыхание» даже дома меня преследовала, напоминала о моём позоре.
Папа теперь чуть ли не каждый день интересовался:
— Ну, Санёк, как живётся на «втором дыхании»? — спрашивал и не смеялся. А это, сами знаете, ещё хуже.
Нет, надо отличиться по-настоящему. Тогда все и про кличку позабудут и вообще...
Только как это сделать?! Была бы война, на фронт можно убежать, пионером-героем стать. А так, что придумаешь!..
Можно, конечно, на глазах у всего класса спуститься по водосточной трубе с третьего этажа... Или спрятать в парту кошку и потом выпустить её во время уроков.
Или, на худой конец, разрисовать классный журнал. Но это ведь всё было уже. Скажут: «Повторяешься, Санёк!» Да и какой тут героизм! Нет, совсем не такая мне нужна теперь слава.
«Как трудно в наше время прославиться», — думал я и приходил в отчаяние.
Однажды в школьном вестибюле я прочитал объявление о том, что предстоит «конференция друзей книги». И тут вдруг какая-то сила понесла меня на второй этаж, в библиотеку.
— Скажите, а что будет происходить на этой конференции?— спросил я у библиотекарши.
— На ней выступят наши самые начитанные ребята, — ответила библиотекарша. — Они расскажут о своих любимых произведениях.
— Запишите, пожалуйста, и меня, — попросил я.
— Вот как? — удивилась библиотекарша.—Я что-то не помню, чтобы ты брал у нас книги.
— А у меня дома своя большая библиотека, — сказал я. — Так что ещё неизвестно, кто начитаннее!
Библиотекарша внимательно посмотрела на меня, как будто впервые увидела. И записала.
По правде сказать «начитанным» я в этот день ещё не был.
Но до конференции оставалось целых полмесяца. Можно горы книг прочесть, если захочешь. А другого такого случая отличиться скоро не представится. Сама судьба шла мне навстречу. Разве я мог подвести себя и её. Я взялся за чтение.
С хождением в кино и гости сразу же было покончено. Скоро и ребята на дворе забыли моё лицо. На приготовление уроков я тратил не больше получаса. Всё остальное время я читал.
Я читал утром по дороге в школу, перевесив ранец со спины на грудь. Книга лежала на крышке ранца, как на стойке, я только слегка придерживал её.
Прохожие, которых я толкал, не ругались. Я же не хулиганил, я — читал. Иногда до меня даже доносился восхищённый шёпот: «Бывают же дети!»
Я читал на уроках, обложившись со всех сторон тетрадями и учебниками, среди которых лежал раскрытый роман или повесть. Когда вопрос учителя застигал меня врасплох, я не слушал подсказок, а вставал и честно говорил:
— Не знаю!
Двойки сейчас меня не тревожили. У меня была цель, и я - шёл к ней несмотря ни на что.
Я читал во время завтрака, обеда и ужина, не всегда попадая ложкой в тарелку, потому что глаза мои были прикованы к художественной литературе. Я плохо жевал и глотал, потому что одновременно проглатывал строку за строкой.
Мама, видя меня всё время за книгой, радостно улыбалась, говорила всем, что наступил, наконец, счастливый перелом, и не посылала меня больше в магазин.
Папа перестал спрашивать о втором дыхании, но смотрел на меня с какой-то опаской. А я читал... Читал даже ночью, когда все уже спали — накрывался с головой одеялом, засовывал туда же, под одеяло, настольную лампу — и продолжал готовиться к конференции. «Я должен установить рекорд. Это будет грандиозный реванш за моё поражение на спартакиаде.
Все увидят, на что я способен!» — подбадривал я себя. И сон немедленно отлетал от меня.
Я читал всё, что входило в программу, и даже прихватывал у старшеклассников, чтобы в конце выступления окончательно добить всех своим «диапазоном знаний», как любила говорить математичка.
Только праздные люди, которые читают от нечего делать, могут тратить время на пейзажи и всякие там описания и подробности. Я всё это, конечно же, пропускал...
И когда наступил день конференции, я был готов к реваншу.
— Только за последние полмесяца мною прочитано пять тысяч четыреста тридцать три страницы, — доложил я участникам конференции. Сначала я скромно опустил глаза, но потом решил, лучше гордо поднять голову.
— Ну, что же... Значит, можно сказать, что за это короткое время ты проглотил целый книжный шкаф... И тебе удалось его переварить? — спросила библиотекарша, которая председательствовала на конференции.
— Да! — подтвердил я. —Я очень быстро читаю. У меня своя система чтения.
— А ты не хочешь поделиться с нами этой системой? — спросила библиотекарша.
Я не захотел делиться своей системой и промолчал.
— Ну, тогда расскажи нам о книгах, которые особенно пришлись тебе по душе.
