правда, взяли в комиссионке, но она почти как новая, и полы как новые, если их помыть и натереть как следует. И дочь как новая, но скоро она устроится продавщицей и начнет быстро стареть и изнашиваться. Так почему, скажите на милость, ей не стареть и не изнашиваться, если мать уже вся изношена жизнью? Дочь скоро востребуют, ей самой это уже требуется, и подавайте сюда нового ухажера с хорошей профессией, на выбор здесь священники, учителя, фабричные рабочие, жестянщики, плотники, слесари, часовщики, мясники! А также колбасники! И многие другие, многие другие, и всем им непрерывно требуются женщины, и они ими пользуются, но сами они ни в коем случае не хотят получить уже использованную хотя бы раз женщину и пользоваться ею дальше. Нет. Вот и возникают проблемы. Где же напасешься неиспользованных женщин, если ими постоянно пользуются? Проституции не существует, но налицо куча внебрачных детей, не надо было их делать, а она это сделала, ей их сделали, постарались основательно, и вот стоит она перед нами и сама должна делать всю работу, даже и ту работу, которую обычно делает муж, а ребенок остается с бабушкой, ненавидящей и мать, и дитя. Использованных женщин берут в жены редко, а если берут, то только из первых рук. И всю жизнь им предстоит выслушивать: если бы я не взял тебя в жены, тебя бы никто другой не взял, тебе бы пришлось поломать голову, где раздобыть денег на себя и на ребенка, в последний момент я тебя все-таки взял, и ты можешь брать деньги у меня, но сначала я возьму денег на выпивку, а потом возьму у тебя еще раз, и еще, сколько захочу, а уж затем, чтобы кто-то не воспользовался нашей дочерью не по закону, я за этим прослежу, чтобы она не стала такой, какой была ее мать, которую взяли ДО ТОГО КАК.
Пусть ждет, пока ее возьмут, но только после того как. И пусть потом ее берут, но только после того как. Если она допустит, как ты, что ее возьмут до того как, пусть она потом радуется, если ее вообще кто- нибудь возьмет. И пусть она радуется, что у нее такой хороший отец.
Как оно отвратительно, это медленное умирание. И мужчины, и женщины вместе движутся к смерти. Правда, мужу есть чем слегка поразвлечься, он сидит снаружи и, как дворовый пес, сторожит жену. Он сторожит умирающую. А жена сторожит его изнутри, сторожит от женщин, приехавших в деревню летом погостить, сторожит дочь и деньги на хозяйство, чтобы он их не пропил. А муж сторожит жену снаружи, сторожит от мужчин, приехавших к ним летом погостить, сторожит дочь и деньги на хозяйство, чтобы урвать от них себе на пропой. Так вот, рука об руку, движутся они к смерти.
И дочь ждет не дождется, пока и ей будет позволено умирать, и родители запасают, готовясь к ее смерти: простыни и полотенца, салфетки и подержанный холодильник. В нем она сохранится хоть и мертвая, но зато свежая.
А что станет с Паулой? Она будет продавщицей или домохозяйкой? За всем этим не забыть бы о Пауле! Ведь о ней здесь идет речь. Что станет с Паулой? Умрет она пораньше или попозже? Или вовсе не начнет жить? Умрет сразу? Не дождавшись, а потом — уже слишком поздно, ребенок уже есть, а мать умирает сразу, да не так, как все, — после свадьбы? Нет! Ведь Паула хочет выучиться на портниху. В деревне о таком и слыхом не слыхивали, чтобы девушка хотела чему-то ВЫУЧИТЬСЯ. Быть тут беде.
Мать спрашивает:
— Паула, может, пойдешь лучше в продавщицы, ведь в магазине легче познакомиться с парнем, или хочешь стать домохозяйкой, если ты уже с кем-то познакомилась?
Мать говорит:
— Паула, ты ДОЛЖНА стать или продавщицей, или домохозяйкой.
Паула отвечает:
— Мама, сейчас все места в магазине заняты.
Мать говорит:
— Так оставайся дома, Паула, и будь домохозяйкой, и помогай мне по дому и в хлеву, и ухаживай за отцом, как я ухаживаю за ним, и за братом, когда он возвращается с лесосеки. Почему тебе должно быть лучше, чем мне? Я никогда не стремилась стать лучше своей матери, она была домохозяйкой, ведь тогда у нас не было ни магазина, ни продавщиц, и мой отец прибил бы меня, если бы я заикнулась о магазине.
И он сказал мне, оставайся дома и помогай матери, и убирай за мной, когда я прихожу с работы, и бегай в трактир за пивом, и чтобы обернуться туда и обратно за восемь минут, а если припоздаешь, я тебе хребет сломаю. И с какой радости ты, моя дочь, хочешь жить лучше меня? Оставайся лучше дома и помогай мне, когда отец и твой брат Геральд возвращаются с работы. И может статься, мы в самом деле когда- нибудь сломаем тебе хребет — я, и твой отец, и твой брат Геральд. ПРИВЕТ!
Но Паула возражает:
— Мама, я не хочу тут, я хочу выучиться на портниху. А когда я выучусь на портниху, я хочу получить хоть что-то от жизни, хочу съездить в Италию, и ходить в кино на собственные, заработанные деньги, и потом, когда я хоть немного порадуюсь жизни, я еще раз, в последний раз съезжу в Италию, а потом еще раз, в последний раз схожу в кино на собственные, заработанные деньги, а уж потом я найду себе хорошего мужа, или не такого уж хорошего, каких показывают теперь в кино, а потом я выйду замуж и заведу детей. И всех их буду любить, всех и сразу, да, любить! И пусть их будет двое, мальчик и девочка. А потом я буду принимать противозачаточные таблетки, чтобы их осталось только двое, мальчик и девочка, и чтобы в доме все было чисто и аккуратно. Я буду шить только на детей и на себя и вместе с трудолюбивым мужем построю собственный домик.
Я сама буду шить на себя и на детей, так сэкономишь много денег, а на чужих людей я шить больше не буду, он мне этого не разрешит, нет. Мама, прошу тебя, я хочу выучиться на портниху.
Мать говорит, что скажет об этом отцу и Геральду. За всю жизнь она была в кино всего три раза, и ей кино не понравилось, ей было совсем неинтересно, и она радовалась, когда вернулась домой.
— В Италии я вообще не была, никогда в жизни, телевизор намного интереснее, там видишь весь мир и при этом остаешься за его пределами. Когда был еще жив мой отец, я тянула свою лямку, работала на него, не разгибая спины, а потом работала на твоего отца и на Геральда, а теперь, когда ты уже взрослая и можешь тянуть лямку наравне со мной, ты говоришь, что не хочешь, а хочешь выучиться на портниху, чистенькую работенку иметь. Почему и ради чего я всю жизнь гнула спину, если не ради отца и не ради Геральда? А теперь, когда ты наконец можешь тянуть лямку вместе со мной, ты, оказывается, не хочешь. Выбей себе это из головы! Пока отец и Геральд не выбили! Я все расскажу отцу и Геральду! Все расскажу!
Отец и Геральд считают, что Паула не должна отлынивать, выбрав себе легкую и чистенькую профессию портнихи, ведь им-то приходится делать тяжелую и грязную работу лесорубов.
Пусть не думает, что ей удастся улизнуть от отцовского гнева, выбрав себе непыльную работенку. Отцу и так уже пришлось жениться на матери из-за нее, из-за Паулы, ну то есть не из-за нее, а из-за ее старшей сестры, которая теперь замужем и которую не достанешь.
Отца приводило в бешенство, что мать занята чистой домашней работой, а ему с сыном приходится делать грязную и тяжелую работу, под пьяную руку он не раз уже бил ее смертным боем, не раз уже швырял ей в лицо грязные сапоги, швырял на лавку грязные штаны, грязные рабочие штаны на новенькую еще, обитую тканью скамейку. И Пауле они вволю и всласть будут швырять в лицо грязные сапоги, швырять грязные штаны на скамейку, чтобы Паула все вычистила и вымыла. Они ни на секунду не забывали о своей честной и благородной ненависти к женщинам в доме. Не забывали никогда.
Вот так-то! Разве что в день рождения, на Рождество или когда с ними приключался несчастный случай. И она еще, видите ли, хочет выучиться на портниху!
Но Паула по-прежнему не сводит глаз с лучшей жизни, где бы она ее ни подсмотрела, в кино ли, или в облике дачника, приехавшего на лето в деревню. Вот только эта лучшая жизнь все время принадлежит другим, а не ей.
И она все время канючит: я буду отдавать вам стипендию… ведь и на продавщицу нужно сначала учиться… и свадебное платье, слышите, свадебное платье я сошью себе сама!!! И матери буду шить, и тете, и бабушке, и всем-всем. Это ведь такая экономия! И вокруг меня всегда будет чистая публика. А потом и сама я стану принадлежать к чистой публике, стану шить себе новые платья и понравлюсь достойному человеку.
И все вокруг будут говорить: какая аккуратненькая, и может статься, я выйду замуж за плотника или за каменщика, за жестянщика или за мясника, а то и за колбасника!
И Паула все время подглядывает за лучшей жизнью, которая могла бы принадлежать и ей, хотя создана эта жизнь не для нее.
