Флетчер вскочил с постели, включил свет и посмотрел в зеркало, стоящее на туалетном столике.
Из зеркала на него смотрела Джуди.
«Он был Джуди».
Он покачнулся и ухватился за туалетный столик, чтобы не упасть. Флетчер даже не стал думать о том, как он мог оказаться в теле Джуди – его просто охватил липкий ужас от одной только мысли, что он находится в женском теле.
Резко повернувшись, Флетчер выключил свет, чтобы не видеть своего нового обличья.
Он сказал Аните, что не испытывает ненависти к женщинам, и это было правдой. Не было в его отношении к ним и презрения. Скорее он издали восхищался ими. Их отделял от него не только пол – скорее они принадлежали к другой расе. Общаться с ними можно было лишь преодолевая разделяющую их пропасть. Так уж был устроен мир Флетчера.
Его короткое сближение с Анитой была столь же не характерным для Флетчера, как и то, что он вдруг напился.
Флетчер принял как самое обычное чудо – то, что он оказался в чужом теле, живым после смерти. Однако он никак не мог смириться с тем, что теперь ему придется быть женщиной. Его реакция была чисто эмоциональной, а подобные реакции не требуют никакого объяснения. Им овладело одно желание.
Он должен выйти из этого тела.
Флетчер снова лег на постель и закрыл глаза. Он старался не чувствовать тела Джуди, не касаться его руками. Ему почему-то казалось, что он уподобляется лесбиянке.
Однако, он не мог отрицать очевидного факта: после смерти его разум сумел спастись, переместившись в тело Джуди, у которой был слабый, неразвитый ум. Значит, будучи неким извращенцем, он обладал таким странным талантом.
Оказавшись в стрессовой ситуации, он мог перепрыгнуть в другое тело – а что может быть более экстремальным, чем момент смерти?
Бодейкер будет страшно заинтересован, более того, он просто придет в восторг.
Но Флетчер – а он продолжал думать о себе, как о Флетчере – был далек от восторгов. Избавившись от перспективы медленной, тяжелой смерти, он получил возможность жизни в теле тринадцатилетней девочки. И его это совсем не радовало.
Интересно, нашли ли уже его тело? Скорее всего нет.
Никакого света в подвале он не заметил. Если ворота после его падения захлопнулись, то его тело не найдут еще несколько дней.
Почему бы не сделать дело еще раз, но на сей раз, как следует? Он был готов снова нырнуть в каменный колодец, теперь уже совершенно сознательно, не думая о возможном спасении. В прошлый раз ему отчаянно хотелось жить – отсюда и нынешний результат. В следующий раз он умрет с мыслью, что такое существо, как он, должно умереть: ведь если для себя самого ему не найти доброго слова, то и для других его жизнь не представляет ни малейшей ценности.
Дверь в комнату без предупреждения открылась.
– У тебя все в порядке, Джуди? – прошептала миссис Макдональд, тихонько, чтобы не разбудить дочь, если та уже заснула.
– Да, мама, – ответил Флетчер, и тут же вспомнил, что Джуди всегда называла ее ма. Но миссис Макдональд вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.
Флетчер почувствовал еще большее отвращение, поняв, что разговаривает голосом Джуди, словно он лишился своей принадлежности к мужскому полу и превратился в кастрата с тоненьким голоском. В этот момент он решил, что ни за что на свете не сможет смириться с выпавшей на его долю судьбой и должен непременно претворить в жизнь то, что задумал. Он снова упадет в подвал, а на следующий день полиция посчитает, поскольку никакого другого разумного объяснения они найти не смогут, что Флетчер и Джуди разговаривали, потом облокотились на ограду, и она неожиданно открылась. Флетчер не считал, что стоит придумывать какое-нибудь другое, более правдоподобное, объяснение. Если вы действительно хотите умереть вместо того, чтобы бросать в лицо людям, причинившим вам боль, разнообразные претензии, то не имеет ни малейшего значения, что вы оставляете позади.
Он встал и снова зажег свет. Лежа в кровати, Флетчер не чувствовал никакой боли, но оказавшись на ногах вынужден был вспомнить, что у Джуди болит колено.
Уже держась рукой за дверную ручку, Флетчер вдруг сообразил, что вряд ли будет правильно отправиться вниз в прозрачной ночной сорочке, которая была надета на Джуди.
Ему придется одеть тело Джуди. Именно так он думал об этом теле, хотя оно теперь принадлежало и ему тоже.
Чувствуя как его охватывают стыд и отвращение, словно он обнаружил, что Джуди лишилась сознания и он стал ее раздевать, когда она полностью находилась в его власти и не могла оказать ему никакого сопротивления, Флетчер подергал ночную сорочку тут и там и понял, что не в силах заставить себя дотронуться ни до тела Джуди, ни до проклятой сорочки, хотя одеться ему надо было только для того, чтобы умереть…
– А как же я?
Флетчер владел голосом, он уже доказал это. Он также контролировал ее действия. И все же она заговорила с ним: своим собственным голосом и при этом она обращалась к нему.
Значит, она по-прежнему оставалась в своем теле.
На самом деле, он с самого начала это знал. Он почувствовал это, прежде чем открыл глаза – не присутствие другого человека в другом теле, а присутствие другого человека в том же самом теле.
Итак, его план невыполним. По мнению Флетчера любое человеческое существо имело право убить себя. Он был в этом совершенно уверен. Самоубийствами занималась полиция, если только человек
