лучшее состояние не только душ, но и тел человеческих, вплоть до совершенства в соответствии с их мерой; так вот, поскольку они никоим образом не были способны увидеть все это там, они даже не были сочтены достойными того, чтобы это было возвещено им через ангелов, будь то внешним образом посредством телесных чувств, или же внутренним образом посредством откровений в духе (как это было действительно явлено нашим отцам, исполненным благочестия, которые, предсказывали это или по имеющимся знамениям, или по ближайшим событиям так, что то, что они, веруя, предсказывали, происходило, и которые заслужили авторитет, в силу какового им верят относительно вещей удаленных в будущее, вплоть до скончания времени). Но если даже обнаружится, что гордые и лукавые силы воздуха говорили через своих прорицателей о сообществе и содружестве святых и об истинном Посреднике что–то из того, что услышали от святых пророков или ангелов, они делали это затем, чтобы посредством того, что им, на самом деле, не принадлежит, совратить, по возможности, верных Богу к своей нечисти. Бог же делал это чрез незнающих так, чтобы истина звучала отовсюду в помощь верным и во свидетельство нечестивым.
24. Итак, из–за того, что мы не были способны схватывать вечное, а также из–за того, что нечистоты грехов отягощали нас любовью к вещам временным, и, [наконец], из–за преемства смертности, как бы естественным образом навлеченной и внедренной, нам надлежало очиститься. Но мы никак бы не могли очиститься так, чтоб умериться вечным, как только посредством временного же, которым мы удерживались, будучи уже умеренными им. Ибо хотя здоровье более всего отлично от болезни, все же лечение не приведет к здоровью, если оно не будет соответствовать болезни. То временное, что бесполезно, просто обманывает больных. То же временное, что полезно, поднимает еще лечащихся и передает вечности вылеченных. Так, разумный ум, как очищенный, обязан созерцанием вечному, а как нуждающийся в очищении, обязан верою временному. Ведь один из тех, кто некогда считался у греков мудрецами, сказал: Истина относится к вере так, как вечность к тому, что было рождено. И это, несомненно, верное суждение. Ибо то, что мы называем временным, он назвал тем, что было рождено. К этому роду относимся также и мы: не только вследствие того, что имеем тело, но также и вследствие изменчивости души. Ибо то, что от части изменчиво, не может быть названо вечным собственно. Следовательно, насколько мы изменчивы, настолько мы отстоим от вечности. Жизнь же вечная обещана нам через истину, от очевидности которой, опять–таки, вера наша отстоит настолько, насколько смертность — от вечности. Итак, теперь мы прилагаем веру к вещам, созданным во времени, затем, чтобы посредством этой веры очиститься; [при чем] так, чтобы когда мы пришли к видению, тогда каким образом истина наследует вере, таким же образом и вечность наследовала бы смертности. Вот почему поскольку вера наша станет истиной, когда мы придем к тому, что обещано нам, верующим, а обещается нам жизнь вечная; Истина же (не та, что будет как то, чем будет наша вера, но та, что всегда есть Истина, ибо там она–вечность) сказала: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, Единого Истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа» (Ин. 17:3). Когда вера наша посредством видения станет истиной, тогда вечность объем лет нашу измененную смертность. Пока же этого не произошло, и чтобы это произошло (ибо мы сообразовываем веру упования с вещами, которые были рождены, как в вечном мы надеемся на истину созерцания так, чтобы вера смертной жизни не была несозвучной истине жизни вечной), Сама Истина, совечная Отцу, родилась от земли, когда Сын Божий пришел так, чтобы стать Сыном Человеческим, и чтобы поглотить в Себя нашу веру, которой бы Он повел нас к Своей истине, которая так воспринимает нашу смертность, что не упускает своей вечности. Ибо истина относится к вере настолько, насколько вечность относится к тому, что было рождено. Следовательно, мы должны были очиститься так, чтобы для нас был рожден Тот, Кто пребывает вечным, дабы Он не был одним в вере, а другим — в истине. И мы не могли бы перейти от своего изменчивого бытия к вечному, если бы только мы не были преданы Его вечности посредством соединения нашей изменчивости с вечным. Поэтому теперь наша вера в некоторой мере последовала туда, куда восшел Тот, в Кого мы верили, Кто родился, умер, воскрес и вознесся. Из этих четырех первые два нам известны в нас самих; ибо мы знаем, что люди и рождаются, и умирают. Оставшиеся же два — воскресение и вознесение — мы надеемся будут в нас, ибо мы верили, что это произошло в Нем. Следовательно, поскольку в Нем то, что было рождено, перешло в вечность, постольку то, что в нас, также перейдет [в вечность], когда вера перейдет в истину. Ибо Он говорит уже уверовавшим для того, чтобы они пребывали в слове веры, а от него [переходили] к истине, и, ведомые через это к вечности, освобождались от смерти: «Если вы пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики» (Ин. 8:31). И, как если бы Его спросили «С какой выгодой?», Он продолжает: «И познаете истину» (Ин. 8:32). И, опять–таки, как если бы спросили «Какая польза смертным от истины?», [Он продолжает]: «И истина сделает вас свободными» (Ин. 8:32). От чего же, как не от смерти, от тления, от изменчивости? Ведь истина пребывает бессмертной, нетленной, неизменной. Истинное же бессмертие, истинная нетленность, истинная неизменчивость есть сама вечность.
25. Вот почему посылается Сын Божий; или, точнее, вот, что значит, что Сын Божий послан. Каким бы ни было то, что создано во времени для того, чтобы у нас была вера, посредством которой мы бы очистились, чтоб созерцать истину в порожденных вещах, каковые были выведены из вечности и с вечностью соотносятся, оно было или свидетельством Его послания, или же самим посланием Сына Божия. Некоторые свидетельства предвозвещали Его пришествие, некоторые же свидетельствовали, что Он уже пришел. Ведь было необходимым, чтобы все. творение свидетельствовало о том, что Он, посредством Которого все сотворено, стал творением. Ибо если бы Один не предсказывался многими посланными, Он не был бы узнан в отпавшем творении. И если бы не были свидетельства таковыми, что они казались малым великими, то не поверили бы, что великими [людей] соделает Тот великий, Кто был к малым послан как малый. Ибо небо, земля и все, что есть в них (поскольку все это сотворено чрез Сына Божия) суть несравненно более великое, нежели знамения и чудеса, которые возникали во свидетельство Его. Однако, чтобы люди, будучи малыми, поверили, что первые [свидетельства], содеянные Им, велики, они должны были испытать трепет от вторых малых, как будто они были великими.
26. «Когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего, Который родился от жены, подчинился закону» (Гал. 4:4). Итак, Сын Божий умалился настолько, что родился, и в том, что Он родился, Он был послан. Следовательно, если больший посылает меньшего, то и мы признаем, что Он был рожден меньшим; и постольку меньшим, поскольку Он был рожден, и постольку Он был рожден, поскольку послан. Ибо «Бог послал Сына Своего, Который родился от жены». Однако, поскольку все начало быть через Него, не только прежде, чем Он Сам был рожден и послан, но прежде, чем все было, мы считаем равным Тому, Кто послал, Того, Кого мы называем посланным и меньшим. Но каким же образом еще до полноты времен, по наступлении которой Он должен был быть послан, Его могли видеть отцы прежде, чем Он был послан, когда им являлись некие ангельские образы, в которых Он представлялся как равный Отцу, не будучи еще посланным? Ибо почему же Он говорит Филиппу, которому Он был виден, как и прочим, и даже тем, кто распял Его во плоти: «Столько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня, Филипп? Видевший Меня видел и Отца» (Ин. 14:9), как не потому, что Он был виден и не был виден? Он был виден, ибо, будучи посланным, Он был рожден. И Он не был виден как Тот, через Кого все начало быть. Ибо как же Он говорит даже это: «Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня; а кто любит Меня, тот возлюблен будет Отцом Моим; и Я возлюблю его, и явлюсь ему Сам» (Ин. 14:21), когда Он и так предстал пред человеческими глазами, как не потому, что плоть, которой стало Слово по полноте времен, была дана для того, чтобы быть воспринятой нашей верой, а Само Слово, через Которое все начало быть, доставалось уму, очищенному верой, для созерцания в вечности?
27. Но если потому Сын называется посланным от Отца, что одно есть Отец, а другое — Сын, [то все же] это никоим образом не мешает нам верить, что Сын является равным, единосущным и совечным Отцу, хотя Он и послан как Сын от Отца. И не потому, что один — больший, а другой — меньший, но потому, что один–Отец, а другой — Сын; один — Рождающий, другой — Рожденный; и один есть Тот, от Кого Тот, Кто посылается, а другой есть от Того, Кто посылает. Ибо Сын от Отца, а не Отец от Сына. В соответствии с этим теперь уже можно понять, что Сын называется посланным не только потому, что «Слово стало плотью» (Ин. 1:14), но также и потому, что Слово сделалось бы плотью так, чтобы Он через Его телесное присутствие совершал то, что было написано; т. е. посланным Он мыслится не только как человек, каковым было рождено Слово, но также и Слово мыслится посланным как то, что сделалось бы человеком. Ибо Он послан не потому, что Он не равен Отцу силою, или сущностью, или чем бы то ни было, но потому, что Сын от Отца, а не Отец от Сына. Ибо Слово Отца — Сын, Который [также] называется Его Премудростью. Так что же, следовательно, удивительного в том, что Он посылается не потому, что Он не равен Отцу, а потому, что Он
