Мост душ

Тогда почему ты не пошел сразу к Уилу?

Потому что Уил не тот человек, которого я искал.

Финч удивленно посмотрел на него.

Тогда кто? Кого мы сейчас должны искать?

Поиски закончены. Это тебя я искал, Финч.

Что? — Прямой и честный взгляд сказал ему, что Нейв никогда не лжет. — Но почему?

Ты Ученик, а я твой Поводырь.

А мне казалось, что я Страж Врат, — смущенно заметил Финч.

И Страж Врат, и еще многое другое, — уважительно ответил Нейв. — Ты многое, и именно тебя мы искали. Тебя послала искать меня Чаща?

Да, но Чаща не знала, кто будет следующим Стражем Врат. Но она знала, что Элизиус умирает, и потому послала тебя на поиски замены?

Так и есть.

Значит, ты не должен был заботиться об Уиле и Миррен… или защищать Валентину?  — послал мысль удивленный Финч.

Нейв ответил взвешенно.

Мой долг — защищать тебя. Когда магия Оживления вошла в Уила, Чаща решила, что именно он следующий Страж. Элизиус тоже так думал.

Ты хочешь сказать, что твое появление в жизни Миррен — простое совпадение?  — спросил Финч, отчаянно пытаясь собрать воедино фрагменты головоломки.

Не совсем. Она была дочерью Элизиуса. Магия была частью ее, хотя не очень сильной. Именно за ней Чаща решила вести наблюдение, и это был правильный выбор. Когда у Миррен установилась сильная связь с Уилом, мы подумали, что, возможно, он и есть тот, кто нам нужен. И только когда я встретил тебя, стало ясно, что на самом деле нам нужен ты.

А как ты это узнал?

Вокруг тебя аура, Финч. Очень яркая и невидимая для всех, кроме обитателей Чащи.

Финч вздохнул, как будто ничего иного и не ожидал.

Выходит, я родился с этой аурой?

Да. Твоя судьба была предопределена.

Элизиус никогда об этом не упоминал.

Элизиус этого не знал. Кто ты, ему сказала Чаща.

Она говорит?

Общается, — поправила его собака.

Финч обхватил руками голову и застонал. Все эти откровения отозвались новой вспышкой боли в его и без того измученной страданиями голове.

Такая боль, Нейв! Неужели так будет всегда?

Ты должен контролировать боль. Не позволяй себе стать ее рабом. Стань ее хозяином, Финч.

Она убьет меня?

Собака молчала.

Я должен знать правду, — настаивал Финч. — Если ты мой друг, ной Поводырь, ответь мне честно.

Он чувствовал, что Нейву неприятна эта тема.

Это начало. Ты должен использовать магические способности очень бережно. Когда возможно, говори со мной голосом. Мой ответ не вызовет у тебя физической боли или какого-то дискомфорта. Боль и другие неприятности возникнут только тогда, когда ты сам будешь творить магию.

И сколько времени у меня осталось, Нейв?

Собака подняла голову и посмотрела Финчу прямо в глаза.

Я не знаю. Это зависит от того, насколько ты силен и насколько экономно будешь использовать магическую силу.

Если Нейв ожидал увидеть отчаяние, то он ошибся. Финч вытер глаза и, используя своего косматого спутника в качестве поддержки, поднялся на ослабшие ноги.

— Мне нужно отдохнуть, — серьезно заявил он.

А потом нам нужно идти в Чащу, — так же серьезно сказал Нейв. — Она ждет тебя.

Глава 1

Перед ними расстилались виноградники, которые сменял пляж из гальки и дальше морской пролив. Резкий запах соли взбодрил, а безоблачное небо и яркий солнечный свет напомнили Аремису о севере, по которому он так скучал все эти годы. Он еще раз вдохнул воздух и улыбнулся. Приятно чувствовать себя живым — даже при всех последних поворотах в его судьбе.

Теперь, когда вернулась память, Аремис чувствовал себя гораздо лучше подготовленным к тому, чтобы принять приглашение короля прогуляться по винограднику в Ракларионе. Кайлеху доставляло огромное удовольствие смотреть, как оживают весной виноградные лозы, демонстрируя впечатляющие результаты беспощадной обрезки, на которой каждый год настаивали его виноградари.

Сейчас они осматривали аккуратные ровные ряды, и Аремису казалось, что он ощущает на губах вкус вина, которое получат с этой плантации в конце лета. Ярко-зеленые листья словно крылья заботливой наседки прикрывали своих деток — кисти ягод, похожие на крошечные зеленые драгоценные камни, день ото дня увеличивающиеся в размере и наливающиеся соком. Растения обвивали специальные опоры, надежно поддерживающие их. Горцы первыми стали использовать такой способ выращивания винограда. На юге лозы росли сами по себе и вырастали очень высокими, а потом начинали клониться вниз, отчего ряды становились неаккуратными. Но, откровенно говоря, на качество ягод это не влияло. На севере же опоры для поддержки лоз были придуманы, чтобы обеспечить доступ воздуха к гроздьям, так как в некоторые месяцы случалось слишком много дождей. Кроме того, ровные ряды просто производили приятное впечатление.

Народ Кайлеха гордился своими виноградниками. Но лозы не только высаживали ровными рядами, посадку каждой из них сопровождали песнопением — небольшой молитвой Хальдору, чтобы тот дал растению жизнь. В конце каждого ряда горцы сажали цветок, который назывался тринеал. Он был красив, но слишком хрупок и тут же реагировал на недостаток влаги и другие природные отклонения. Виноградари Кайлеха утверждали, что если тринеал погибал, то у них оставалось в запасе несколько недель, чтобы принять нужное решение и не позволить виноградным лозам последовать за цветком. Это была древняя традиция, и горцы упорно придерживались ее. Яркие цвета кустов тринеала отличали любимый виноградник Кайлеха. Гордые, красочные и вполне здоровые, они высились во главе каждого ряда. Урожай обещал быть щедрым, так считали люди.

Король редко ходил один. Сегодня его сопровождали Мирт и Бил. Аремис познакомился с этими парнями в тот самый день, когда его перенесло в Скалистые горы. Он прекрасно чувствовал себя в их присутствии и в последние дни стал видеть в них и товарищей, и одновременно тюремщиков. Он предпочел не раскрывать того, что память восстановилась полностью. Пока ему неизвестны их намерения на его счет, пусть обитатели гор знают ровно столько, сколько он хочет им сообщить.

Небольшая компания ехала верхом к винограднику, и Аремис сожалел, что король в этот день не выбрал для себя великолепного вороного коня, испугавшего его в прошлый раз. Он сказал об этом Кайлеху.

— А, Галапек, — мягко ответил король, и Аремис почувствовал тяжесть взгляда зеленых глаз. — У