разительным, что присутствие новобрачных не стеснило ни Майрона, ни Сандру. Впрочем, гостей развлекал только Майрон; Сандра плавала в волнах забвения. София сразу подружилась с Дездемоной: очевидно, ее подкупила сдержанность и деловитость мачехи. Словом, Дездемона вела себя, как и полагалось ответственному и разумному взрослому человеку.
А дома, в Холломене, дела обстояли не столь благополучно. Как будто Хагу было мало сенсаций и скандалов. Миссис Робин Форбс заявила в полицию, что муж хочет отравить ее. На допросе у двух свежеиспеченных сержантов Эйба Голдберга и Кори Маршалла доктор Аддисон Форбс с возмущением отверг обвинения и предложил взять пробы всех продуктов и напитков в его доме. Когда анализы, в том числе рвотных масс, кала и мочи, дали отрицательные результаты, Форбс упаковал книги и бумаги, уложил вещи в два чемодана и отбыл в Форт-Лодердейл. Там он обзавелся богатой практикой в области гериатрической неврологии; правда, инсульты и старческое слабоумие его никогда не интересовали, но общение с такими больными оказалось предпочтительнее общения с профессором Фрэнком Уотсоном и миссис Робин Форбс, с которой он разводился. Когда юристы Кармайна связались с Форбсом на предмет покупки дома на Ист-Серкл, он продал дом чуть ли не за бесценок — в отместку Робин, запросившей половину суммы. Поразмыслив, какая из дочерей больше нуждается в ней, Робин переселилась в Бостон, к будущей гинекологине Роберте. Робина прислала сестре открытку с соболезнованиями, но Роберта была рада матери — в доме появилась бесплатная экономка.
Все это означало, что в ближайшем будущем Дездемона сможет предложить Софии уютное гнездышко в башне.
— Великолепно, — с трудом скрывая волнение, повторяла она. — В верхней комнате есть терраса, которая может заменить гостиную, к нижней комнате легко пристроить ванную и даже кухонную нишу. Мы с Кармайном считаем, что ты могла бы закончить школу в Холломене, поближе к хорошим университетам. И, кто знает, возможно, к тому времени как ты решишь продолжить учебу, во всех школах при Чаббе будет разрешено учиться лицам обоего пола. Ну как, интересно?
Смышленая девочка подпрыгнула от радости, бросилась на шею Дездемоне и чуть не задушила ее в объятиях.
— Да, да, очень!
Июль уже готовился смениться августом, когда Клэр Понсонби прислала Кармайну письмо, выражая желание повидаться с ним. Оно оказалось полной неожиданностью, но даже Клэр была не в силах испортить Кармайну настроение в этот прекрасный день, наполненный ароматами цветов и пением птиц. Две недели назад из Лос-Анджелеса приехала София, и теперь они с Дездемоной решали, как быть со стенами — красить или оклеить обоями. Слушая разговоры дочери с Дездемоной, Кармайн удивлялся перемене в прежде чопорной жене. Как одиноко, должно быть, ей жилось раньше, когда она отказывала себе во всем, чтобы скопить денег на существование, которое, как теперь понимал Кармайн, никогда не удовлетворило бы ее. Возможно, многое объяснялось ее беременностью, слегка опередившей свадьбу; ребенок должен был родиться в ноябре, и София с нетерпением ждала этого события. Неудивительно, что даже Клэр Понсонби была не в силах лишить Кармайна ощущения благополучия и хотя и позднего, но исполнения всех желаний.
Она ждала его на веранде вместе с собакой. Два кресла были поставлены возле белого тростникового столика, на котором стояли кувшин с лимонадом, два стакана и тарелка печенья.
— Лейтенант, — поприветствовала она, услышав шаги.
— Уже капитан, — поправил он.
— Надо же! «Капитан Дельмонико» — звучит! Присядьте, выпейте лимонаду. Он приготовлен по старому фамильному рецепту.
— Спасибо, я сяду, но от лимонада откажусь.
— Не хотите ничего, приготовленного моими руками, капитан? — любезно уточнила она.
— Откровенно говоря, да.
— Я вас прощаю. Так и быть, тогда просто посидите.
— Зачем вы хотели меня видеть, мисс Понсонби?
— По двум причинам. Во-первых, я переезжаю, и хотя адвокаты объяснили мне, что ничто не помешает мне поселиться где угодно, я сочла своим долгом предупредить вас. «Универсал» Чарлза уже нагружен всем необходимым — я наняла одного студента из Чабба, чтобы он отвез нас с Бидди в Нью-Йорк. «Мустанг» я продала.
— А я думал, вы ни за что не расстанетесь с домом.
— Я поняла, что без милого Чарлза жизнь здесь будет мне в тягость. А потом получила предложение продать этот дом и не смогла отказаться. Вы думали, что никто на него не позарится, тем не менее ошиблись. Майор Минор заплатил мне кругленькую сумму — он намерен превратить дом в музей ужасов. Несколько туристических агентств Нью-Йорка уже согласились предлагать клиентам двухдневные экскурсии. В первый день — неторопливая поездка на автобусе и осмотр очаровательных коннектикутских пейзажей, потом ужин и ночь в мотеле «Майор Минор», где уже заканчивают ремонт и отделку в новом стиле. Во второй день — экскурсия по дому Коннектикутского Монстра, в том числе и по пресловутому подземному ходу. Ожидающие у выхода из туннеля могут покормить оленей. Затем — возвращение в логово Монстра и осмотр четырнадцати копий голов его жертв. Естественно, под запись душераздирающих криков. Майор собирается устроить в нашей старой гостиной столовую на тридцать мест, а прежнюю столовую превратить в кухню. Не может же он заставлять шеф-повара возиться с плитой «Ага», пока ждут посетители! И наконец, отъезд на автобусе обратно в Нью-Йорк, — невозмутимо закончила Клэр. Ни один мускул не дрогнул на ее лице.
Боже, какой сарказм! Кармайн слушал ее с ужасом, радуясь, что она не видит его глаз.
— Я думал, в Коннектикутского Монстра вы не верите.
— Не верю. Но меня убедили, что и туннель, и головы, и все прочее существует. В этом случае я не прочь получить выгоду. У меня появится шанс начать все заново где-нибудь подальше от Коннектикута — например в Аризоне или Нью-Мексико.
— Желаю вам удачи. А вторая причина?
— Объяснения, — ответила она тихим голосом — голосом Клэр, которой он когда-то сочувствовал. — Вашу шаблонную полицейскую грубость можно понять, капитан. Вы всегда производили на меня впечатление человека, преданного своему делу — искреннего, даже альтруистичного. Я понимаю, почему меня подозревали в этих кошмарных преступлениях, — ведь вы настаивали, что убийцей был мой брат. Но лично я считаю, что мы с Чарлзом стали жертвой обмана, что кто-то другой устроил… э-э… ремонт у нас в подвале. — Она вздохнула. — Несмотря на все это, я решила, что вы джентльмен и вправе задать мне несколько вопросов, как подобает джентльмену — любезно и конфиденциально.
Кармайн подался вперед, стиснув кулаки.
— Спасибо, мисс Понсонби. Для начала хочу спросить, что вам известно о смерти вашего отца?
— Я ждала этого вопроса. — Она вытянула вперед длинные худые ноги и скрестила их на уровне щиколоток, шевеля одной туфелькой шерсть Бидди. — До Великой депрессии мы были очень богаты и жили прекрасно. Понсонби всегда знали толк в удовольствиях — в хорошей музыке, вкусной еде, драгоценных винах, добротных и красивых вещах. Мама выросла в такой же среде — она родом из Шейкер-Хайтс. Но замуж она вышла не по любви. Моим родителям пришлось пожениться, поскольку они ждали Чарлза. Мама была готова на все, лишь бы заарканить папу, который видеть ее не желал. Но когда оказалось, что деваться ему некуда, он исполнил свой долг. Через шесть месяцев родился Чарлз. Через два года — Мортон, а еще через два — я.
Туфелька замерла; Бидди заскулила, и хозяйка начала вновь поглаживать ее. Выпросив ласку, собака блаженно зажмурилась и положила голову на передние лапы. Клэр продолжила:
— У нас всегда служила экономка — я имею в виду постоянно живущую в доме прислугу, которая справлялась с легкой домашней работой, но не стряпала. Мама любила готовить сама, но терпеть не могла мыть посуду или чистить картошку. По-моему, особым деспотизмом она не отличалась, но в один прекрасный день экономка взяла расчет. И папа привез домой миссис Катон — Луизу Катон. Мама разозлилась. Прямо- таки взбеленилась! Как он посмел посягать на ее права? Но папа умел добиваться своего, как и мама,
