— Тебе нет смысла делать вид, будто я не знаю, что ты за существо…
— Но ты и в самом деле не знаешь.
— Однако мы изучали тебя все то время, пока ты жил на спине у обезьяны. И кое-какую информацию, которая дает мне преимущество, мы уже получили. Во-первых, — он принялся загибать пальцы, — тебя можно убить. Во-вторых, ты чувствуешь боль. Тебе не нравится электрический ток и ты не выносишь даже такого жара, который способен вынести человек. В-третьих, без носителя ты беспомощен. Я могу приказать, чтобы тебя сняли, и ты умрешь. Ты ничего не можешь без носителя, а он сейчас совершено неподвижен. Попробуй ремни на прочность. Так что ты или будешь отвечать на наши вопросы, или умрешь.
— Я уже попробовал ремни и обнаружил, что порвать их действительно невозможно. Впрочем, это меня не беспокоило: вернувшись к хозяину, я почувствовал себя на удивление спокойно — ни забот, ни волнений. Мое дело было служить — и только, а дальше будь что будет. Один ремень на лодыжке вроде был затянут слабее остальных: возможно, мне удастся вытащить ногу… Затем я проверил еще раз ремни на руках. Может, если полностью расслабиться…
Сразу последовали указания — или я сам принял решение: в такой ситуации это одно и то же. Никаких разногласий между мной и хозяином не было, мы думали и действовали как одно целое. Короче, инструкции это или собственное решение, но я знал, что побег сейчас не удастся. Обводя комнату взглядом, я пытался определить, кто из присутствующих вооружен. Возможно, только Старик: значит, уже легче.
Где-то в глубине души затаилось ноющее чувство вины и отчаяния, знакомое лишь слуге, действующему по воле инопланетного паразита, но я был слишком занят, чтобы переживать.
— Итак, — сказал Старик. — Ты будешь отвечать на вопросы сам, или придется тебя заставлять?
— Какие вопросы? — спросил я. — До сих пор я не слышал ни одного вразумительного вопроса.
Старик повернулся к лаборанту.
— Дай-ка мне разрядник.
Я все еще испытывал ремни и как-то даже не обратил внимания на эту фразу. Если бы удалось притупить его бдительность, и чтобы пистолет оказался в пределах досягаемости — при условии, конечно, что я сумею высвободить руку — тогда, может быть…
Он протянул руку с гибким хлыстом куда-то мне за спину, и я почувствовал дикую, ослепляющую боль. Мне показалось, что в комнате стало темно, словно кто-то щелкнул выключателем. Меня раздирало на куски, и на мгновение я даже потерял связь с хозяином.
Затем боль схлынула, оставив после себя только обжигающее воспоминание. Но не успел я собраться с мыслями, как хозяин снова подчинил меня своей воле. Впервые за все то время, что я был у него в подчинении, меня охватило беспокойство: его дикий страх и боль отчасти передались и мне.
— Ну как, понравилось? — спросил Старик.
Страх, однако, исчез, и я снова почувствовал лишь безмятежное равнодушие, хотя по-прежнему внимательно следил за своими врагами. Запястья и лодыжки тоже уже не болели.
— Зачем ты это сделал? — спросил я. — Разумеется, ты можешь причинить мне боль, но зачем?
— Чтобы ты отвечал на вопросы.
— Так задавай их.
— Что вы за существа?
Ответ появился у меня не сразу. Старик уже потянулся за разрядником, когда я услышал свой собственный голос:
— Мы — народ.
— Какой народ?
— Единственный народ. Мы изучали вас и знаем теперь вашу жизнь. Мы… — Я неожиданно замолчал.
— Продолжай, — мрачно приказал Старик и повел в мою сторону разрядником.
— Мы пришли, чтобы принести вам…
— Принести что?
Я хотел говорить: хлыст разрядника покачивался ужасающе близко. Но не хватало слов.
— Принести вам мир, — вырвалось у меня.
Старик фыркнул.
— Мир, — продолжил я, — и покой, радость… радость подчинения. — Я снова умолк. Слово «подчинение» не годилось. Я мучился, словно пытался говорить на чужом языке. — Радость… нирваны.
Это слово подходило гораздо лучше. Я чувствовал себя как собака, которую погладили по голове за то, что она принесла палку. Только что хвостом не вилял.
— Значит, как я понимаю, — сказал Старик, — если мы подчинимся, вы обещаете человечеству, что будете заботиться о нас и мы будем счастливы. Правильно?
— Абсолютно!
Старик задумался, остановив взгляд где-то у меня над плечом, затем плюнул на пол.
— Знаешь, — произнес он медленно, — нам, человечеству, уже не раз предлагали такую сделку. Из этого никогда ни черта не выходило.
— Попробуй сам, — посоветовал я. — Это очень просто, и тогда ты поймешь.
На этот раз он взглянул мне в глаза.
— Может, мне так и следовало поступить. Может быть, я обязан испытать это на себе. Не исключено, что когда-нибудь я попробую. Позже. А сейчас, — Старик вновь заговорил быстро и деловито, — сейчас ты будешь отвечать на вопросы. Если будешь отвечать сразу и правдиво, ничего с тобой не случится. Будешь медлить, я увеличу ток. — И он взмахнул хлыстом разрядника.
Я съежился, почувствовав поражение. На какое-то мгновение мне показалось, что я соглашусь.
— Так, — сказал Старик. — Откуда вы прилетели?
Молчание. Ни малейшего желания отвечать.
Хлыст придвинулся ближе.
— Издалека! — выкрикнул я.
— Это и так понятно. Где находится ваша база, ваша родная планета?
Старик выждал и сказал:
— Видимо, придется подстегнуть твою память.
Я тупо следил за ним; в голове — ни единой мысли. Но тут к нему обратился один из помощников.
— Что такое? — отозвался Старик.
— Возможно, здесь какие-то семантические трудности, — сказал помощник. — Различные представления об астрономии.
— Откуда? Паразит знает столько же, сколько знает его носитель. Это мы уже доказали. — Однако он опустил разрядник и задал вопрос по-другому. — Ладно. Солнечная система тебе наверняка знакома. Ваша планета находится в этой солнечной системе?
Я помедлил, потом ответил:
— Нам принадлежат все планеты.
Старик выпятил губу и задумчиво произнес:
— Интересно, что ты имеешь в виду… Впрочем, ладно. Пусть хоть вселенная целиком. Но где ваше гнездо? Откуда прилетели корабли?
Сказать мне было нечего.
Старик взмахнул рукой, и я почувствовал короткий удар током.
— Говори, черт бы тебя побрал! С какой вы планеты? С Марса? Венеры? Юпитера? Сатурна? Урана?
Нептуна? Плутона?
Когда он называл очередную планету, я отчетливо видел их, хотя сам ни разу не бывал дальше орбитальных станций. И мгновенно понял, когда Старик назвал именно ту, что нужно. Но мысль будто выдернули у меня, едва она возникла.
— Говори! — продолжал допытываться Старик. — Иначе я угощу тебя током.
— Ни с одной из них, — услышал я свой собственный голос. — Наша планета гораздо дальше.
