— Мертв.
— Похоже, у нас новый Император, — сказал Эгон.
— Похоже на то, — сказал Иеронимус, подавая ему пистолет.
— Очень любезно с твоей стороны, — сказал Эгон, взвешивая в руке пистолет. — Надеюсь, у тебя нет императорских амбиций?
— Амбиции есть, но не императорские. К тому же у меня предчувствие, Эгон.
— Я больше не Эгон, — сказал председатель. — Чтобы избежать путаницы, я выбираю себе имя Мингус. Так какое у тебя предчувствие?
— Мне показалось, что я слышал голос, который сказал: «Император — раб времени».
— Странно, — криво ухмыльнувшись, заметил новый Мингус. — Ты понимаешь, что это значит?
— Какую-то очередную неприятность.
— Что ж, — сказал Мингус. — Ты одарил меня прорицанием и королевством, спасибо тебе за все, особенно за последнее. Что я могу для тебя сделать?
— Отправляйся править своей империей и позволь всем нам продолжать делать то, что мы считаем нужным.
— Это не очень разумно, — сказал Мингус, — но я согласен. Бог знает, какие могут быть последствия, если я начну убивать Глейстеров. Помни только…
Внезапно рядом с Мингусом материализовался человек. Он был стар, с седой бородой и морщинистым лицом. В глазах его светилась грусть.
— Кто ты? — требовательно спросил Мингус.
— Я — это ты, Эгон. Я — Мордехай, я — Иеронимус, я — все остальные. Я Император, которым ты станешь. Я пришел молить тебя отречься от трона и изменить то, что еще можно изменить.
— Чем вызвана твоя просьба? — спросил Мингус.
— Тем, что Император — раб времени.
— Опять эта чепуха! Кто ты на самом деле?
— Прошу, отрекись от трона!
— Мне надоела твоя болтовня, — сказал Мингус. Он направил на старика пистолет и выстрелил.
Но это не произвело никакого эффекта. Старик раздраженно покачал головой:
— Меня нельзя убить. Реальность позициональна, ты сам это поймешь со временем. А теперь мне пора возвращаться к своему делу.
— А какое у тебя дело? — спросил Иеронимус.
— Все рабы заняты одинаково бессмысленным делом, — сказал старик и исчез.
Мингус недовольно потер подбородок.
— Только этого старого клоуна не хватало в нашей комедии. Иеронимус, а ты-то куда собрался?
Иеронимус настраивал машину времени:
— В путешествие. Навещу одного давнего друга.
— Кого ты имеешь в виду?
— В свое время узнаешь.
— Эй, Иеронимус, подожди! — крикнул Мингус. — Останься со мной и помоги создать настоящую цивилизацию. Обещаю: я буду следовать твоим советам.
— Нет, — сказал Иеронимус и нажал на кнопку.
В этот раз Глейстер очутился возле Крула в последние годы империи Мингуса. Продав кое-что из одежды, он направился в Вашингтон на повозке. Со станции он отправился в Белый дом, резиденцию Императора.
После того, как Иеронимус сообщил свое имя охране, его провели по извилистым коридорам, подняли на лифте, подвели к стальной двери, выкрашенной в пурпурный цвет. Охранник впустил его внутрь.
— Рад снова тебя видеть, — сказал Эгон-Мингус.
— Я тоже, — ответил Иеронимус. — Ну, как дела в империи?
— Не все идет успешно, как ты уже, наверное, заметил. Честно говоря, полнейший развал, — Мингус криво улыбнулся. Он был уже старым человеком, с седой бородой и красными глазами.
— В чем же дело? Глейстеры по-прежнему желают тебя свергнуть?
— Конечно, — сказал Мингус. — Я даже не пытаюсь их остановить. У нас семейная неспособность к политике. Глейстеры ничего не смыслят в интригах. Они прибывают в мою империю в одеждах двадцатого века, размахивают странным оружием и обращаются к народу с речами, которых никто не понимает. При первой же возможности их передают в руки полиции.
— И что ты с ними делаешь?
— Я их воспитываю.
— Что?!
Мингус поморщился.
— Перестань. Уверяю тебя: я воспитываю их обычными методами — лекциями, книгами, фильмами. Ну, а затем даю возможность поселиться в моей империи.
— И они соглашаются остаться?
— Большинство — да. Надо же им где-то жить, а те места, откуда они прибыли, уже заняты другими Глейстерами.
— Значит, все в порядке? В чем же проблема?
— Неужели ты не понимаешь?.. Первый Глейстер построил машину времени и отправился в будущее. Природа, которая терпит парадоксы, но не выносит пустоты, осталась с дырой в пространстве-времени. Из нормальной структуры выпал Глейстер. Природа, естественно, создала идентичного или почти идентичного Глейстера, взяв его оттуда, где у нее хранятся запчасти.
— Все это мне уже известно, — сказал Иеронимус.
— Но не до конца. Каждый раз, когда Глейстер использует машину времени, происходит смещение, и образуется новая дыра в пространстве-времени, которую природа заполняет очередным Глейстером.
— Теперь начинаю понимать, — сказал Иеронимус.
— У нас здесь полно Глейстеров, — продолжал Мингус. — Есть цепь последовательности Глейстера, который стал Императором, другая цепь последовательности, создавшая оппозиционную организацию, борющуюся с Императором. Есть и иные цепи последовательностей. Каждая цепь последовательности включает в себя путешествие во времени, дублируя Глейстеров. Каждое такое путешествие заканчивается появлением все новых и новых Глейстеров.
Мингус замолчал, чтобы до Иеронимуса дошел смысл его слов. И, наконец, сообщил:
— Глейстеры появляются в геометрической прогрессии.
— Тогда, — заметил Иеронимус, — их, наверное, полным — полно.
— Тебе будет трудно поверить, — заметил Мингус. — С геометрической прогрессией шутки плохи. Сотни становятся тысячами, тысячи — миллионами, миллиардами, квадриллионами. Теперь-то тебе все ясно?
— И куда же они все деваются?
— Они прибывают сюда, — ответил Мингус. — Больше им некуда податься.
— Где же ты их можешь разместить?
— Пока мне удалось кое-как пристроить двенадцать миллионов. Но у империи ресурсы на исходе, а Глейстеры все прибывают и прибывают.
— Неужели это никак нельзя остановить?
Мингус покачал головой.
— Даже если бы армия расстреливала их на месте, мы бы не смогли справиться с таким количеством. Скоро здесь не будет никого, кроме Глейстеров. Вся Земля будет усеяна Глейстерами, а новые все прибывают и прибывают. Император, действительно, раб времени.
— Единственное, что мне приходит в голову, — сказал Иеронимус, — это то, что настоящего
