ссориться друг с другом понапрасну, пока результаты не будут получены.
— Большое спасибо, — подчеркнуто вежливо отозвался Чак. Липкая плесень, не заметив иронии, задумчиво продолжала:
— Я думаю еще о одном. Хотя, конечно, это дело потребует дополнительных усилий с вашей стороны. Но оно того стоит, поскольку со временем может принести весомые плоды. — Ганимедянин на минуту затих, потом подумал:
— Может быть, вам удастся убедить Мэри провести тестирование своей собственной психики.
«Зачем? — подумал Чак. — Странная идея». Его мысли вернулись к бывшей супруге. Он не мог понять, в чем заключается смысл последнего предложения ганимедянина. Встреча с Мэри в хижине гебского святого не явилась для Чака большой неожиданностью, он не открыл каких-либо новых граней в характере жены. Если Мэри выявит в себе при помощи тестов какие-либо серьезные отклонения, в чем он был совершенно уверен, то просто останется такой до конца дней своих. Он ведь сам приложил руку к тому, чтобы больные жители луны не получили лечения, попав под альфанскую защиту. Если даже она и убедится, что страдает маниакально-депрессивным психозом, то что это даст? Что подразумевал ганимедянин под «весомыми плодами»?
Липкая плесень, уловив его мысленный поток, сразу же пустилась в объяснения:
— Предположим, господа Риттерсдорф выявит в своем характере признаки маниакального психоза. Она сразу станет оценивать себя как бы со стороны; поймет, что у нее есть много общего с Говардом Строу, с жестокими манскими танкистами…
— И вы всерьез верите, что это поможет ей сделаться мягче? Отнимет у нее непробиваемую уверенность в себе?
«Разве ганимедянин способен разобраться в тонкостях человеческой натуры? И в особенности такой сложной натуры, как Мэри? Не стоит даже говорить об этом, ведь маньяки и параноики никогда не занимаются самокопанием, ни на йоту не сомневаются в собственной правоте и непогрешимости. Как известно, их эмоциональная структура покоится на чувстве определенности, уверенности в себе…
Вообще- то было бы, конечно, неплохо, если бы дело обстояло так просто, — продолжал размышлять Чак. — Психический больной узнает результаты своего тестирования, начинает оценивать себя со стороны остатками больных мозгов и вылечивается. Чушь собачья! Человеку с больной ногой в тонкостях объясняют причину заболевания, и нога сразу проходит…
На Мэри тестирование должно возыметь как раз обратный эффект: она получит со стороны манов моральную поддержку, обретет, так сказать, социальный статус, поселившись среди себе подобных на Высотах Да Винчи. И, скорее всего, с блеском проявит себя в постели Говарда Строу… Чтобы потом заменить его на посту манского делегата Высшего Совета. Да, среди манов Мэри должна занять высокое положение — будет помыкать ими при помощи своих профессиональных знаний».
— Тем не менее я все-таки постараюсь уговорить госпожу Риттерсдорф протестировать себя, — продолжала настаивать липкая плесень. — Это должно пойти ей на пользу. «Познай себя» — разве не таков был девиз землян со времен столь почитаемой греческой античности? Уверен, если вы, гуманоидная раса, не обладающая телепатическими способностями, по-настоящему познаете особенности своей психики, свою индивидуальность, то обретете могучий инструмент, при помощи которого сможете постепенно преобразовывать себя до тех пор, пока…
— Пока что?
Ганимедянин не ответил. Подойдя к самому главному, он не стал досказывать свою мысль.
— Давайте подождем результатов, — сказал Чак. — Тогда все и узнаем.
«Узнаем, кто прав», — подумал он. Ему хотелось, чтобы прав оказался ганимедянин.
Поздно вечером на Высотах Да Винчи договоренность была достигнута. После долгих переговоров Смайлу Раннингу Кламу удалось убедить Мэри Риттерсдорф провести полный комплекс психологических тестов для себя и бывшего мужа.
Все четверо находились в замысловато-изукрашенном, спиралевидном доме манского делегата Говарда Строу; сам Строу с высокопарным отчуждением наблюдал за происходящим из дальнего угла комнаты. Процесс тестирования забавлял его; устроившись в удобном кресле, он быстро набрасывал пастельными мелками серию портретов Мэри. Живопись являлась одним из его многочисленных артистических талантов, и он не прекращал заниматься ею даже сейчас, когда альфанские корабли, один за другим, садились на поверхность Луны.
Мэри, пристально вглядываясь в распечатки, разложенные на изящном полированном столике ручной работы, задумчиво произнесла:
— Очень неприятный для меня итог. Но, должна признаться, сама идея весьма плодотворна: познать себя с помощью стандартного набора психологических тестов. Я на самом деле удивлена полученными результатами. Наверно, мне следовало бы периодически проверять свое состояние подобным образом…
Она встала и подошла к окну, тонкая, стройная и гибкая, в белом облегающем свитере и блестящих венерианских лосинах. Затем вынула из пачки сигарету и дрожащими руками прикурила.
— У тебя нет психических отклонений, дорогой. — Она нервно затянулась, затем холодно улыбнулась и добавила:
— Поздравляю.
— А что у тебя? — хрипло спросил Чак.
— Оказывается, ничего общего с манами. У меня как раз противоположное — ярко выраженная депрессия возбужденного типа. Говоря здешним языком, я депша. — Мэри продолжала улыбаться, однако было заметно, каких усилий ей это стоило.
Помолчав, Мэри добавила:
— Дело в том, что я постоянно давила на тебя, заставляла поменять работу, так как страдала навязчивой идеей, что жизнь складывается отвратительно. Я изводила тебя в попытках что-либо предпринять, мне казалось, что иначе все станет совсем плохо. — Она смяла недокуренную сигарету о пепельницу, тут же прикурила новую и спросила Говарда Строу:
— Что ты на это скажешь?
— Мне все равно, — заявил тот с присущей ему жесткостью и отсутствием жалости к кому бы то ни было. — Так или иначе ты не останешься с нами. Поедешь в Коттон Мэтр к счастливому парню Дино Уоттерсу и ему подобным. — Он издал презрительный смешок. — Ребята там исключительно веселые и жизнерадостные. Можешь побыть здесь еще несколько дней, но потом ты должна уехать. Раз ты не манша. — Затем, несколько поубавив свой убийственный тон, Строу добавил:
— Если бы ты могла предугадать то, что случилось сегодня, когда изъявила желание принять участие в экспедиции, организованной ТЕРПЛАНом, в этой так называемой операции «Пятьдесят Минут», ты бы трижды подумала, не так ли? — Он в упор уставился на Мэри.
Мэри молча пожала плечами. Затем внезапно расплакалась.
— Господи, я не хочу жить с этими депрессивными идиотами, причитала она, всхлипывая. — Я хочу домой, на Землю. Мне ведь не обязательно здесь оставаться и искать тихое местечко, как тебе, — пробормотала она, обернувшись к мужу.
Липкая плесень подумала, обращаясь к Чаку:
— Теперь, когда известны результаты тестирования, что вы намерены делать, господин Риттерсдорф?
— Пойду искать место для нового поселения. Назову его Джефферсонбургом. Коттон Мэтр был деп, Леонардо Да Винчи — ман, Адольф Гитлер — пар, Ганди — геб. А Томас Джефферсон… — Чак задумался. — Был вполне нормален. Значит…, норм. Итак, Джефферсонбург будет поселением нормов. Сначала в нем будет жить только один человек, но ему уготовано великое будущее.
«По крайней мере, проблема выборов делегата в Высший Совет решится автоматически», — машинально подумал он.
— Вы просто круглый дурак, — пренебрежительно произнес Говард Строу. — Никто не захочет жить в вашем поселении. Вам придется провести остаток жизни в одиночестве. Хотя через пару месяцев свихнетесь и вполне подойдете для любого другого поселения. Кроме нашего, разумеется.
