расплывались пятна грязи, а на роскошных обоях проступила плесень — следствие неизменной сырости.
Из коридора донеслись голоса, потом заскрипела дверь. Погоня обнаружила бы меня сразу, поэтому я спустился по ступенькам и попал в следующую комнату, где в нос мне ударил запах чеснока и грязного постельного белья. У левой стены, на огромной кровати под балдахином возвышалось нечто огромное и разбухшее. Человек, раскинув руки и ноги, возлежал на горе атласных подушек. Существо уставилось на меня неестественно крошечными для огромного черепа глазками. Его массивные челюсти задвигались, исторгая тоненький голосок говорящей куклы.
— Заткнись, — оборвал я.
Выхватив пистолет из кобуры, я подошел к той стене, что была не видна от двери из коридора.
— Если кто-нибудь просунет голову в дверь, получишь пулю, — пообещал я. — Понял?
Выпученные глаза рассматривали меня еще какое-то время, это был единственный признак того, что меня слышат. А может, он глух или не понимает по-английски. Так или иначе, пистолет в моих руках был убедительным аргументом. Голоса из коридора слышались все ближе.
— Прикажи им убраться, — прошипел я, — прикажи по-английски.
Он набрал в грудь воздуха, — по атласным подушкам пробежала волна, — и взвизгнул:
— Пошли прочь!
Шаги, приближавшиеся к двери, стали глуше — люди ступили на ковер. Их было не меньше трех, судя по голосам. Я мысленно измерил расстояние от себя до «спящей красавицы».
— Пошли прочь! — снова пропищала гора жира. — Сейчас же!
Голос в коридоре отдал команду, и шаги стали удаляться.
Подождав, пока они совсем затихли, я сделал глубокий вдох — до этого я и не подозревал, что не дышу. Толстяк разглядывал меня и таким вниманием, словно ждал какого-то фокуса, который он ни за что не хотел проморгать.
— Ты не такой, как мы, — пропищал он наконец.
— А кто такие «мы»?
— Ты как сюда попал? — ответил он вопросом на вопрос.
— Я шел по следу, здесь он кончился.
— Это невозможно. — Лысая голова закачалась из стороны в сторону в большом волнении.
— Иногда возможно, — возразил я. — Ну так рассказывай, переросток. Я так долго сюда добирался, что нервы мои на пределе. Могу сорваться.
— У меня очень много денег, — затараторил толстяк.
— Золотыми монетами?
— Какими хочешь. Я позову того, кто…
— Никого ты не позовешь. Что это за парни, которых доставил сюда Рашас, а они заплатили золотом? Толстяк пожевал губами.
— Я дам тебе власть…
— У меня ее и так хватает. — Обойдя кровать, я приставил револьвер к его горлу:
— Кто ты такой? Что это за место? Кто те молчаливые парни, которые так лихо стреляют?
Он запищал и захлопал толстыми ладонями по грязной шелковой простыне.
— Ты знаешь человека по фамилии Сэтис? — продолжал я. Однако даже если толстяк его и знал, то не подал виду. Он глядел на меня не отрываясь, словно я исполнял стриптиз. Выпростав одну руку из-под одеяла, он то и дело трогал крышку резного сундука у кровати, а заметив мой взгляд, убрал руку. Подойдя ближе, я откинул крышку и увидел сложенное белье, а сверху какую-то одежду из зеленого материала, отливающего металлом. Не успел я протянуть руку за этим костюмом, как он издал писк придушенной курицы и рванулся ко мне.
Я отскочил прочь, но, видимо, недостаточно быстро. Его жирная рука схватила мою и зажала ее, словно тиски. Я вырвался, успел упереться ногой в его живот и сильно двинуть в ухо. Но этого оказалось мало: взревев, как обиженный слон, толстяк пытался схватить меня за шей, но, промахнувшись, угодил в плечо. Он снова потянулся к моему горлу и на этот раз достиг цели. Пальцы его сомкнулись, как щипцы. Сосредоточившись, я наметил точку на его физиономии и, собрав всю свою злость, нанес сокрушительный удар. Глаза толстяка замутились, тело пронзила судорога, и он обмяк.
Я заставил себя встать на ноги, проверил свои суставы, с немалым удивлением заметив, что все они целы. Большой бэби неплохо дерется, если его разозлить, подумал я.
Вынув из сундука зеленое одеяние, я встряхнул его и узнал комбинезончик, который миг принадлежать только одной женщине.
9
Минут через пять толстяк пришел в себя. Он пару раз дернулся в конвульсиях, но присмирел, ощутив дуло револьвера, которое я приставил к его горлу:
— Где она?
Увидев комбинезон в моей руке, он состроил такую гримасу, словно проглотил ложку уксуса:
— Не скажу.
— Пеняй на себя. — Я прижал дуло с такой силой, что толстяк чуть не задохнулся. Он шарахнулся от меня, а я снова ткнул его револьвером.
— Меня нельзя убивать, — защебетал толстяк, похоже было что он свято в это верит. — Меня нельзя трогать руками, причинять вред или боль.
— Это понятно, но в жизни бывают неприятные моменты, — ответил я. — Даю тебе пять минут на размышление.
— Я подарю тебе других женщин, сколько пожелаешь…
— Спасибо, мне нужна эта.
— Мне она тоже нужна, — настаивал толстяк.
— Зачем? Для чего ты вообще ее сюда затащил?
— Мне нужны ее гены.
— Лучше говори правду, это легче — не надо думать.
— Я уже сказал тебе…
— Ну вот что… Вызови одного охранника и прикажи привести девушку сюда, потом удали его. Ты знаешь, как это делается.
Какое-то время Большой Бэби злобно ворчал, потом указал пальцем на крупную кнопку в резном изголовье своего ложа:
— Мне нужно нажать вот это…
— Давай.
Я наблюдал за тем, как он возится с кнопкой, потом послышался неясный треск в другом конце комнаты. Я заметил в углу маленький стереотелевизор, на экране которого появилось мужское лицо.
— Он нас не видит, — доверительно прошептал толстяк.
Мужчина с экрана сказал несколько отрывистых фраз на незнакомом языке, затем толстяк дал ему указание. Все это время я не отнимал револьвер, чтобы он не забывался. Лицо на экране исчезло, телевизор погас. Толстяк взвыл и начал хлопать пухлыми руками по простыне.
— Когда женщину приведут, ты должен сразу исчезнуть, — сказал он мне.
— Пусть приведут, а я уж разберусь. Лежа на кровати, он внимательно на меня смотрел, иногда из его необъятной груди вырывался стон. Я взглянул на часы, прошло пять минут.
В соседней комнате раздались шаги, и я снова прижался к стене.
— Только девушку, без охраны, — прошипел я сквозь зубы.
Большой Бэби прощебетал приказ, раздались звуки недолгой борьбы, потом, споткнувшись о порог, в комнате появилась Риссия. Вместо одежды на ней был бесформенный серый балахон, пори босы, на лбу небольшая ранка, руки связаны за спиной. Брезгливо посмотрев на толстяка в постели, она сказала что-то
