— Хорошо, я попрошу ее придти сюда. Тебе пока не следует вставать.
Ну уж нет! Эти комнаты в течение многих десятилетий на время заседаний Совета предназначались Элтонам. И наверняка здесь полно всяких подслушивающих устройств и ловушек для перехвата телепатической информации. Комин никогда не доверял мужчинам из рода Элтонов. Поэтому для разговора с Каллиной следовало найти какое-нибудь другое место.
Слуги сообщили мне, где ее найти. Я отодвинул с виду совершенно невинную панель, и мне в лицо тут же ударил поток невыносимо яркого света. Выругавшись, я закрыл и без того измученные глаза ладонями; но и через закрытые веки мне виделся красный свет, а перед глазами все время вспыхивали желтоватые силуэты только что виденных предметов. Удивленный голос окликнул меня по имени. Свет погас, и передо мной возникло и приобрело четкие очертания лицо Каллины.
— Извини, Лью. Теперь не так ярко? Это мое защитное поле; не люблю, когда мне мешают работать.
— Не надо извиняться. — Хранительница чрезвычайно уязвима, когда работает с Главными Экранами; обычные люди об этом и не подозревают. — Уж мне-то следовало знать, что к тебе нельзя врываться без предупреждения.
Она улыбнулась и подняла занавес, пропуская меня в комнату.
— Да-да, мне говорили; ты ведь специалист по матрицам.
Она опустила занавес. И вдруг мне бросилось в глаза, что в ее облике что-то не так.
Походка женщины может рассказать о многом. Распутница способна выдать себя одним- единственным движением, фазу же породив непристойные мысли. Невинность проявляет себя порой в беспечной легкости. Каллина была молода и красива; но красавицы так не ходят, не делают таких жестов… В ее походке ощущались одновременно и юность, и старость; и неуклюжесть подростка, и спокойное достоинство дожившей до глубокой старости женщины.
Вскоре, впрочем, это ощущение пропало. Я огляделся. Стены, испещренные узорами, тихий, ровный успокаивающий гул. У меня тоже была собственная небольшая матричная лаборатория в старом крыле здания, но она не шла ни в какое сравнение с этим.
Здесь была установлена обычная система слежения за всеми происходящими на планете процессами. Панели посверкивали огоньками, как маленькими звездочками, по одной на каждую зарегистрированную матрицу любого уровня сложности в этой части Дарковера. Помещение окружал специально смодулированный телепатический барьер, который отсекал любые телепатические обертоны, пропуская основную мысль без искажений. Одну стену занимал огромный экран, покрытый мерцающим литым стеклом, о предназначении которого я мог только догадываться; это мог быть, например, один из почти легендарных психокинетических передатчиков. На столе лежала обычная, вполне прозаическая отвертка и несколько обрывков изоляционной ленты.
— Тебе, конечно, известно, что им удалось увезти с собой матрицу Шарры? — спросила она.
— Если б я не был таким ослом, — с чувством ответил я, — то швырнул бы эту матрицу в конвертер еще на Терре и навсегда бы избавился от Нее! Да и Дарковер тоже избавил!
— Но тогда здесь все вышло бы из-под контроля, причем навсегда! По крайней мере, пока матрица находилась вне нашего мира, Шарра пребывала в латентном состоянии. Если бы ты уничтожил матрицу, это положило бы конец всем надеждам обезвредить энергетические зоны. Это ведь незарегистрированная матрица, за ней невозможно следить, контролировать ее. И управлять ею невозможно, пока не обнаружены все активные зоны и не взят под контроль свободный приток энергии оттуда. Какой у нее был код?
Я снял барьер и позволил ей войти со мной в контакт, пытаясь одновременно изобразить код матрицы на экране монитора. Но на нем блуждали лишь какие-то неясные блики.
— Не надо было разрешать тебе этого, — сокрушенно покачала головой Каллина. — Ты еще не оправился от ранения в голову! Пойдем отсюда, тебе необходимо отдохнуть!
В маленькой комнате, прозрачная стена которой выходила на расстилавшуюся внизу долину, я рухнул в мягкое кресло и на мгновение полуприкрыл глаза. Каллина наблюдала за мной с отчужденным и задумчивым видом.
— Послушай, — сказал я, — если бы тебе был известен код, ты смогла бы изготовить дубликат этой матрицы и с его помощью установить координаты активированных зон?
— Нет, — ответила она, не задумываясь. — Я могу изготовить дубликат матрицы первого или второго уровня, такой, как вот эти. — Она коснулась пальцем мелких кристаллов, что скрепляли на груди ее платье. — Еще я могу изготовить матричную решетку, по сложности не уступающую матрице Шарры. Но одна я не смогу ею управлять. Однако две совершенно идентичные матрицы четвертого уровня и выше не могут существовать одновременно в одной Вселенной в одно время, не вызывая искажений пространства.
— Закон Кериллиса, — вспомнил я. — «Матрица— единственное и уникальное явление в данной конкретной точке времени и пространства и выведенная из равновесия способна перемещать энергию…».
Она кивнула и добавила:
— Любая попытка изготовить точную молекулярную копию матрицы, подобную той, что управляет Шаррой, — это ведь девятый уровень? или десятый? — вырвет половину планеты из нашей точки пространства-времени.
— Этого я и боялся, — признался я. — Но хотел получить подтверждение от самой Хранительницы.
— Хранительницы! — Она насмешливо хмыкнула. — Линнел ведь уже сказала тебе? Лью, я не так уж обеспокоена этим предполагаемым браком. Если они стремятся убрать меня с дороги и окончательно убедиться, что я не захвачу власть в Совете, то они своего почти добились. Я не могу одна противостоять всем сразу.
Но меня беспокоит совсем другое. Я не верю, что обычные бандиты способны были замыслить нападение с целью выкрасть матрицу Шарры. Кто же их натравил на вас?
— Разве Хастур не сказал тебе, кто?
— Мне кажется, он сам не знает.
— Обычные бандиты, — яростно сказал я, — крадут оружие, провизию, одежду, иной раз драгоценности, но они никогда не осмелятся даже прикоснуться к матрице! Да еще к такой! И как ты думаешь, почему я до сих пор жив? Каллина, я же настроен на частоту этой матрицы — и мое тело, и мой мозг! Даже завернутая в изоляционную ткань она вызывала у меня адскую боль, если к ней прикасался любой, от кого исходили колебания иной частоты! Только три человека на Дарковере могли взять ее в руки, не причиняя мне вреда. Разве тебе не сказали, что во главе этих «обычных бандитов» стоял Кадарин?!
Ее лицо сделалось совершенно белым.
— Не думаю, чтобы Хастур знал Кадарина в лицо,
— сказала она. — Но откуда Кадарину стало известно, что матрица у тебя?
Мне не хотелось думать, что выдал меня Рейф Скотт. Пламя Шарры ведь обожгло и его тоже. Я бы скорее поверил, что Кадарин по-прежнему способен читать мои мысли даже на расстоянии. И тут ощущение великой утраты наконец полностью охватило меня. Теперь, с потерей Мариуса, я был совершенно одинок.
— Лью, — произнесла Каллина, — как произошло, что ты вообще связался с… — Она хотела сказать «с Шаррой», но, увидев мое искаженное судорогой лицо, закончила фразу иначе: —… Кадарином? Ты никогда не рассказывал.
— Я и сейчас не хочу говорить об этом, — резко ответил я. Снова тот же вопрос, опять и опять! Какой болью отзываются старые раны!
— Я понимаю, тебе нелегко, — сказала она. — Но мне тоже нелегко — меня ведь отдают за Алдарана.
— Она больше не смотрела на меня. Взяла сигарету с хрустального блюда и зажгла ее от драгоценного перстня. Я протянул руку и тоже взял сигарету. Она подняла голову и посмотрела на меня с удивлением. Я глаз не отвел:
— На некоторых планетах мужчины тоже курят.
— Не может быть!
