сентября. Всем было видно, с каким удовольствием он это объявляет, хотя удовольствие объяснялось не только играми. Помпею удалось устроить брак, который имел большое значение для человека из Пицена. Его вдовствующая сестра Помпея должна была выйти замуж не за кого-нибудь, а за племянника покойного диктатора, Публия Суллу. Да, Помпеи из северного Пицена высоко поднимались в римском мире! Его дед и отец вынуждены были довольствоваться Луцилиями, в то время как он сам породнился с Муциями, Лициниями и Корнелиями! Потрясающе!
Но Крассу было абсолютно все равно, кого сестра Помпея выбрала себе в мужья во второй раз. Ему не нравились эти победные игры.
— Говорю тебе, — сказал Красс Цезарю, — он намерен держать сельчан в Риме больше двух месяцев, и как раз в самую жаркую пору лета! Лавочники собираются выставлять на продажу его статуи по всему городу. А еще эти бабушки и дедушки, которые обычно пускают постояльцев на лето, чтобы заработать несколько лишних сестерциев!
— Это хорошо для Рима. И хорошо для денег.
— Да, но где во всем этом я? — взвизгнул Красс.
— Ты должен сам определить себе место.
— Скажи мне, как и когда? Аполлоновы игры длятся до ид квинктилия, потом три тура выборов с промежутками в пять дней — курульные, трибутные и плебейские. Пятнадцатого июля он намерен показать всем своего общественного коня. А после плебейских выборов будет океан времени для покупок — но недостаточно, чтобы поехать домой за город и вернуться обратно, — пока его победные игры начнутся в середине секстилия. Они будут длиться пятнадцать дней! Какое тщеславие! И после того как они закончатся, сразу же начнутся Римские игры! О боги, Цезарь, его публичные развлечения собираются держать в городе деревенских парней почти три месяца! И хоть раз упомянули мое имя? Нет! Я не существую!
Цезарь был абсолютно спокоен.
— У меня есть идея, — сказал он.
— Какая? Нарядить меня Поллуксом?
— А Помпея — Кастором? А что? Мне нравится. Но давай по-серьезному. Все, что ты сделаешь, мой дорогой Красс, должно стоить дороже, чем потратит на свои развлечения Помпей. Иначе что бы ты ни делал, тебе его не затмить. Ты готов потратить огромное состояние?
— Я готов заплатить любую сумму, чтобы после окончания консульской службы выглядеть лучше, чем Помпей! — фыркнул Красс. — В конце концов, я вот уже два года — самый богатый человек в Риме.
— Не обманывайся, — возразил Цезарь. — Ты сейчас говоришь о своем богатстве. Считаешь, что никто не имеет больше твоего. А наш Помпей — типичный сельский землевладелец, он никому не сообщает, какое у него состояние. А у него значительно больше денег, чем у тебя, Марк, я это гарантирую. Когда галльские земли официально вошли в состав Италии, цена их взлетела. Он владеет — владеет, а не арендует или сдает в аренду! — несколькими миллионами югеров лучшей земли в Италии, и не только в Умбрии и Пицене. Он наследовал всю эту потрясающую недвижимость, которой Луции владели на Тарентинском заливе. Он вернулся из Африки как раз вовремя, чтобы отхватить довольно приличный кусок на Тибре, на Вольтурне, на Лирисе, на Атерне. Ты — не самый богатый человек в Риме, Красс. Уверяю тебя, это Помпей — самый богатый.
Красс во все глаза смотрел на Цезаря.
— Невозможно!
— Ты же знаешь, что это правда. Просто если человек не кричит на весь мир, сколько у него денег, это еще не значит, что он бедный. Помпей в жизни никогда не был бедным — и никогда не будет. Когда он наделяет ветеранов своей землей, он выглядит очаровательным, но готов поспорить: то, что он действительно дает им, он дает во временное владение, а не в собственность. И за это каждый платит ему десятую часть того, что эта земля производит. Помпей — своего рода царь, Красс! Он не зря называет себя Магном, Великим. Его люди относятся к нему как к своему царю. А теперь, когда он — старший консул, он считает, что его царство выросло.
— У меня десять тысяч талантов! — резко сказал Красс.
— Для бухгалтера это двести пятьдесят миллионов сестерциев, — покачал головой Цезарь и улыбнулся. — Твой ежегодный доход достигает десяти процентов?
— Да, конечно.
— В таком случае готов ли ты забыть о доходе нынешнего года?
— Ты хочешь сказать, что я должен потратить тысячу талантов?
— Я именно это и хочу сказать.
Идея причинила боль… Было видно, что Красс старается справиться с этой болью.
— Да, если, сделав так, я смогу затмить Помпея. Не иначе.
— За день до ид секстилия, то есть за четыре дня до Помпеевых победных игр, состоится праздник в честь Геркулеса Непобедимого. Как ты помнишь, Сулла посвятил богу десятую часть своего состояния, устроив общественный пир на пять тысяч столов.
— Кто мог забыть тот день? Черная собака лакала кровь первой жертвы. Я никогда прежде не видел Суллу в таком ужасе. И после, кстати, тоже. Его венок из трав упал в пролитую кровь.
— Забудь ужасы, Марк, ибо я обещаю тебе, что нигде поблизости не будет черных собак, когда ты посвятишь десятую часть твоего состояния Геркулесу Непобедимому. Ты устроишь общественный пир на десять тысяч столов! — велел Цезарь. — Те, кто в другом случае могли бы предпочесть отдых на побережье, — они все останутся в Риме. Бесплатное угощение действует неотразимо на каждого.
— Десять тысяч столов? Если я каждый стол завалю пресноводным окунем, устрицами, угрями и кефалью, это не будет стоить мне более двухсот талантов, — сказал Красс, который знал цену всему. — И кроме того, полный желудок сегодня может заставить человека думать, что он больше никогда не будет голодным, но утром тот же человек снова захочет есть. Праздники закончатся через день, Цезарь. А также и память о них.
— Правильно. Однако, — мечтательно продолжал Цезарь, — кроме тех двухсот талантов остаются еще восемьсот, которые надо истратить. Давай допустим, что в Риме между секстилием и ноябрем находятся около трехсот тысяч граждан. Обычная раздача зерна обеспечивает каждого гражданина пятью модиями, то есть одним медимном пшеницы в месяц по цене в пятьдесят сестерциев. Дешево, но не настолько — по сравнению с настоящей ценой пшеницы, конечно. По крайней мере, казна имеет небольшой доход даже в неурожайные годы. Этот год, говорят, будет урожайным. И — твоя удача! — в прошлом году урожай тоже был неплохой. Потому что ты будешь покупать зерно из прошлогоднего урожая.
— Покупать? — потерянно переспросил Красс.
— Дай мне закончить. Пять модиев пшеницы на три месяца… Помножить на триста тысяч человек… Получаем четыре с половиной миллиона модиев. Если ты купишь сейчас, а не летом, думаю, ты мог бы набрать четыре с половиной миллиона модиев пшеницы по пять сестерциев за модий. Это будет двадцать два с половиной миллиона сестерциев — приблизительно восемьсот талантов. И вот куда, дорогой мой Марк, — победно закончил Цезарь, — пойдут остальные восемьсот талантов! Потому что, Марк Красс, ты будешь раздавать по пять модиев пшеницы в месяц в течение трех месяцев каждому римскому гражданину бесплатно. Не по дешевке, дорогой мой Марк. Бесплатно!
— Эффектная щедрость, — с серьезным видом сказал Красс.
— Согласен, эффектная. И у нее одно большое преимущество над каждым замыслом Помпея. Его развлечения закончатся за два месяца до первой раздачи бесплатного зерна. Если человеческая память коротка, тогда ты должен остаться последним на поле боя. Большая часть Рима будет есть бесплатный хлеб благодаря Марку Лицинию Крассу между месяцем, когда цены высокие, и тем временем, когда новый урожай снова их понизит. Ты будешь героем! И они будут всегда любить тебя!
— И они перестанут звать меня поджигателем, — ухмыльнулся Красс.
— Вот тебе и разница между твоим богатством и богатством Помпея, — отозвался Цезарь тоже с ухмылкой. — Деньги Помпея — не пепел в воздухе Рима. И действительно, пора тебе приукрасить твой общественный образ!
Поскольку Красс решил покупать пшеницу тайно и анонимно и не сказал ни слова о намерении посвятить десятую часть своего богатства Геркулесу Непобедимому в канун тринадцатого секстилия, Помпей
