— Сверхмощные подъемные устройства, — хмыкнул он. — Забавно. Фанеру они ими, что ли, тягать собираются или плашки два на…
— Четыре штуки, — кивнул Ретиф. — С широко-апертурными полями и полным комплектом захватов.
— Ого! Такими игрушками можно хлябский «Хилтон» с корнем выдрать.
— Можно, — согласился Ретиф. — Спасибо, Фредди.
Незаметно опустились сумерки; автомобиль ожидал у обочины. Ретиф велел Чонки ехать по мокрой, затененной древовидными папоротниками улице на окраину, к пустой строительной площадке, которую совсем недавно занимало украденное строение. Выйдя из машины под ровный и теплый дождик, он забрался внутрь скрывающего котлован пластикового шатра и принялся осматривать мягкую землю, освещая ее ручным фонарем.
— И чего на дам тумаете выйти? — поинтересовался Чонки, семеня рядом с ним на ножках, напоминающих раздерганные клочки мокрой пряжи. — Скростите, что прашиваю, но я зумал, что вы, демляне, не мочине любить ноги.
— Просто осматриваюсь на местности, Чонки, — ответил Ретиф. — Похоже, что щипач, который слямзил наш театр, поднял его с помощью гравитационных устройств и, скорее всего, целиком, поскольку никаких следов демонтажа я здесь не вижу.
— Я чего-то не фонял, шеп, — сказал Чонки, — вы, по-воему, говорили, что мастер Мигнан сам придумал этот прюк с комплованом, пубы интереть подогрес чтоблики к Открыциальному Офитию.
— Не бери себе в голову, Чонки, просто у меня такой способ нагнетать напряжение, — Ретиф остановился, подобрал с земли красноватый окурок наркотической палочки и понюхал его. От окурка резко несло эфиром.
— Ладно, пойдем посмотрим, чем ответили гроачи на наш культурный вызов, — сказал он по пути к ожидавшей их машине.
— Не увебен, росс, хам у них еще пуча отраны, все с кушками. Они и слизко никому дунуться не бают.
Вглядываясь в глянцевые от дождя улицы, осененные похожими на сельдерей деревами, Чонки мурлыкал себе под нос веселый мотивчик, звучавший сначала так, словно его наигрывали на гребенке, затем на арфе с резиновыми струнами, а под конец на готовой лопйуть волынке.
— Дичего, на? — похвастался он. — Мелодий я погра не икаю, но упрочняюсь, как жерт, так что и городии не за мелами.
— Гроачинские поклонники носоглоточной музыки будут валить на твои концерты толпами, — предсказал Ретиф. — Кстати, Чонки, давно гроачи строят свою спортплощадку?
— Пайте додумать: начали они ной осенью, вы, земляне, зак рак фунбамент детонировали…
— Так им уже и закончить пора, правильно?
— Па дам стервой медали него чело изменилось. И вошь сметно: как зуда ти найдешь, — ни единорога бочего нет, рана их одна.
Чонки свернул за угол и остановил машину у смутно рисующегося в вечернем сумраке забора высотой в десять футов, сооруженного из плотно пригнанных пластиковых панелей.
Оставив машину в густой тени, создаваемой раскидистой кроной гигантского папоротника, Ретиф с хлябианином пошли по панели, разглядывая сплошную стену, окружавшую целый квартал. На углу Ретиф остановился и огляделся. Уличные фонари еле тлели в тумане над безлюдными тротуарами.
— Если увидишь, что кто-то идет, сыграй пару нот на виолончели, — приказал Чонки Ретиф.
Он извлек из внутреннего кармана тонкий инструмент, вогнал его между двумя панелями и повернул. Пластик крякнул, поддался, образовалась узкая щель, сквозь которую можно было разглядеть прожектора на столбах, заливавшие желтым светом узкую полоску грязи; обильно усеянной ломаными кусками фанеры. Гигантский кусок брезента, удерживаемый целой сетью веревок, полностью скрывал расположенное под ним здание.
— Рама модная, — послышался из-под локтя Ретифа голос Чонки, — да у пих тут нолыние беремены!
— И что за перемены?
— Ну, толком донять из-за этого презента трупно, но полудились они трихо.
— Как ты насчет того, чтоб заехать в посольство гроачи? — предложил Ретиф. — Надо бы выяснить еще кое-что.
— Кобечно, пес, носехали, полько троку от этого вам не будет. Они ворожат его ток, сластно он — легендарный Норт Фокс.
— На это я и рассчитываю, Чонки.
Они проехали еще десять кварталов по пропитанным влагой улицам и, остановившись в квартале от смахивающего на крепость строения, подобрались к нему поближе, стараясь держаться в тени. Двое гроачи, облаченных в замысловатую форму, столбами стояли по бокам от ворот, проделанных в сложенной из камня стене.
— На сей раз дырку проковырять не удастся, — сказал Ретиф. — Придется лезть на стену.
— Фискованно, шер…
— Равно как и торчать на темном углу, — ответил Ретиф. — Пошли.
Пять минут спустя, перемахнув через стену при помощи свисавшей из-за нее ветви пачкульного дерева, Ретиф и Чонки уже стояли на территории посольства и прислушивались.
— Давай, Чонки, прогуляемся, посмотрим, что тут к чему, — предложил Ретиф.
— Ладно. — Чонки удлинил заканчивающуюся глазом псевдоконечность, и та осторожно заползла за угол. Прошло две минуты. Внезапно водитель замер.
— А дьягол, вроачи! — воскликнул он. — Суем отдюда, шеф!
Оченожка конвульсивно сократилась.
— Тот бега, запудался! — вскрикнул Чонки.
Ретиф обернулся и увидел, что его водитель пытается освободить оченожку, которая каким-то образом вплелась в его же собственную ногу, причем нога в свою очередь расплеталась, разительно напоминая самостоятельно распускающийся вязаный шарф.
Ретиф сделал два быстрых шага к углу здания; топоток мягко обутых ног стремительно приближался. Миг спустя из-за угла выскочил гроачи — в коротком плаще, узорчатых кожаных наголенниках на тощих ножках, глазных фильтрах солдатского образца и сверкающем боевом шлеме, — выскочил, и, налетев на вытянутую руку Ретифа, аккуратно спланировал в грязь. Ретиф подхватил распылитель, выпавший из рук гроачианского охранника, перевел его в широкоугольный режим и развернулся так, чтобы в поле действия оружия попало еще с полдюжины гроачианских стражей, рысью приближавшихся с правого фланга. Стражи понимающе замерли. В тот же миг за спиной Ретифа послышался вопль; он чуть повернул голову и увидел, как Чонки бьется в лапах еще четверых инопланетян, выбежавших из двери посольства.
— Бросить оружие и не двигаться, мякотник! — прошептал на гроачианском командующий охраной капитан.
Родоначальник Шниз, Чрезвычайный Посол и Полномочный Министр Гроачианской Автономии при Хлябианской Аристархии, сидел, непринужденно откинувшись на спинку моторизованного вращающегося кресла, — пиратской копии земной дипломатической модели. За спиной его виднелась горстка помощников, свистящим шепотком обменивающихся наблюдениями. Многочисленные глаза их были скошены на Ретифа, в небрежной позе стоявшего перед Шнизом между двух стражей, уткнувших стволы распылителей Ретифу в почки.
— Как приятно вновь увидеться с вами, Ретиф, — прошептал Шниз. — Впрочем, доставить коллеге удовольствие — это всегда радость. Вы, разумеется, извините капитана Злифа, если рвение, с которым он настаивал на том, чтобы вы согласились воспользоваться моим гостеприимством, показалось вам чрезмерным, — его слишком взволновал интерес, который вы проявили к нашим внутренним делам.
— Снисходительность Вашего Превосходительства просто поразительна, — с наигранной почтительностью ответил Ретиф. — Я опасался, что вы разжалуете капитана в капралы: как-никак, а он вынудил вас раскрыть ваши карты. Никто не вызывает у дипломата такого озлобления, как тот, кто
