носом… Пахнет чем-то горелым… Ужин! Он вскочил и помчался на кухню. Там все было в дыму.
– О нет! – вскрикнула Ева за его спиной.
Адам открыл нижнюю духовку, выключил ее и достал сковороду с мясом. Нет, не сгорело. Ева распахнула дверцу наверху и ахнула, прижав ладони к щекам. Пирог, про который она совсем забыла!
– Открой окно! – скомандовал Адам.
Ева бросилась к окну, а он достал пирог. Из духовки валил черный дым, с пирога на пол стекал липкий сок.
– Поставь его в раковину, – сказала Ева.
Хотя пирога в печи уже не было, дыма от этого не убавилось. Ева взглянула на пирог – вид у него был вовсе не сгоревший, корка хотя и темная, но не черная.
– Не понимаю, в чем дело, – сказала она. – Откуда этот дым?
Адам взял лопаточку с длинной ручкой и поскреб по дну духовки. На лопатке остались черные корки.
– Это сок. Вытек из пирога.
Он стал быстро чистить духовку. Пока он занимался этим, Ева достала снизу кастрюльку с суфле. Выглядело оно отвратительно – масса осела, кроме того, пахла гарью. Ева поставила кастрюльку на плиту и поглядела на так называемый ужин: испорченное суфле, пережаренное филе, безобразный соус и пирог, из которого сочится начинка.
Адам подошел к ней и обнял за плечи.
– Пойдем, – ласково сказал он и подвел Еву к холодильнику. – У нас с тобой еще есть салат.
Ева жалко усмехнулась, потом улыбнулась, а через секунду разразилась хохотом. Адам тоже рассмеялся. А что им оставалось делать?
– Знаешь что? – сказал Адам сквозь смех. – Пошли ко мне ужинать.
– Отличная мысль, – согласилась Ева.
Они проверили, все ли выключено, и направились к двери.
– Представляешь, как ты все это будешь рассказывать своим внукам когда-нибудь? – спросил Адам.
Ева бродила по огромному торговому центру в Милуоки. Она искала хоть какую-нибудь закусочную, в которой можно было бы быстро поесть. Через час она должна быть в магазине Элис, чтобы та успела на уроки в школу. Закусочная оказалась почти у самого выхода.
Стоя в очереди, Ева вспомнила о своей сегодняшней покупке. В отделе готовой одежды она примеряла очередные джинсы. Посмотрела на себя в зеркало и подумала, что в последнее время она практически ни в чем, кроме джинсов и маек, не ходит. Тут Ева и поняла, что ей захотелось сменить имидж, ведь она нарочно предпочла этот стиль, чтобы не выделяться среди людей, которые ее теперь окружают. В Чикаго она славилась безупречным вкусом, ее гардероб был всегда тщательно подобран, каждый наряд продуман до мелочей.
Ева решительно стала перебирать одежду, вывешенную в отделе, пока не натолкнулась на замечательный, бежевого цвета, брючный костюм из шелковистой ткани.
Вот в этом костюме, очень довольная собой, Ева и красовалась сейчас в очереди. Она поправила ремешок сумочки на плече, продвинулась ближе к стойке и, заглянув в меню, стала наблюдать за официанткой, которая быстро и умело обслуживала посетителей, в мгновение ока выставляя на стойку заказанные блюда. Оглянувшись в поисках свободного места, Ева обратила внимание на одну женщину, лицо которой показалось ей знакомым. «Да это же подруга Джейн Хартвиг! Они тогда вместе были в магазине», – догадалась она. И теперь они были вместе – сидели вдвоем за столиком, только Джейн – спиной к ней.
Ева тут же отвернулась. Подошла ее очередь, и она заказала круассан с ветчиной и сыром и колу. Взяла поднос и двинулась было к свободному столику, который себе приметила, но внезапно остановилась, так как ее взору предстала сцена, которая произвела на нее неизгладимое впечатление. Ей даже показалось, что она как бы окунулась в собственное прошлое, настолько все напоминало события школьных времен.
Тогда было вот что. Ева рассталась со своим возлюбленным, вернее, он ее оставил. И вот она с Дафной, своей близкой подругой, сидела в школьной столовой и поделилась с ней своей бедой. Плакать она не плакала, но была ужасно подавлена. Подруга изо всех сил старалась ее утешить, что-то говорила ей, но Ева не слышала и сидела, потерянно уставившись в пол.
И вот теперь она увидела Джейн в таком же состоянии. Все как бы повторилось: и кафе, и подруга- утешительница, и выражение отчаяния на лице другой девушки… Странно, но она вдруг посочувствовала Джейн.
Приехав к Элис, Ева рассказала ей об этом инциденте и добавила в конце:
– У Джейн, правда, есть мать, но Сэйди говорит, что миссис Хартвиг занята только собой да всякими общественными делами. С отцом, насколько я могу судить, они вряд ли близки. Она одна, совсем одна. И это мне так понятно. Элис только покачала головой:
– Ты, конечно, вправе сочувствовать Джейн, но не сравнивай ее с собой. Вы очень разные. Она думает только о себе.
– Ты что, не понимаешь? Мне ее жалко потому, что ей неоткуда ждать поддержки. Она как бы между двух огней, если знать о вражде между Адамом и ее отцом! – Ева нахмурилась и продолжала развивать свою мысль: – Может быть, она другая, нежели ее отец, и ей как раз по душе такой человек, как Адам? И неудивительно – он такой добрый и отзывчивый по натуре. Правда, ненавидит Хартвигов. Она пыталась завоевать его, но Джейн для Адама – только представитель семьи Хартвигов.
Элис внимательно выслушала Еву и обняла ее, сказав:
– Давай как-нибудь еще поговорим об этом, ладно? Мне сейчас нужно бежать.
