собираются попробовать еще что-то. На меня льется жгучая жидкость, окутывая тело клубами едкого пара. Я ничего не вижу — Мера Силла закрыла мое лицо, стараясь защитить меня.
«Спокойствие. Спокойствие. Спокойствие».
Через доносящийся издали ропот я улавливаю мысль, излучаемую незнакомым, но явно дружественным существом.
«Спокойствие. Спокойствие. Спокойствие…»
Теперь я улавливаю речь, обращенную ко мне:
«Будь осторожен, брат мой. Мир, куда мы попали, — плохой мир. Брат, наши сородичи предали Черный Свет!»
В свою очередь я бросаю в пространства безмолвный вопрос:
«Кто ты, брат мой?» В ответ — долгое молчание. Я начинаю падать в бездонную пропасть, Еще чувствую ожоги от льющейся на меня кислоты. Никакой надежды. Я погибну далеко от своего времени, от своей родины, с отчаянием в сердце.
— Послушай меня, брат. Ты знаешь меня. Я нахожусь на тебе и в тебе очень — давно, но мы впервые общаемся друг с другом, потому что…
Снова жуткое молчание, лишь едва доносящиеся до моего слуха голоса Арнидов. Непонятные формы, расплывчатые образы, пятна красного, зеленого, черного цветов… Вонзающаяся глубоко в тело боль…
— Неужели это ты, Мера Силла с Вернона?
— Да, это я… Но в действительности я — твоя копия, твое отражение. Я должна была проникнуть в тебя, в твое тело, чтобы остаться с тобой. Теперь я целиком внутри тебя.
— Силла, можем ли мы спастись? Знаешь ли ты о том, что будет с нами?
— Не знаю, брат мой…
Во время своей трагической одиссеи я узнал, что так называемые «башни Арнидов» — это излучатели силового поля, преграждающего путь в отдаленное будущее. В то, что тогда было для меня отдаленным будущим. Я много слышал об этих загадочных временах, остававшихся закрытыми для нас. «Какой неумолимый враг, — спрашивали древние, — оборвал для нас путь во времени?»
Теперь я знаю: это народ Арнидов. Это они со своими башнями, разбросанными по всей Галактике от края и до края, наши враги.
На Альзане, когда гончие Властителей были готовы схватить меня, убив перед этим моего старого тага О'Билли, я обнаружил разрушенную — «мертвую» — башню. Среди радиоактивных развалин я надеялся отыскать межвременное убежище. Но у моих преследователей были Анатаг-Вунда, чувствительные приборы, было оружие, позволявшее наносить удары «сквозь» время. Мое убежище оказалось весьма ненадежным. Я начал улавливать признаки надвигающегося снанта: галлюцинации, неожиданные приливы давно забытых воспоминаний, приступы эйфорического ясновидения и в особенности видение тени. Я набросал на куске пергамента кое-что, предназначенное для меня самого, на тот случай, если очнусь в одиночестве после снанта. Но не смог использовать текст, потому что Арниды забрали пергамент сразу же после моего прибытия в их время.
Я еще не сказал, что мне удалось в конце концов обнаружить достаточно прочный пузырь, в который я и забрался вместе с малышом-тагом. Внутри это был настоящий сейф, где беглецы могли сколь угодно долго прятаться, так как все жизненные процессы в их телах замирали. На протяжении всего путешествия, длительность которого не поддавалась измерению, я не чувствовал ни голода, ни жажды и не мог подвергнуться снанту.
Пузырь, увлекаемый могучим потоком, понес меня к тому самому отдаленному будущему, что находится за Великим Барьером, куда никто из нас еще не попадал. Из-за разрушенной башни на Альзане, очевидно, в этом барьере появилась трещина, и пузырь оказался втянутым в нее вместе со мной, малышом-тагом и Мерой Силлой с Вернона в качестве пассажиров. Мы унеслись в будущее.
Находясь внутри пузыря, невозможно оценить продолжительность субъективного времени. Один мираж за другим непрерывно искажает пространство, стремясь заменить собой реальность, а сны постоянно нарушают ход времени.
Наконец наш пузырь очутился в какой-то пещере, где медленно растворился в воздухе, лишившись своей энергии. Я оказался снаружи, в настоящем гейзере из небольших пузырьков, с большой скоростью уносившихся дальше в будущее. Судя по всему, дорога назад, в прошлое, была отрезана. Оставшись в живых, я был обречен навсегда остаться без своего времени и без своей родины.
Бледно-желтое солнце скупо освещало дикий пейзаж. На горизонте виднелась голубоватая горная цепь. С противоположной стороны к небу вздымалась огромная серебристая полусфера, под которой, наверное, находился город.
Я сразу же почувствовал враждебность этого мира. Люди моего племени отличаются от большинства разумных существ своей физической и ментальной хрупкостью. Долгое преследование на Альзане полностью истощило мои силы. И, кроме того, ко мне опять приближался снант — я точно знал это…
Сколько раз я спрашивал у своих братьев Гипнойтов: «Кто такие Арниды? Эти враги, безжалостно преграждающие нам путь в будущее, лишающие нас надежды спастись от гончих Властителей?» Но даже старый дряхлый Янг не мог ответить на эти вопросы.
— Из-за снанта, — говорил он, — наше племя утратило многие знания. То, о чем ты спрашиваешь, — одна из самых зловещих тайн. Для тебя будет лучше даже не пытаться проникнуть в нее.
И все же невероятная случайность позволила мне разобраться во всем.
На протяжении тысячелетий Мериллийские Гипнойты подвергались преследованиям со стороны настоящих людей — как слуг Властителей, так и адептов Солнечного Коня. Им удалось уцелеть благодаря способности к телепортации на небольшие расстояния и умению перемещаться в любом из измерений континуума. Мериллийские Гипнойты не только выжили, но и смогли стать господствующей расой в Галактике, получив имя «Арниды».
Став властелинами мира, они перестали подвергаться серьезным опасностям из-за снанта. Они вскоре расстались с тагами: раса Гипнойтов почувствовала унижение от того, что была обязана жизнью таким мерзким чудовищам. И таги были уничтожены.
Пришлось победить традиционный страх перед снантом. Эволюция привела Гипнойтов к тому, что можно назвать «совместным мышлением». Путем специального воспитания и целенаправленного биологического воздействия постепенно была полностью разрушена психическая индивидуальность отдельных членов общества; мышление стало общественным актом. Под гигантскими куполами были созданы настоящие человеческие муравейники, где каждое отдельное создание было растворено в общей массе, в «сознании города», которое, в свою очередь, растворялось в сознании расы.
Таким образом возникло могучее и в то же время удивительно хрупкое общество, так как малейшие зародыши индивидуализма могли стать началом смертельной болезни системы. На определенной стадии ' «единения» выяснилось, что общество потеряло способность ассимилировать чужаков; их стали рассматривать как угрозу для новой цивилизации. Во времени был установлен барьер, сооруженный в эпоху возрождения культа Солнечного Коня. Его назначение — защищать народ Арнидов от спор индивидуализма, которые могли быть занесены в будущее предками во время их хроностранствий. Редкие Гипнойты, на долю которых выпала удача преодолеть барьер, как это было со мной, в зависимости от состояния их сознания, или поглощались муравейником, или помещались в тюрьму, или же просто ликвидировались.
Выйдя из пузыря и вступив в контакт с моими братьями из будущего, я был поражен, насколько бесчеловечным, удушающим стал их мир.
— Меня зовут Гюйанн, — сказал человек с атрофированными руками и изуродованным лицом. — Когда-то я был таким, как все, и не имел имени. Но я придумал себе прозвище. Я всегда был осторожен, и мне нередко удавалось ускользнуть от них. Однажды мне довелось скрыться в будущем, но там со мной случился снант. И они сцапали меня! Потом они превратили меня в животное. Меня заставили следить за состоянием купола и чинить его при повреждениях. Они привили мне железы, которые выделяли особую
