Меркурий издал звук, весьма напоминавший стон.
— Да ладно, — сказал ему Федоров по-русски. — Еще ведь не вечер.
— Конечно, не вечер, — угрюмо согласился сине-рианин. — Уже ночь.
— Что за странный язык, на котором вы разговариваете? — спросил Гост. — Это ливерский?
Он смотрел на Федорова, слегка прищурившись.
— Один из его диалектов, — ответил Федоров не задумываясь. — А вам что, не приходилось слышать его раньше?
— Возможно, и приходилось… — проговорил Гост. — Не помню.
Наверху их провели в тесную комнатку, где не было ничего для жизни, кроме трех топчанов и умывальника с полочкой, на которой стоял пластиковый кувшин и несколько таких же кружек. Висело бумажное полотенце. Единственное окно, закрытое ставнями снаружи, с внутренней стороны было снабжено еще и решеткой.
— Действительно, смахивает на камеру, — проговорил Федоров, внимательно все оглядев. — Вам не кажется?
— Не доводилось бывать, — проворчал Изнов, чье настроение испортилось окончательно. — Послушайте, вы, как вас там… Надзиратель, или как к вам обращаться…
— Йомть, — сказал иссорианин в ответ. — Так, устраивайтесь. Эта вот дверка не запирается, если надо выйти, то по коридору и направо. А вниз не положено. Если что приготовить из еды, то дальше по коридору, но за это расчет отдельно. Газ, йомть, посуда, все такое.
— А как насчет продуктов? — живо заинтересовался Федоров.
— Не держим, йомть. Но если есть, то не запрещаем.
И он затворил за собой дверь, но запирать и вправду не стал.
— Значит, придется засыпать на голодный желудок, — проговорил Федоров недовольно. — Я считаю это нарушением прав человека. А?
Изнов поднял и опустил брови.
— Воистину, век живи — век учись. Ладно, давайте укладываться, раз уж тут такой протокол. Белье хоть чистое?
— По-моему, здесь его никогда и не было, — заметил Федоров. Он первым улегся не раздеваясь на топчан и закутался в грубое одеяло. Изнов и Меркурий последовали его примеру.
— Интересно, — донесся из-под одеяла голос Федорова. — Мне пришло в голову: если мы усвоили здешний язык через желудок, то почему разговариваем ртом, а не чем-нибудь другим?
— А вы уверены, что это пришло вам именно в голову? — сердито откликнулся Изнов. Он укрылся по макушку, и голос его прозвучал глухо.
— Господа, ведите себя прилично, — посоветовал Меркурий негромко. — И вообще, будьте крайне осмотрительны во всем. Боюсь, что…
— Меркурий, может быть, выскажетесь членораздельнее?
Дворянин не ответил — уснул, или же сделал вид, что засыпает.
— Ладно, советник, — вздохнул посол. — Попробуем и мы уснуть.
Федоров о сне не думал.
— Должны же были где-то принять мой сигнал!
— проговорил он. — Я знаю, что такое место существует, и есть реальный человек, который обязан помочь. Но где?
— Ладно. Спите.
Все-таки уснул и Федоров, и ему стала сниться всякая чепуха, черт знает что: драки, перестрелки, побеги, погони — все какой-то недипломатический репертуар. Сны донимали, как изголодавшиеся комары. А напоследок привиделся даже разговор, в котором сам он не участвовал.
«Нам их не удержать. Единственный выход — сдать их в Сброд, там начнется обычная тягомотина, а мы тем временем…»
«Да погоди ты… Надо все-таки вывести из игры корабль. Я попробую сыграть спектакль…»
Тут Федорову подумалось, что это и не сон вовсе. Он осторожно приоткрыл один глаз. Комната была той самой, где он засыпал. Товарищи Федорова по-прежнему лежали на топчанах, так же светила тусклая лампочка, а на табуретках, что довершали
вкупе с фанерным столиком меблировку камеры, сидели двое: их давешний спутник Гост и другой исс, тот самый парень, что предлагал фрахт.
— Ну что, выспались, уважаемый? — поинтересовался посетитель.
Стало ясно, что доспать не дадут.
— Подъем, господин полномочный министр! — как в казарме, скомандовал Федоров. — И вы тоже не отставайте, Ваше Приятное свечение!
Изнов лениво спустил ноги на пол, провел ладонью по лицу.
— Бриться надо, — проговорил он уныло, — а все там осталось. Так что за спешка, милостивые государи? — Он смотрел на Госта, но ответил второй иссорианин:
— Йомть, значит, так. Миллион. Сразу предупреждаю: больше никто не даст, цена настоящая. Оформление беру на себя. Но сделать надо быстро, раз-два, иначе все сорвется. Кто владелец? Вы?
Спрашивая, он остановил взгляд на Изнове. Посол поднял брови:
— Насколько я понял, вы хотите заплатить нам деньги? Славно.
— Именно деньги, что же еще? — с готовностью ответил его собеседник. — Не соры же! Вот такие вот деньги. — Он извлек из кармана пару бумажек и помахал ими в воздухе. — Барсы.
— Приятный цвет, — признал посол. — Успокаивает… Но я не совсем понял, чем вызван такой… я бы сказал, приступ щедрости. Вы благотворитель? Всех приезжающих встречаете таким приятным образом?
— Зависит от того, чем они торгуют…
— Тогда это недоразумение. У нас нет товара. Совсем.
— Да? А огнетушитель, на котором вы прибыли?
Изнов оглянулся на своих спутников в некоторой растерянности.
Меркурий сидел на топчане, глядя в пол, двигалась лишь нижняя губа — взад-вперед, взад-вперед… Федоров, казалось, напряженно думал, сдвинув брови. И, поймав взгляд Изнова, произнес с ленцой:
— Три, — и во избежание ошибки выдвинул три пальца. — И то еще мало. С другою бы и больше взял, но ты мне понравился.
— Да ты нормальный? Будешь ломаться — вообще ничего не получишь.
— А ты и того меньше. Ладно, твое слово.
— Еще две сотни сверху. За приятный разговор.
Федоров махнул рукой.
— Родной, дал бы ты еще доспать, чем так без дела тормошить.
Изнов решил, что настало время вмешаться.
— Простите, — заявил он решительно. — Но мы вовсе не хотим продавать корабль.
— Ты слышал, а? — обратился коммерсант к Госту, невозмутимо наблюдавшему за торговлей. — Ты им объяснил все, что нужно? Хотя бы в трех словах.
— Не успел, поздно было. Конечно, цену он заломил немыслимую…
— Боюсь, — покачал головой Федоров, — что мы не договоримся.
— Ну такой пессимизм, я полагаю, необоснован…
Это был чужой голос, доселе незнакомый, и трое путешественников невольно подняли головы, удивляясь бесшумности, с какой новый посетитель проник в комнату.
То был тучный исс, немолодой, неплохо одетый, весьма неплохо. На мясистом лице его глаза не казались столь пронзительными, как у его собратьев. Гость доброжелательно улыбался.
— Представляюсь, — заговорил он: — Тих Алас. Прекослов. Те, кто оказывает вам гостеприимство, я полагаю, не помешают мне выполнить мое законное право быть вашим наставником и представителем в
